Выпуск акций был неотъемлемой частью его грандиозного плана. Этот шаг обеспечивал ему богатство и необходимое влияние, чтобы занять место в со­вете директоров «Ганзы». После этого дальнейшее восхождение не составило бы большого труда.

Но над его мечтами нависла угроза, поскольку Таре Дженнифер Шахиф на­скучил их брак. Если бы она подала на развод, «Аквастейт» пришлось бы лик­видировать или продать, а вырученные средства разделить пополам. У Морто­на остался бы значительный капитал, более того, он стал бы богаче, чем до женитьбы, но для воплощения его планов этого было недостаточно. Выбрасы­вать акции на рынок было еще слишком рано: «Аквастейт» не достигла того объема, который мог бы привлечь инвесторов. Требовалось еще два или три года непрерывного развития.

И вы убили ее, — сказал Ивор Чессел, остановившись перед скамьей под­судимых. — Убили свою жену и таким образом ликвидировали препятствие на пути к выпуску акций. После ее предполагаемого бегства на Тампико ничто не помешало вам вывести «Аквастейт» на соответствующий уровень.

Мортон беспомощно оглянулся на Говарда Мэдока — он недоумевал, как мог кто-то выдумать такое абсурдное обвинение. Представитель защиты, степенный мужчина, постоянно поддерживавший образ человека средних лет с первыми проблесками седины в волосах, печально покачал головой, словно удивляясь откровенной склонности обвинения к театральным эффектам.

Первым свидетелем со стороны обвинения была начальник городского от­дела судебной медицины Шеррон Хоффбранд. Она подтвердила, что тела, из­влеченные из-под фундамента многоквартирного дома, построенного сорок лет назад, действительно принадлежали Таре Дженнифер Шахиф и Вайоби Коталу. Оба они были застрелены с близкого расстояния из мощного нервноподавляю­щего оружия, а их ячейки памяти были повреждены — предположительно эм- импульсами. Точное время убийства за давностью преступления определить было трудно, но Хофбранд склонялась к выводу, что все произошло в трехднев­ный период на той неделе, когда Мортон должен был участвовать в конферен­ции на Таланси.

Чессел задал вопрос о наличии на телах следов посторонних ДНК.

Таковых не обнаружено, — ответила Хоффбранд. — Котал был одет полно­стью. На одежде имелись следы пыли, вполне объяснимые его передвижениями по городу, но никаких следов ДНК. Шахиф была обнажена, но на ее коже мы обнаружили следы мыла и ароматических веществ. Это доказывает, что перед смертью она принимала ванну.

Можно ли утверждать, что она была застрелена в ванне? — спросил Чессел.

Нет. После того как прошло столько времени, этого нельзя сказать на­верняка.

Но перед гибелью она принимала ванну?

— Да.

Значит, она была дома?

Вероятнее всего, да.

Спасибо. — Ивор Чессел повернулся к судье. — Больше вопросов нет, ваша честь.

Говард Мэдок с улыбкой поднялся со своего места.

Дома или в отеле? Вы можете определить разницу?

Нет. Она могла быть и там, и там.

Или в доме своего друга? Или в общественном заведении?

Где угодно, где имеется возможность принять ванну.

Это происходило на Октиере?

Нельзя сказать с уверенностью.

Понятно. Благодарю вас.

Обвинение вызвало Тару Дженнифер Шахиф. Она предстала перед судом в костюме цвета лаванды с широкой белой отделкой и слишком короткой юбкой. Чрезмерный макияж и пышная прическа только подчеркивали ее нервозность.

Вы помните каких-либо ваших врагов, имевшихся у вас сорок лет назад? — спросил Ивор Чессел.

Нет. Я вела не тот образ жизни, чтобы нажить врагов. Как и сейчас.

И вы не можете назвать никого, кто хотел бы вас убить?

Нет.

Вы знаете или помните что-либо о своем пребывании на Тампико?

Нет. Я не слышала этого названия до своего оживления.

А что вы можете сказать о «Брохер ассошиэйтед»?

О юридической фирме? Ничего. Я услышала о них тогда же, когда и о Тампико — когда дознаватели страховой фирмы начали расследовать мое ис­чезновение.

Взгляд Тары не отрывался от лица подошедшего к ней Говарда Мэдока. В сторону Мортона она смотреть не осмеливалась.

