— И мне тоже, — произносит она сладостно.

— Спасибо за смор, Карсон. И за то, что привел меня сюда.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и чувствую руку на своем плече.

— Я могу проводить тебя домой, — говорит он.

— Все нормально. Не хочу отрывать тебя от друзей.

— Окли. — Он выглядит разочарованным, и я чувствую себя гадко, но все это неважно.

— Я живу прямо через улицу. Я буду в порядке.

— Она права, Карсон. Она будет в порядке. — Девушка хватает его за руку и тянет к воде.

Он снова стряхивает ее руку, и она скрещивает руки у груди, в ожидании. Кто-то вопит, и в ночи раздается всплеск воды. Карсон смотрит назад, а затем снова на меня.

— Мне правда хочется проводить тебя, но боюсь, что сегодня я назначенный спасатель. — Он снова смотрит назад, на его лице отражается беспокойство. — Я не хочу, чтобы мои друзья попали в беду. Возможно, мне не стоит их оставлять.

— Я правда понимаю. — Он все еще выглядит разочарованным, но я улыбаюсь, чтобы уверить его.

— Хорошо. Увидимся завтра?

Он правда хочет снова меня увидеть?

— Да, — говорю я, краснея. Мне не хотелось отвечать не подумав, но это просто происходит. — Пока, Карсон.

— Будь осторожна.

Я не отвечаю, просто киваю и начинаю идти к дому Джо. Как бы сильно мне ни хотелось повернуться и посмотреть, что они собрались делать, но я себя одергиваю. Просто продолжаю идти. Обратно к маме, которая, насколько я уверена, все еще злится на меня. Обратно к еще одной беспокойной ночи, полной плохих воспоминаний, которые невозможно забыть. Обратно в реальность. И в свой жалкий пузырь, который я теперь называю своей жизнью.

Первое, что я вижу следующим утром, — тетрадь Лукаса, которая лежит на моем прикроватном столике. Хватаю ее и, как только она оказывается в руках, листаю до третьей страницы и читаю текущую запись.

Дорогая Окли,

Знаю, что это тебя шокирует, но помнишь все те разы, когда ты заставляла меня смотреть с тобой «Дневники вампира»? Ну, скажу по секрету — мне понравилось...Расскажешь кому-нибудь, и я буду преследовать тебя вечно. Правда.

Я громко смеюсь. Клянусь, он ненавидел этот сериал. Каждый раз, когда я его включала, он выражал недовольство. Но, тем не менее, смотрел его со мной каждую неделю. И сейчас я вспоминаю, что он задавал много вопросов, пока шел сериал.

И пообещай мне, что не станешь одной из тех странных девчонок-фанаток, которые плачут, когда видят актеров по телевизору или где еще. Серьезно. Ты знаешь, о каких я говорю...

Какой мой совет сегодня? Выберись и научись чему-нибудь новому. Мне всегда хотелось научиться играть на барабанах. Это необдуманно или как?

С любовью, Лукас.

Откладываю тетрадь в сторону, открываю застекленную дверь и удивляюсь облакам в небе. Можно почувствовать запах океана вперемешку с дождем. Губы расплываются в улыбке, когда падает первая капля. Протягиваю руку и ловлю капли ладонью. Я всегда становлюсь счастливой, когда идет дождь — особенно если с молнией и громом. Люблю хорошую бурю.

Хотя так было не всегда. Каждый раз в детстве, когда раздавался гром, я бежала, напуганная, в комнату родителей, но мама с папой всегда говорили мне, что все в порядке и что надо вернуться ко сну. Я шла обратно в свою комнату и сворачивалась клубочком на кровати, пока не заканчивалась буря.

Однажды ночью, во время очень громкой бури, Лукас обнаружил меня съежившуюся у изголовья кровати. Даже несмотря на то, что тогда мне было семь, я все еще помню каждую деталь. Он взял меня за руку и повел в свою комнату. Уложив меня на своей кровати, он сел на диванчик у окна и рассказывал веселые, придуманные им самим, истории, пока не утихла буря.

Он делал это больше раз, чем я могла сосчитать. Даже в этот последний год, в больнице, когда началась сильная буря, я свернулась рядом с ним, а он выдумал сказку о том, как Белоснежке и Золушке пришлось подраться из-за красивого принца. Эта история была полна профессиональных рукопашных движений, некоторые из семи гномов поддерживали Золушку, а полевая мышь кусала Белоснежку за пальцы ног.

