Джемма протянула руки. Фокс, улыбаясь, поднес к губам левую и поцеловал, но не пальцы, а кольца. А потом попытался снять их своими холодными, ловкими перстами. И не смог. Только теперь сузились его глаза и участилось дыхание. Мэрион сдавленно вскрикнула и выбежала за дверь. Джемма слышала, как топотала она по лестнице, устремляясь на волю, подальше от злого рока. Ах, коварная Мэрион! А еще подруга…

Но, мистер Фокс, Джемма любит тебя. Ты можешь пронзить ее кинжалом или острием своей мужественности, ты можешь оставить на ее теле багровые следы любви — или побоев, ты поможешь осчастливить ее сожительством или скорой кончиной — ей все едино. Она ждет. И чему быть, того не миновать. Она уже в твоей власти. И вы знали друг друга всю жизнь, если не дольше. Так что мистеру Фоксу шагать с Джеммой по райским кущам и по всем кругам ада…

— Произошло нечто ужасное, — быстро сказала Джемма. — Я не хотела показывать вам, пока не сниму его… Я думала, вы рассердитесь. Вы ведь не велели надевать перстень русской императрицы в офис, чтобы мистер Ферст не увидел, но — это ужасно — он заметил, и теперь мы должны быть крайне осторожны, потому что он сумасшедший. Он убил свою сестру и, боюсь, убьет всех нас. Надо немедленно обратиться в полицию.

— Идем наверх, — прервал ее мистер Фокс, — я покажу тебе, как правильно готовить соус винегрет. И спокойно, дитя мое, спокойно. Если ты обвиняешь человека в убийстве, делай это с шиком, играючи, невзначай. Таково мое мнение, хотя большого опыта в этом, признаюсь, не имею. А где ты нашла это колечко?

— На пальце.

— Как, на пальце без руки?

— На пальце-бродяге, — отважилась на образ Джемма, поднимаясь за Фоксом по всем кругам лестницы.

Упадет ли, оступится ли? Нет, влюбленные девушки не спотыкаются. Магическая сила бережет их.

— Вот-вот, уже лучше, — закивал мистер Фокс. — Похоже на изысканный стиль разговора. Так значит, сон Мэрион — не сон, а явь?

— Да.

— Я рад, что могу предоставить тебе безопасное место, — сказал он, плотно закрывая за собою дверь. — Мои кольца должны быть под присмотром. Так что тебя, моя красавица, я не выпущу… пока.

— Мистер Фокс, надо что-то решить насчет Ферста. Если он убил свою сестру, то…

— Погоди, погоди. Он мой партнер. Уверен, он не способен на убийство собственной сестры. Все-таки родня.

— Хватит дразнить меня!

— Как эффектно ты возвела к небу руки, Джемма! У меня сразу возникла одна идея. Можно носить браслет-шнуровку вот здесь, выше локтей. В Германии это будет иметь бешеный успех. Джемма, душа моя, освободи от одежды грудь и плечи, а я пока подберу мерный инструмент.

Джемма покорно обнажилась.

— Взгляни на себя в зеркало, красавица. Ни в коем случае нельзя оставаться в юбке, если больше на тебе ничего нет. Запомни это раз и навсегда. Разве твой парень не научил тебя этому?

— У меня нет и не было парня.

— Бедная, одинокая моя Джемма, неужели никто не ждет тебя и не вспоминает?

— Только Мэрион и ее родители.

Мистер Фокс нахмурился и тут же смягчился. Что-то в этом роде он и предполагал. Он измерил ее руки.

Джемма разделась донага.

Как ты дерзка, Джемма!

Мистер Фокс измерил окружность ее шеи, после чего надел тяжелый золотой «воротник» с резным изображением налившейся в оргазме пары.

— Хочу взглянуть со стороны на это изделие, — сказал он. — По-моему, тяжеловесно и грубовато…

— Да, горло давит ужасно.

Фокс начал снимать его, сокрушаясь о своей неудаче, но вдруг молвил:

— О небо! Замок заклинило. Как же мне теперь снять его?

Где заканчивается чувственное вожделение и начинается жажда крови? Где граница между похотью и убийством? Несчастный, одинокий Леон Фокс, с печальными, холодными глазами! Он потерян в грубом, жестком мире. Где его почитатели? Где клиенты? Иных уж нет… смерть забрала многих, вооружившись дурманом, ядами, истощением, недугами. А те далече… в заботах о детях, о закладных, о жалованье… Куда податься бедному Леону Фоксу? Его не радует самоубийство — он личность творческая, одухотворенная…

Мистер Фокс взял топор. Маленький такой топорик, с розовой резной рукояткой и сияющим лезвием.

