— Поэтому ты сразу же включила свою булавку.

Уилли знал, что, когда Эльвире что-то казалось неправильным, она автоматически включала записывающее устройство в своей золотой булавке в виде солнца.

— Да, потому что Мария сказала, что раньше она точно знала, что отец и Лили встречались по крайней мере два или три раза в неделю и хотя бы раз по выходным. Джонатан обычно проводил весь день дома, а поскольку сиделка у них очень надежная, он мог позволить себе свидание с Лили, уверенный, что сиделка останется на ночь.

— Угу.

— Но тогда почему Лили не виделась с ним в те последние выходные перед его убийством? Тут что-то не так. Я хочу сказать, может быть, они поссорились? — продолжала Эльвира. — В любом случае Лили, конечно, говорила о том, как сильно она тосковала по Джонатану и как огорчилась из-за того, что Джонатан не отправил Кэтлин в богадельню, хотя бы чтобы защитить ее от самой себя, что-то вроде этого. Потом она расплакалась и сказала, что Джонатан рассказывал ей, как они с Кэтлин любили друг друга и какая у них была прекрасная жизнь, пока не проявилась болезнь Альцгеймера. Джонатан сказал ей, что, если бы у Кэтлин был выбор, которого у нее, конечно, не было, она бы скорее умерла, чем дожила бы до такого состояния.

— Я бы тоже, дорогая, — отозвался Уилл. — Но если ты заметишь, что я пытаюсь открыть ключом холодильник, просто отправь меня в хорошую богадельню.

Он позволил себе мельком взглянуть на экран телевизора, как раз вовремя, когда «Янкиз» выбили мяч.

Наблюдательная Эльвира заметила его быстрый взгляд:

— О, Уилли, все нормально. Можешь до-смотреть игру.

— Нет, дорогая, продолжай рассуждать. Уверяю тебя, ты на верном пути.

— Понимаешь, что я имею в виду, Уилли? — С каждым словом Эльвира говорила все быстрее. — Допустим, что Джонатан и Лили поссорились…

— Эльвира, ты же не хочешь сказать, что Джонатана застрелила Лилиан Стюарт?

— Не знаю, что я хочу сказать. Но это я знаю твердо. Хочу позвонить Марии прямо сейчас и спросить, можно ли нам заглянуть к ним завтра днем. Мне надо больше знать о том, что происходит. — Договорив, Эльвира встала. — Надо переодеться во что-нибудь более удобное. Чего ты так уставился на свою игру?

Развернувшись в кресле, Уилли снова включил громкость и полностью отдался экрану. «Янкиз» бегали и скакали по полю, обнимая друг друга.

Задыхаясь, комментатор кричал:

— «Янкиз» победили! Два аута, во второй половине девятого иннинга, два страйка, и Дерек Джетер успевает добежать до базы!

«Не могу поверить, — подумал Уилли с грустью. — Смотрел игру три часа, но стоило отвернуться на минуту, как Джетер тут же забил».

В воскресенье утром Мария сходила на службу, потом остановилась у могилы отца. Десять лет назад он купил место на кладбище в красивом месте, где раньше находилась семинария. На надгробном камне была выгравирована фамилия Лайонс.

«Надо заказать гравировщику выбить на камне папино имя», — подумала она, глядя на свежую землю, в которой лежал гроб отца.

Ей вспомнились слова молитвы, которую она выбрала для мемориальных карточек в ритуальном зале: «Когда лихорадка жизни пройдет и дело сделано… да ниспошлет Господь нам укромное место и мирный покой».

«Надеюсь, ты упокоился с миром, папочка, — думала Мария, сдерживая слезы. — Но должна сказать, что нам ты оставил немало проблем. Эти детективы думают, что тебя убила мама. Папа, я не знаю, чему верить. Но я твердо знаю, что, если они арестуют маму и она закончит свою жизнь в психиатрической клинике, это убьет ее, и тогда я потеряю вас обоих».

Она хотела было уйти, но вернулась.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Мне надо было постараться понять ситуацию с Лили. Знаю, как тебе было трудно.

Во время пятнадцатиминутной поездки домой Мария думала о предстоящем дне. О том, как за завтраком мама отодвинула свой стул и сказала:

— Пойду приведу твоего отца.

