Когда Рори отключалась, то подумала о том, как ей не хотелось влезать ни в какие проблемы снова, после того как ее выпустили из тюрьмы. «Если бы только Джо Пэк позвал меня замуж, — подумала она. — Если бы он это сделал, я бы никогда не взялась за эту работу в Нью-Джерси. Никогда не оказалась бы я в этом доме, если бы этот тип не пришел на обед и не узнал бы меня. А потом он шантажировал, чтобы втянуть во все это, — она позволила себе грустную улыбку. — Как же мне опостылело убирать за всеми этими придурками и нянчиться с ними! Правда, иногда было весело, как в тот день, когда я нашла фотографии Джонатана и Лили, а потом показала их Кэтлин. Мне необходимо было немного радости в жизни. А теперь с денежками в кармане можно будет повеселиться по-настоящему, безо всяких горшков».

Сидя в последнем ряду зала суда, детективы Саймон Бенет и Рита Родригес наблюдали процесс над Кэтлин Лайонс. Когда все закончилось, они спустились в свой офис на втором этаже, где их ждал отец Джозеф Келли, нанятый ими ученый-богослов. Поговорив с отцом Эйденом и узнав о возможно ценной древней рукописи, находящейся в распоряжении Джонатана, они связались с отцом Келли, сообщив, что им необходимы его услуги.

Во время обыска в доме Лайонсов Мария указала на ящик с документами, над которыми работал ее отец. Саймон позвонил отцу Келли прошлым вечером и пригласил в прокурорский отдел утром в половине десятого.

— Святой отец, — начала Рита, — мы понимаем, что Джонатан Лайонс работал над бумагами из этого ящика, когда погиб. Сегодня утром мы быстро просмотрели все изъятое, и, похоже, документы этого типа хранятся только здесь.

Отец Келли, восьмидесятидвухлетний старик, но в прекрасной форме, сухо произнес:

— Уверяю вас, что письмо, которое, возможно, написал Христос Иосифу Аримафейскому, нельзя рассматривать как «документ этого типа». Если я его здесь обнаружу, то буду считать, что на меня снизошло благословение — лишь потому, что я прикоснулся к нему.

— Я понимаю, — сказал Саймон, — но должен объяснить, что, согласно строгому протоколу, при экспертном освидетельствовании должен присутствовать член прокурорского персонала.

— Меня это не волнует, могу приступить сразу же.

— Рядом для вас приготовлена комната. Сейчас я принесу письма.

Спустя пять минут Саймон и Рита снова сидели в одиночестве за чашкой свежего кофе.

— Если отец Келли обнаружит рукопись, то мне будет ясно, что, как дело началось с Кэтлин Лайонс, так на ней и закончится, — произнес Бенет. — Дочь сказала нам, что он всегда держал документы запертыми в столе, когда его не было дома или когда он с ними не работал. Именно там они находились, когда его застрелили. Но если этого письма там нет, то, кому бы он его ни отдал, он должен был бы уже сказать Марии. Даже она призналась, что он боялся Кэтлин после того, как та отыскала те фотографии.

Минуту Рита молчала, потом взглянула напарнику прямо в глаза:

— Саймон, хочу быть с тобой откровенной. Наблюдая за Кэтлин Лайонс в зале суда, я не могла представить себе, что она способна спрятать пистолет, сама его зарядить, подкрасться к мужу и застрелить, не говоря уже о том, чтобы попасть ему прямо в голову с такого расстояния… — Она заметила, что Саймон начинал злиться. — Послушай, пока ты не набросился на меня, дай закончить. Знаю, что она упражнялась в стрельбе с мужем, поэтому раньше точно знала, как стрелять из этого пистолета. Но ты видел ее сегодня? Физически Кэтлин абсолютно не владеет собой. Она глазела по сторонам, совершенно ничего не понимая. И не притворялась. Уверена, в психушке решат, что Кэтлин совершенно не способна сосредоточиться на чем-то. Хочу сказать, что, если мы не найдем рукопись в ящике, тогда тот, у кого она, захочет ее продать. И, возможно, этот же человек замешан в смерти Джонатана.