— О, мистер Фокс! О, мистер Фокс! — взвыла Джемма.

— Не вопи. Это неблагозвучно. Капустные листья не выносят форсированных звуков. А их мне, между прочим, доставили спецрейсом из Алжира. К тому же у тебя нежный, сладкий голосок. Не насилуй его.

— Так это ты убил сестру Ферста! Кольцо застряло у нее на пальце, и ты… — в ужасе беззвучно орет Джемма.

— Не надо столько жрать. Она сама во всем виновата. И тебя я предупреждал, Джемма.

— Но тучность — это не смертный грех! Нельзя выносить за такой недостаток смертный приговор.

— Можно. И нужно.

Грациозно, как хищник, наступал Фокс на Джемму, белотелую, нагую, трепещущую лань, сжавшуюся у подножия тепличной пальмы.

Наконец, не выдержав, она взвизгнула, вскочила, рванулась к двери… подергала — не открывается, еще раз, еще… удалось! Она побежала вниз, закруженная адской спиралью; но магическая сила любви более не берегла ее — этот Фокс псих, маньяк, а кто же станет любить такого? — и она споткнулась. Споткнулась и рухнула через пару витков лестницы.

Красивое женское тело неподвижно лежало на полу; руки раскинуты, и блестят на пальце перстеньки — дружки-подружки — бриллиантовая Белоснежка и рубиновая Красная Шапочка. Кто спасет их, кто выручит? Где добрый охотник, а где злобный серый хозяин лесов? Кто там глухо рычит — в гневе ли? В ярости ли?

Мистер Ферст, Хэмиш — добрячок, неуклюжий, нескладный зверь — это ты? Мистер Фокс, Леон — хищник, острые зубы, длинные когти, коварный оскал — это ты? Ты. Ты готов пронзить слабую жертву излюбленным своим оружием…

Джемма, Джемма, не стоило тебе влюбляться в мистера Фокса. Посмотри, как он приплясывает около тебя, держа наготове розово-стальной топор и длинный, острый, беспощадный сама-знаешь-что… и говорит:

— Я мог бы предпочесть твою любовь твоей смерти, но суровая нужда владеет мною.

— Торт я, конечно, пропустил, — сокрушается Хэмиш, появляясь на веранде. — Почему меня никто не позвал? И где все?

— Разошлись, — пожимает плечами Джемма. — Виктор забрал свою Дженис, Уэнди и ее нового дружка. Представляешь?

— Значит, теперь Эльза остается с нами, — говорит Хэмиш и отрезает себе кусок торта. — Надеюсь, песенку именинника пели?

— Конечно.

— Торт превосходный. Ты должна научиться у Джеммы кулинарному искусству, Эльза.

Эльза переводит взгляд с Хэмиша на Джемму. Медленно пробивают себе путь семена гнева, медленно наливаются они силой, вытесняя сорняки обид и досады.

— Надеюсь, лестницу он не прихватил, — говорит Хэмиш.

— Боюсь, что напротив.

— Решительный человек, — вздыхает Хэмиш. — Можно только позавидовать.

— Ты отдашь распоряжения своим адвокатам?

— Разумеется.

— Они опытнее, чем его?

— Бесспорно.

— Вот и славно. А вот с Эльзой этот принц обошелся не лучшим образом. Обернулся жабой. Правда, Эльза?

Она не отвечает.

— Садись с нами, Хэмиш. Послушай конец одной истории. Истории о том, как мы с тобой встретились.

И Джемма продолжает.

Пока мистер Фокс грозил Джемме топором, Мэрион созывала помощь. Она позвонила отцу на работу.

— Папа, это я, Мэрион. Папа, мистер Фокс убивает Джемму.

— Поговори с матерью, а то у меня много дел.

Рэмсботл передал трубку супруге, которая как раз зашла к мужу в офис, с тем чтобы потом пройтись вместе с ним по турагентствам в поисках новых маршрутов.

— Мама, мистер Фокс собирается убить Джемму.

— Ах ты, дрянная девчонка! Да тебя за клевету привлекут, если ты будешь болтать такой вздор.

Но в сознании миссис Рэмсботл что-то зашевелилось. Что там болталось сегодня в голубоватой ароматизированной воде унитаза? Спустишь воду раз, другой, третий, а оно все плавает. Что — оно? Кошмарное, устрашающее доказательство вменяемости Мэрион…