Дейла подскочила, чтобы остановить ее и не пустить наверх, но Мария покачала головой. Она знала, что мама будет сопротивляться любой попытке остановить ее.

— Джонатан… Джонатан…

Голос матери звучал то громче, то тише, пока она бродила из спальни в спальню в поисках мужа. Потом она медленно спустилась с лестницы.

— Он прячется, — произнесла она удивленно. — Но всего несколько минут назад он был наверху.

«Как хорошо, что сегодня придут Эльвира и Уилли, — подумала Мария. — Мама их так любит и всегда сразу узнает».

Но, свернув на улицу, где жили ее родители, она испугалась, заметив полицейские машины. Наверное, что-то случилось с мамой. Девушка припарковалась, пробежала по дорожке, распахнула входную дверь и услышала голоса в доме.

Детективы Бенет и Родригес сидели в гостиной. Три ящика из антикварного секретера валялись на полу. Полицейские копались в четвертом, поставив его на коктейльный столик. Наверху слышались шаги.

— Что здесь… — начала она.

Бенет посмотрел на нее:

— Наверху старший следователь, если вам надо с ним поговорить. У нас ордер на обыск этого помещения, мисс Лайонс, — сухо произнес он. — Вот копия.

Мария не обратила на документ никакого внимания.

— Где мама? — начала она.

— В кабинете вашего отца, с сиделкой.

На ватных ногах Мария побежала в кабинет. За столом отца сидел полицейский, обыскивая ящики. Как опасалась она, мама снова сидела в шкафу, Дейла рядом с ней. Мать опустила голову, но, услышав шаги Марии, подняла ее. На лице у нее был повязан шелковый шарф, виднелись только голубые глаза и лоб.

— Она не позволяет мне его снять, — виновато произнесла Дейла.

Мария залезла в шкаф, заметив, что детектив проследил за ней.

— Мама… Кэтлин, в шарфе слишком жарко, — ласково произнесла она. — Зачем ты его надела? — Мария присела на корточки и помогла маме встать. — Давай избавимся от него.

Мать позволила ей развязать шарф и вывести ее из шкафа. Только тогда Мария заметила, что детективы Бенет и Родригес последовали за ней в кабинет, и по ироничному выражению на лице Бенета она поняла, что он все еще не верил в искренность матери.

— Могу ли я увести маму и Дейлу из кабинета, пока идет обыск? — подчеркнуто вежливо спросила она Бенета. — В воскресенье мы обычно завтракаем на Эсти-стрит в Парк Ридж.

— Конечно, но всего один вопрос: это рисунки вашей матери? Мы нашли их в ее комнате. — Он подал ей альбом с рисунками.

— Да. Это одно из ее увлечений. Она раньше была страстным художником-любителем.

— Понимаю.

В ресторане, когда официант хотел убрать четвертый прибор, мать его остановила.

— Мой муж скоро придет, — сказала она. — Не убирайте эту тарелку.

Официант посмотрел на Марию, зная, что столик был заказан на троих.

— Просто оставьте все на месте, — сказала Мария.

В течение следующего часа она утешала себя тем, что мама с аппетитом съела яйца-пашот, заказанные специально для нее, и даже вспомнила, как сильно она любила «Кровавую Мэри» по воскресеньям на полдник. «Пожалуйста, без водки», — губами произнесла она, обратившись к официанту.

Мужчина лет шестидесяти понимающе кивнул.

— Как моя мама, — тихонько произнес он.

Она нарочито медленно пила кофе, надеясь, что детективов дома уже не будет, когда они туда вернутся через полтора часа. Вереница полицейских машин у дома свидетельствовала, что они еще на месте, но когда Мария и мать с сиделкой вошли в дом, то она заметила, что полицейские уже собирались уходить. Детектив Бенет протянул ей опись того, что они изъяли. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — это были бумаги из письменного стола отца, документы, куда входила пачка рукописей, а также альбом с рисунками мамы.

— Это необходимо? — возмутилась Мария, указав на альбом. — Если мама будет его искать и не найдет, то сильно расстроится.

— Простите, мисс Лайонс, нам это крайне необходимо.