Пальцы Натали были быстрыми и ловкими. Она заплела весь мой беспорядок за полторы минуты, и из ее косы не торчали волосы, в отличие от моей. Нет, когда она заплела, прическа держалась. Еще один из ее многих талантов. Я могла бы ненавидеть ее за это, если бы она не была такой классной.

Послышался стук в дверь. Натали отпустила косу. Пока она пересекала комнату, она вытащила свой Глок, держа его низко и наготове. Она фыркнула, когда скользнула мягкими, босыми ногами по полу.

Даже когда она открыла дверь, ее плечи не расслабились.

— Обслуживание номеров, — сказал он приятно. — Ты хорошо заботишься о ней, Скайрана.

— Я здесь для этого, — Натали положила оружие обратно в кобуру и взяла поднос. — Ты попросишь у леди разрешения войти, Рейнард?

— Смею ли я? — он грустно улыбнулся, и я коснулась окрашенной поверхности туалетного столика. Пробежала пальцами по тяжелому, серебряному гребешку, деревянный ящик был обшит дорогой тканью. Я чувствовала, что разложить здесь свои вещи было бы кощунством. — Если леди так расположена, мадемуазель.

— Очень хорошо, ты следишь за своими манерами, — Натали бойко развернулась на пятках и двинулась прочь. — Закрой дверь, ладно? Сюда, Дрю. Твое теплое молоко. И смотри, сахарное печенье! На кухне думают, что ты заслуживаешь немного удовольствия.

— Сахарные печенья? — это оживило меня. Молоко и печенья, как будто мне снова пять лет. Сегодня вечером я не возражала против этого. Это было практически... успокаивающе. Думать, что здесь я наконец была в безопасности. В конце концов.

— Думаю, что шоколадная стружка была бы лучшим выбором, но на кухне, очевидно, были другие идеи, — Нэт усмехнулась, показывая свои белые зубы.

— Я даже не буду спрашивать, кто готовит это, — хотя мне всегда было интересно. Что было позади той маски вздымающегося пара, который скрывает интерьер кухни?

— Ты не хочешь знать, — Кристоф тихонько закрыл дверь. — Сломленный уложен спать. Он удивительно сговорчив. Стоит Роберту произнести твое имя, как он слушается, как ягненок.

Спиннинг медленно узнавал Пепла, и, казалось, они ладили. Дибс все еще отказывался ходить рядом с Пеплом, если только он не был ранен, и многие другие оборотни, казалось, чувствовали в значительной степени то же самое.

Все ждали, что он сойдет с ума и начнет убивать людей. Или убежит обратно к Сергею.

Натали практически задрожала. Туалетный столик был достаточно большим, поэтому она поставила поднос на него, отодвигая расческу и гребешок к зеркалу.

— Господи!

— В самом деле, — но Кристоф смотрел на мое отражение в зеркале. — Как ты?

Я пожала плечами. Когда он смотрел на меня, было такое ощущение, будто он забыл о Натали, которая стояла в комнате. Я не могу объяснить это, но если когда-нибудь это случиться с вами, вы узнаете. Как будто кто-то пытается заглянуть под вашу кожу, как будто вы одни, и не важно, кто еще находится в комнате.

Как будто они не видят никого кроме вас, даже в толпе.

Я потянулась к чайнику, который находился на подносе, но Натали опередила меня. Она наливала, делая длинный, глубокий вдох.

Потому что оборотни могут учуять яд. В большинстве случаев.

Я закатила глаза. На подносе стояли три маленькие фарфоровые чашки, но я могла поспорить, что Кристоф не будет пить теплое молоко.

Хотя он удивил меня, когда наклонился через мое плечо и схватил печенье. Порыв запаха яблочного пирога был успокаивающим. Если бы он был здесь, то со мной бы ничего не произошло.

— Не плачь. Если тебя тошнило, то никто не видел этого. Ты немного бледная и пахнешь старой кровью и смирением, а не свежим душем и страхом. В целом, ты отлично воспринимаешь все.

Это комплимент? Что сказать? «Вот здорово, спасибо»? Я взяла печенье. Идеально круглой формы, идеального золотого цвета, идеально подрумянено снизу. Было классно укусить его и разрушить идеальность. Никакого жира, я чувствовала настоящее масло и кристаллики сахара.