Обвинение полагает, что вы были на грани развода с Мортоном, — сказал он. — Это правда?

Не думаю. Насколько я помню, у меня не было определенных намерений. Но со временем мы бы непременно расстались. Наш брак себя почти исчерпал.

И поэтому у вас появилась другая связь?

Да, это была одна из причин. Жизнь была прекрасной, а Вайоби делал ее еще более чудесной.

Жизнь была прекрасной, - задумчиво повторил Мэдок. - Понятно. Вы встречаетесь с Мортоном?

Иногда. Я не стараюсь его избегать.

Она коротко рассмеялась.

Значит, вы остались добрыми друзьями?

Настолько, насколько это возможно между бывшими супругами. Он… поддержал меня после оживления. Очнуться и узнать, что с тобой произошло, так ужасно. Врачи говорят, что некоторым людям требуется целая жизнь, чтобы с этим смириться.

Вы хотите сказать, что между вами и Мортоном нет никакой вражды? — спросил Мэдок.

Нет. И поэтому я ни в чем его не подозревала, пока не узнала о расследо­вании.

Если бы вы поступили так, как предполагает сторона обвинения, и раз­велись с ним в ту самую неделю, когда погибли, стали бы вы настаивать на продаже или разделении «Аквастейт», как предусмотрено в вашем брачном контракте?

Возражаю, — вмешался Ивор Чессел. — Ответ предусматривает предпо­ложение.

Едва ли, ваша честь, — спокойно ответил Мэдок. — Я спрашиваю свиде­тельницу обвинения, как бы она поступила при весьма определенных обстоя­тельствах, тогда как все обвинение строится на том, что произошло бы, если бы она поступила так, как они предполагают. Так кто из нас опирается на домыслы?

В данном случае я склонен с вами согласиться, — сказал судья. — Наме­рения свидетельницы не являются домыслом. Ответьте, пожалуйста.

Я… Я не уверена, — с запинкой ответила Тара. — Деньги для меня не главное, я еще могу воспользоваться семейными фондами. Полагаю, я могла бы согласиться на продолжение развития «Аквастейт». Возможно, Мортон был прав, решив подготовить выпуск акций.

И вы никогда не злились на него?

Нет. Все браки рано или поздно распадаются, об этом каждый знает. Именно поэтому мы сразу же заключаем контракты.

Говард Мэдок очень старался не улыбаться, проходя к своему месту мимо представителей обвинения.

Второй день начался с показаний Хоше Финна. Он был все в том же един­ственном приличном костюме, а волосы, как обычно, стянул серебряным за­жимом. Паула выбрала черный пиджак со светлой твидовой юбкой и по- прежнему имела вид невозмутимого профессионала. Мортон сменил костюм на обманчиво простую белую рубашку с открытым воротом и вышитый золотой нитью жилет. Его адвокат остался в том же костюме, что и накануне, придер­живаясь строгого стиля без каких-либо излишеств. Сверху на них с ободряющей улыбкой смотрела Меллани в светло-сером платье, так туго облегавшем ее фигуру, что ткань могла сойти за вторую кожу.

Детектив Финн, — начал Ивор Чессел, — есть ли какие-либо свидетельства о пребывании Тары Дженнифер Шахиф или Вайоби Котала на Тампико?

Были куплены билеты, был сделан запрос в юридическую фирму на этой планете, но прямых свидетельств их пребывания там не обнаружено. Мы про­вели расширенные поиски, но на Тампико нет ни информационных, ни физи­ческих следов этих людей. Мы считаем, что вся история с бегством на Тампико была придумана для обеспечения алиби убийцы.

Алиби?

Если Мортон убил свою жену, чтобы обеспечить выпуск акций «Аква­стейт», наверняка кто-то стал бы задавать о ней вопросы. А так все были уве­рены, что она сбежала со своим любовником и обосновалась в другом мире. Адвокаты юридической фирмы «Брохер ассошиэйтед» были наняты якобы от ее имени.

Вопросов к нему было очень много. О методах проведения расследования. О подлинности полицейских записей. О жизни Вайоби Котала и наличии у него смертельных врагов. Об официальных отчетах «Аквастейт». Все они преследо­вали только одну цель: показать, как сужался круг подозреваемых, пока не осталось никого, кроме Мортона. Защита получила возможность задать вопро­сы Хоше Финну только в середине дня.