— Рита, вчера вечером мы арестовали кого надо, — повысил голос Саймон. — Кэтлин Лайонс вела себя совершенно так же, как всегда, с тех пор как застрелила мужа. Я признаю, что у нее есть какие-то признаки болезни Альцгеймера, но это не помешало ей в ярости разорвать фотографии, и, возможно, это не помешало ей выстрелить мужу в голову, потому что она все еще злилась на него.

Через час в дверь постучал отец Келли.

— В ящике немного документов, я смог просмотреть их достаточно быстро. Там нет ничего действительно ценного и, конечно же, нет никакого письма, написанного Христом. Уверяю вас. Могу ли я быть полезен чем-то еще?

После слушания дела матери в суде Мария вернулась в родительский дом. Поднялась к себе в спальню, переоделась в просторные брюки и хлопковый свитер, закрутила волосы в узел, закрепив их гребешком. Потом долго смотрелась в зеркало в ванной, разглядывая свое отражение, свои синие глаза, совсем как у отца.

— Папа, — прошептала она, — обещаю тебе, клянусь тебе, что докажу невиновность мамы.

Забрав свой ноутбук, Мария спустилась в кабинет. Благодарная чувству покоя, пришедшему на смену накалу эмоций, что испытывала в суде, она устроилась в кресле, принесенном из столовой, которое заменило то, что забрали полицейские в день убийства.

«На прошлой неделе я совсем позабыла про своих клиентов, — подумала Мария. — Надо бы поработать, перед тем как разобраться с финансовыми делами отца. Многое можно сделать, не выходя отсюда». И она с удовольствием открыла компьютер, проверила почту, ответила клиентам, чьими инвестициями занималась. Приятно было почувствовать, что все вроде бы нормально. «Даже если у меня в жизни все совершенно ненормально», — грустно улыбнувшись, подумала она.

Бетти Пирс, все еще занятая уборкой комнат наверху после вторжения полиции, принесла ей сэндвич и чашку чая и осторожно предложила:

— Я могу остаться на ночь, если вам неприятно одиночество.

Взглянув на нее, Мария увидела в лице искреннее сочувствие. «От этого мне тоже больно», — подумала она.

— Ох, Бетти, огромное спасибо, но я сама справлюсь. Сегодня вечером я приглашена на ужин к соседям, Ллойду и Лайзе. А завтра вечером хочу пригласить друзей папы к себе на ужин. Как всегда, четверых: профессора Каллахана, профессора Михаэльсона, профессора Уэста и мистера Пирсона.

— Отличная идея, Мария, — радостно произнесла Бетти, улыбнувшись. — Встреча с ними поднимет вам настроение; один Бог знает, как вам это теперь необходимо. Что вам приготовить?

— Может быть, лосося? Они все любят рыбу.

К четырем часам Мария почувствовала, что с клиентами надо бы поспешить. «Боже милостивый, как здорово снова заняться делом, — подумала она. — Это спасение». Во время работы Мария заставила себя не думать о происходящем с мамой в психиатрической клинике, всего в нескольких милях от дома. Обзванивая всех, кого собиралась пригласить на обед, она старательно гнала неприятные мысли.

Грэг был первый, кому дозвонилась Мария. Услышав его голос, она поняла, почему именно он выбран для первого звонка. Ей действительно понравилась встреча с ним в субботу вечером. Его откровенное восхищение отцом и забавные истории, которые он ей рассказывал, заставили ее понять, как сильно она заблуждалась, называя Грэга невзрачным и неэмоциональным. Она вспомнила, как однажды отец сказал, что, несмотря на сильную застенчивость, Грэг мог быть по-настоящему интересным в общении с теми, с кем ему было комфортно.

Когда его секретарь соединила Марию с ним, голос его был и удивленный, и довольный оттого, что она ему позвонила.

— Мария, думал о тебе весь день. Знаю, что случилось. Думал позвонить тебе вчера вечером после новостей, но не хотел навязываться. Я спрашивал тебя в субботу и теперь спрошу вновь: что я для тебя могу сделать?

— Можешь начать с ужина у меня завтра вечером, — сказала Мария, представив его в просторном офисе, безупречно ухоженного, с хорошей стрижкой и глазами необычного серо-зеленого цвета. — Приятно будет снова видеть тебя, Ричарда, Чарльза и Альберта. Вы были так дружны с папой. У нас будет час воссоединения.