Дэниел сосредоточился на блинчиках, которые Моника поставила перед ним, и размышлял о том, что принесёт ему этот день.

Лисанн говорила, что для её семьи очень важен День Благодарения, и они устраивают огромный праздник, но он опасался, удастся ли ему соответствовать, ведь именно такие встречи с новыми людьми он обычно избегал.

Почувствовав вибрацию телефона в кармане, Дэниел догадался, что сообщение от Кори и не стал утруждал себя, чтобы посмотреть, что там.

Он расслабился, когда Лиса появилась в комнате, нежная и сонная, невзирая на принятый душ. Она мило выглядела в светло жёлтом свитере и скромной юбке. Увидев на ней кулон, парень улыбнулся.

— Привет, куколка, — ухмыльнулся он ей, — Хорошо спала?

— Угу. Милая рубашка!

— Спасибо. Твоя мама сжалилась надо мной после того, как ты стащила мою футболку.

— О! Я думала ты не против.

— Я не против, — сказал он тихо, — Мысль о том, что ты ее надеваешь, чертовски меня заводит.

Лисанн счастливо улыбнулась, наблюдая за мамой, которая слишком упорно взбивала тесто для блинов.

— Хорошо! — и она наклонилась, чтобы поцеловать его.

Дэниел обнял её за талию и вернул поцелуй с не меньшим энтузиазмом.

— Ты закончил завтракать? — спросила она, пальцем водя по воротнику его рубашки.

— Да, а что?

— Папа спрашивал, не сможешь ли ты помочь ему в гостиной? Он переставляет стол, освобождая больше места — ему могут понадобиться дополнительные руки.

— Конечно, — любезно ответил он, и поцеловал её волосы перед тем, как направиться в гостиную.

В скором времени, на кухне послышался звук переставляемой тяжелой мебели. Лисанн услышала глухой удар и Дэниел громко выругался. Она сдержала смех, когда её брови и брови её мамы взлетели вверх.

— Боже! — воскликнула Моника, — Это было красноречиво.

Лисанн вздохнула:

— Я знаю. Он старается сдерживаться.

— Хмм, ладно. Я надеюсь он будет стараться лучше, в присутствии остальных членов семьи!

— Я не уверена в этом, — пробормотала Лиса, подходя к раковине и начиная готовить овощи.

Спустя некоторое время она закончила чистить картошку:

— Что дальше, мама?

— Ты можешь расставить стулья для пикника и накрыть на стол? Спасибо, дорогая.

Лисанн внесла четыре сложенных стула для пикника, пока Дэниел и отец сражались со столом. Затем она вернулась в кухню ещё за четырьмя.

Глаза Дэниела немного расширились и Лисанн заметила, что он считает количество гостей. Паника появилась на его лице.

— Лис? — спросил он, — Сколько человек сегодня приедут?

— Пятнадцать за столом, а дети могут расположиться в патио, — вместо неё ответил Эрни.

Лисанн увидела, как побледнел Дэниел:

— Мне нужно… я не могу… мне нужно идти…

Он был уже практически возле двери, когда Лисанн догнала его.

Она схватила его за руку и развернула, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Я не могу, — выдохнул он, проведя руками по лицу, — Слишком много людей. Я не могу сделать это, Лис. Чёрт, я не смогу.

— Шшш, — сказала она, проводя рукой по его щеке, пытаясь подавить свою собственную тревогу из-за его очевидных переживаний.

— Я должен уйти. Я должен уйти отсюда. Мне жаль, Лис. Я не могу. Я не могу.

— Просто… просто пойдём со мной и присядем на минуту. Пойдём. Пойдём со мной.

Она потянула его за руку и подумала, что он откажется и убежит, но он поплёлся за ней наверх. Даже несмотря на то, что отец категорически запретил ей приводить Дэниела в свою комнату, она завела его внутрь.

Сделав несколько шагов, он схватился волосы и тяжело дышал.

— Дэниел, всё будет хорошо, — сказала Лисанн, стараясь звучать уверенно.

По правде, его нарастающая паника негативно на неё влияла, да так, что её кости скрежетали.

— Не будет всё хорошо! — выкрикнул он, — Это будет как чёртов кошмар. Я не могу, Лис. Пожалуйста, просто позволь мне уйти.

Отчаяние в его голосе заставило её сердце замереть.

— Дэниел просто… просто посиди со мной. Иди ко мне… подойди и присядь.