Хоть его истории и были невероятными, я всегда могла рассчитывать на то, что он меня рассмешит.

Делаю глубокий вдох, а затем захожу внутрь и иду завтракать.

На кухне Джо намазывает масло на кусочек тоста. Увидев меня, она берет две чашки и наполняет обе апельсиновым соком.

— Спасибо, — говорю я, когда она ставит одну передо мной. — Где мама?

Она пожимает плечами.

— Она уже гуляет. Сказала, что должна кое-что сделать, и чтобы мы ее не ждали на завтрак.

— Ох. — Я хмурюсь. Обычно она мне говорит, куда идет. Странно.

Джо наблюдает за мной, на ее лице беспокойство смешалось с грустью.

— Повеселилась вчера? — спрашивает она.

Я пожимаю плечами.

— Все было хорошо. Правда, я никого не знала. — Ох, и, кажется, все девочки уже меня ненавидят. Решаю об этом не упоминать. Не хочу, чтобы ей захотелось подружить меня с этими девочками. Кажется, именно это она и сделает.

Она кивает и делает глоток сока.

— Есть на сегодня планы?

— Нет. — Я беру со стола банан и засовываю в тостер кусок хлеба. — У тебя есть арахисовое масло?

Она смеется и качает головой.

— Ты как твоя мама. — Она рукой показывает на шкаф позади меня. — Она всегда так ела, когда мы были моложе. — Она морщит нос. — Никогда не понимала, почему ей это нравилось. Мне нравится по раздельности, но вместе? Гадость.

— Да это лучше всего, — отвечаю я, пожимая плечами.

Пока намазываю арахисовое масло и бананы на тост, мы обе молчим. Джо присаживается и поднимает газету, которая лежит на столе. Она медленно жует и читает.

Я наслаждаюсь каждым кусочком тоста. Он напоминает мне о доме.

— Итак, у тебя и правда нет планов?

Я поднимаю взгляд и качаю головой.

— А что? Что такое?

— Мне интересно, хочешь ли ты выйти сегодня на лодке. Я собираюсь проверить голубых китов в Ньюпорте. За ними всегда весело наблюдать.

— С удовольствием! — Я удивляюсь эмоциональности своего голоса, но как можно не волноваться от того, что увидишь вживую настоящих китов?

— Замечательно. Иди готовься. Одень что-нибудь светлое, чтобы не перегреться. И не забудь про крем от загара. Твоя светлая кожа обгорит на солнце.

Засовываю последний кусок тоста в рот и бегу в комнату, чтобы переодеться.

***

Поездка до порта, где стоит лодка Джо, занимает пятнадцать минут. Слева от себя вижу длинный причал с рядами доков, которые тянутся в воду. Не могу поверить, что столько лодок привязаны к докам. Слишком много, чтобы сосчитать. Задаюсь вопросом, как Джо найдет свою лодку, но она находит. Ее лодка белая и довольно маленькая, но очень симпатичная.

— «Соло»? — Я улыбаюсь, когда вижу название на боку. — За этим скрывается какая-нибудь история?

Она смеется.

— Сначала я собиралась написать Хан, но затем мне захотелось чего-то более неброского.

— Ты шутишь.

— Эй, то, что я живу у моря, не значит, что мне не могут нравиться «Звездные войны».

Я поднимаю руки в защитном жесте.

— Я не прикалывалась, честно.

Она фыркает.

— Ты об этом думала. И, пожалуйста, скажи мне, что знаешь, кто это.

Конечно знаю. Кто не знает?

— Он стрелял первым.

Она растрепывает мои волосы.

— Моя девочка. А теперь запрыгивай. Давай выберемся отсюда.

Я даже не задумываюсь и залезаю на борт, стараясь держать фотоаппарат подальше от воды. Жду, когда она отцепит «Соло» от дока, и мы отплываем.

Солнце греет мою кожу, и через несколько минут осознаю, что забыла про крем. Конечно. Ну еще бы. Надеюсь, что позже у Джо найдется немного алоэ.

На небе все еще облачно, но вода тихая и изумительная. Джо направляет нас очень далеко. Я признаюсь, что немного боюсь замкнутых пространств или...думаю, наоборот, не замкнутых пространств, потому что нахожусь в огромном океане и вокруг много пространства. Достаю свой сотовый и удивляюсь, что все еще есть связь. Ищу противоположное значение клаустрофобии, пока есть возможность. И нахожу — агорафобия, боязнь открытых пространств? Думаю, что такое слово пойдет.