— Да, — мой желудок запротестовал, но сейчас будь я проклята, если позволю кому-либо узнать, что я чувствовала тяжесть. — Полагаю.

— Господи, Рейнард, насколько ужасным ты можешь быть? — Натали махнула на него обеими чашками. — Уйди. Сядь там и дай ей попить молока!

Вот еще одна причина, по которой она мне нравилась. Кристоф не был таким напряженным, когда она находилась рядом. Она как будто была слоем изоляции и командовала им с такой дерзостью, которой я завидовала.

Кристоф усмехнулся, показывая достойные кино сверкающие зубы, и взъерошил пальцами макушку головы, прежде чем взял еще одну печенюшку и отступил к кровати. Где он сел так, будто вся кровать принадлежала ему, и снова стал смотреть на меня.

Я закатила глаза. Натали тряслась надо мной, пока я не съела печенье и не выпила достаточно молока, чтобы удовлетворить ее. Она бродила по комнате, приводя ее в порядок, пока я сидела и водила пальцами по краю туалетного столика, и когда она вернулась, чтобы забрать поднос, я попыталась не выглядеть так, будто испытывала облегчение.

Иногда, когда она баловала меня, у меня усиливалось чувство того, что я не принадлежала этому месту. Как будто кто-то вошел в комнату и сказал мне, что здесь какая-то ошибка, и не могла бы я, пожалуйста, уехать прямо сейчас. И я оказалась бы на улице, за пределами Школы, или сидела бы в том ресторанном дворике, в торговом центре, в Дакоте, дрожа и пытаясь придумать, что делать дальше.

— Я вернусь ровно в пять часов вечера, — она бросила Кристофу многозначительный взгляд и подмигнула мне. — Веди себя хорошо.

Он вяло махнул рукой. Натали отступила, серебряное платье было переброшено через руку, а тяжелый поднос балансировал на другой руке так, будто он был сделан из бумаги. Я съела последнее печенье и передвигала расческу и гребень.

Нэт закрыла дверь. Кристоф соскользнул с кровати и прошел по покрытию из твердой древесины. Он приоткрыл дверь, постоял так некоторое время и кивнул. Хотя он не закрыл дверь на защелку, просто отступил к кровати и снова опустился на нее с легким, но очень удовлетворенным вздохом.

Я собралась с силами. Вперед. Спроси. Я ждала до тех пор, пока не смогла больше терпеть.

— Кто-нибудь нашел...

Он не дал мне договорить.

— Если бы у меня были какие-либо новости о местонахождение лупгару, Дрю, я бы немедленно рассказал тебе их. Мы все еще ищем его.

— Ты же не думаешь, что найти короля вампиров — очень тяжелая задача, — это была моя плохая сторона, я знаю. Но я не могла остановиться. — Если Пепел смог найти меня, то сможет найти Грейвса...

— Кажется, Пепел заинтересован в том, чтобы искать только тебя, — он явно не контролировал свой характер, но был близок к этому. — Америка занимает большую территорию; он мог спрятать твоего друга в Канаде или Мексике — кто его знает. Или даже дальше. Это в его силах, и мы даже не знаем, держит ли он лупгару рядом. Мы ищем. Поиск Анны — уже большая проблема, но когда мы найдем ее, у нас будет больше идей о том, где может находиться твой друг, — он позволил предложению повиснуть в воздухе. То же самое он говорил почти каждую ночь.

Я уже пыталась выследить его с помощью карты США и маятника. Даже с помощью плаща Грейвса — я заштопала дырки, пришила оторванный рукав — я подложила его под карту, но ничего не сработало. Также мешали статические помехи, дар просто отзывался эхом в моей голове, и маятник беспорядочно двигался, вместо того чтобы раскачаться и уловить его сердцебиение.

Мне следовало бы знать, что у Сергея были способы спрятать кого угодно, чтобы его не нашли, даже от человека, который обладает даром. Конечно у него были способы! Я пока что не использовала свою кровь, чтобы найти Грейвса.

Такая магия оставляет свой след, который могли использовать против вас. Если ничего не изменится, то я могла бы побороть храбрость, чтобы проделать это. Даже если бабушка предостерегала меня никогда не использовать кровь, если только кто-нибудь по-настоящему не умрет: «Не балуйся с такой вещью, запомни это, Дрю».