Она нежно подвела его к кровати и вынудила сесть. Парень нагнулся вперёд и тяжело дыша, положил голову себе на колени.

Девушка села рядом с ним и провела рукой по спине, стараясь успокоить его своими прикосновениями. Лиса не знала, что сказать, чтобы это помогло ему. Она чувствовала себя жалко. Она должна была понять, насколько тяжело это будет для него. Так эгоистично. Слова пульсировали в голове, но они ничего не стоили и не имели особой ценности.

В дверь постучали, и тут же, следом за стуком, Эрни появился в дверном проёме.

— Охренеть, — пробурчал Дэниел, зная, что новейший диктатор, приказал ему не оставаться наедине в комнате с его дочерью.

Он поднялся и вытер глаза руками.

Лисанн была опустошена от вида слёз на его пальцах.

— Лисанн, — сказал Эрни, — Можешь подождать внизу? Я бы хотел поговорить с Дэниелом.

— Но, папа…

— Сейчас, пожалуйста, Лисанн.

Отец сказал это таким тоном, что никто бы и не посмел перечить.

Когда она закрывала дверь, Дэниел выглядел таким несчастным, что её сердце заныло от боли.

Парень посмотрел на отца Лисанн, всецело ожидая, что его выпрут отсюда и скажут больше никогда не возвращаться.

— Присядь, пожалуйста, Дэниел, — сказал Эрни.

— Мы ничего не делали, — со злостью воскликнул Дэниел.

— Я знаю. Пожалуйста, просто присядь и послушай, что я тебе скажу.

Прошло два года с тех пор, как Дэниел должен был выслушивать отцовскую лекцию — а этот мужчина не его отец. Он был злым и возмущённым, когда присел на край кровати Лисанн.

— Почему ты здесь, Дэниел?

— Мы просто говорили. Это всё!

— Нет, я имею в виду, почему ты согласился приехать с моей дочерью к ней домой на День Благодарения?

Это было не то, что он ожидал.

Дэниел пожал плечами:

— Она пригласила меня.

— Это единственная причина?

— Почему вас это волнует? — грубо, почти тревожно, спросил он, всё дальше раздражаясь этим допросом.

— Меня это волнует, потому что она моя дочь, — ответил Эрни размеренным тоном.

Дэниел пожал плечами:

— Я хотел быть с ней.

— Тогда почему ты думаешь об отъезде?

Дэниел резко посмотрел на Эрни:

— Вы слышали?

— Да.

— Значит, вы знаете почему.

— Я хочу услышать это от тебя.

Руки Дэниела сами собой потянулись за сигаретой, чтобы успокоиться, но сразу понял, что ему вряд ли разрешат закурить. Эрни, хотя бы, не выглядел сердитым.

— Это тяжело, — пробормотал он, его руки прорезали воздух, показывая бесполезность ситуации, — За раз, я могу сконцентрироваться только на одном человеке. Вы не знаете каково это, когда разговор за столом идёт своим чередом и все смеются, а ты — единственный, кто не понимает, что происходит. Или кто—нибудь задает тебе вопрос, и все смотрят, ждут твоего ответа. Я буду выглядеть как чёртов идиот.

Он встал и начал ходить по комнате.

Эрни терпеливо ждал, пока он успокоится, чтобы посмотреть на него.

— Сынок, если это самое худшее, что может произойти, тогда я правда не вижу проблемы.

Дэниел смотрел на него.

— Я просто не справлюсь с этим дерьмом! — закричал он, раздраженный что не смог заставить Эрни понять. — Это очень утомительно. Даже среди людей, которых знаю, я должен всё время наблюдать за тем, что они говорят, мне нужно угадывать половину из сказанного. Люди сердятся, что они такие милые, а я просто улыбаюсь и киваю, потому что не уловил того, о чём они говорили. А с новыми людьми, это сложнее. Я просто… — он умолк. — И потому что я терпеть не могу, когда люди смотрят на меня так, как вы сейчас — словно я щенок, которого выпороли.

Эрни скривился, подтверждая правду, сказанную Дэниелом. Он жалел его.

Дэниел глубоко вдохнул:

— И я здесь потому, что… Лисанн даёт мне возможность чувствовать, что я не одинок.

На лице Эрни отразились смешанные чувства: гордость за дочь, и опасение того, что эти двое были ближе, чем он думал: