– Мы ищем сэра Вильгельма Маршала, госпожа, – темноволосый рыцарь поклонился Кларе, как только она открыла дверь. – Он здесь?

Она покачала головой.

– Он еще не вернулся с турнира.

Женщина бросила взгляд на поднос. Второй рыцарь перегнулся через оруженосца, чтобы отвести ткань в сторону. Взору Клары предстала огромная щука с переливающимися серебристыми чешуйками. Она лежала на травах и листьях салата, слегка подвявших. Правда, сама рыба выглядела свежей.

– Графиня Шампанская посылает эту щуку сэру Вильгельму в честь его заслуг на турнире, – объявил рыцарь.

– А он не на арене? – спросила Клара.

– Нет, госпожа, его там нет.

Клара прикусила губу.

– Я не могу вам помочь, только если взять щуку и… – она замолчала и подняла голову. Во двор въезжал Рис, ведя за собой на поводу потного боевого коня Вильгельма. Клара подобрала юбки и бросилась к нему. – Рис, где твой господин?

Валлиец спешился и отстегнул повод, за который вел второго коня.

– В кузнице, госпожа, у городских ворот – ответил он. – Ему несколько раз сильно ударили по шлему, и он не может его снять. Он отправил меня домой с конем, чтобы я поставил животное в конюшню и сообщил вам, что он вернется, как только сможет.

Она испытала одновременно облегчение и страх. Если от ударов шлем треснул, Вильгельм мог получить ранение или сотрясение мозга. Вероятно, страх отразился у нее на лице, потому что Рис успокаивающе улыбнулся ей.

– Ему просто очень неудобно, но он не пострадал, – сообщил слуга.

Клара покачала головой.

– Я должна сама взглянуть. – Она повернулась к ожидающим рыцарям и оруженосцу. – Желаете оставить щуку здесь?

Рыцарь, который говорил раньше, отказался. В глазах у него стоял смех.

– Нет, госпожа, мне велели вручить ее ему лично, и я ни за что не пропущу такое зрелище. Голова Вильгельма Маршала на наковальне!

Дюжий кузнец с запачканным сажей лицом стоял, упершись руками в бока, и осматривал Вильгельма. Потом он задумчиво втянул воздух сквозь зубы.

– Спасти этот шлем не удастся, – объявил он. – Его можно будет только выбросить. Но дело в том, что я даже не знаю, как мне вас оттуда вытащить, не пробив вам голову. Я не хирург и не повитуха.

– Просто сделайте все, что можете, – приглушенным голосом сказал Вильгельм. – Я и не ожидал, что вы окажетесь хирургом или повитухой. Я пришел к хорошему кузнецу.

На поле, где проходил турнир, оказалось много рыцарей, стремившихся себя, показать. Схватка была очень короткой и жестокой. Вильгельм без труда держался на должном уровне и даже побеждал. На самом деле он получил удовольствие от брошенного вызова, но теперь за это приходилось расплачиваться. От полученных ударов его шлем так сильно покорежило, что сам он никак не мог его снять. Он мог дышать, но ничего не видел. Более того, отверстие стало таким маленьким, что его голова в него никак не проходила и не могла пройти при всем желании.

Бормоча себе под нос, кузнец принялся за работу, используя молоты, щипцы и другие инструменты. Он пытался увеличить отверстие настолько, чтобы Вильгельм смог просунуть в него голову. Вильгельму было очень неудобно держать голову на наковальне в нужном положении. Мышцы шеи и плечи затекли и буквально горели. От покрытого потом железа неприятно пахло. Вильгельм часто в шутку называл шлем горшком, но теперь это совсем не казалось ему забавным. Он фактически сдался на милость кузнецу, от мастерства которого зависело его вызволение. Кузнец уже два раза просил Вильгельма попробовать сиять шлем, и обе попытки провалились. Во время второй Вильгельм чуть не остался без ушей.

– Почти готово, – тяжело дыша, сообщил кузнец и велел подмастерью смазать гусиным жиром все искореженные края шлема.

Еще несколько движений, сопровождавшихся хрипением и ругательствами, – и с третьей попытки шлем поддался уговорам и насилию. Скрипя зубами, Вильгельм наконец смог выбраться на свежий воздух. Голова была поцарапана в нескольких местах, уши пострадали больше всего, а лицо стало малиновым. То, что осталось от шлема, на самом деле напоминало горшок, на который наступил бык. Кузнец утирал пот со лба тряпкой сомнительной чистоты.

– Хуже работы у меня никогда не было, – объявил он и вытянул вперед руки. Пытаясь снять шлем, он действовал уверенно, но теперь они тряслись.

Вильгельм похвалил его и обещал богатую награду серебром. Взглянув за спину кузнеца, он увидел, что собрались зрители, и не случайные зеваки, которых могло привлечь такое зрелище, а два рыцаря с оруженосцем из свиты графини Шампанской. Рядом с ними стояла Клара, на лице которой отражались беспокойство и сдерживаемый смех. Оруженосец горел желанием поскорее избавиться от ноши, которую к этому времени таскал уже почти два часа. Он шагнул к Вильгельму и поклонился.

– Что это?

Вильгельм приподнял кусок ткани и уставился на огромную блестящую щуку. Она, казалось, тоже уставилась на него.

– Приз самому достойному рыцарю турнира, – объявил один из рыцарей графини Шампанской и сухо добавил: – Судя по тому, что осталось от вашего шлема, графиня поступила правильно, решив наградить вас. Самое удивительное, что вы все еще в состоянии принять приз.

Вильгельм рассмеялся.

– Я уже начал думать, что мне придется носить этот горшок до конца жизни. Тогда я точно не смог бы оценить эту великолепную рыбину.

На самом деле Вильгельм не любил щуку, но из вежливости не мог этого сказать. В любом случае важно было другое: его посчитали достойным приза. Кроме того, когда рыбу приготовят и разделят, ему придется съесть не больше кусочка. Для проявления вежливости вполне достаточно.

– Передайте графине благодарность за этот подарок, – сказал он. Я ценю ее щедрость и ее мнение о моих достижениях.

– Тебя могли убить! – сказала Клара гораздо позднее.

Дело близилось к утру, звуки на улице наконец стихли, последние пьяницы отправились по домам. Щуку сварили с травами в миндальном молоке, что придало ей нежный аромат. Теперь от нее остались только голова и кости, валявшиеся в мусоре.

Вильгельм лениво наблюдал с кровати за Кларой, пока она снимала пояс и платье. Сам он сбросил куртку и остался в рубашке и поножах[10]. Он лежал на животе, опустив голову на скрещенные руки. На шее остались красные порезы, следы борьбы с теперь бесполезным шлемом.

– «Могли» бывает всегда, – заявил он. – В пять лет лишь несколько слов отделяли меня от повешения. Вкурте я счастливо избежал смерти от багра. – Его голос смягчился. – Я мог бы умереть от ран после убийства дяди Патрика, если бы ты не пришла мне на помощь. В результате у меня остался только шрам.

Клара улыбнулась одними губами.

– У нас у всех есть шрамы, – сказала она, ложась рядом с ним.

Он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев. Потом его губы нежно коснулись ее ладони, затем он стал слегка покусывать запястье с внутренней стороны, пока женщина не задрожала. Затем он принялся целовать всю руку, поднимаясь вверх к шее, а после этого лег на Клару.

– О-о, Вильгельм, – прошептала она.

Женщина чувствовала, будто внутри нее образовалась огромная пустота. Чувства переполняли ее и, казалось, переливались через край. Независимо от того, сколько раз она произносила его имя или принимала его плоть в себя, пустота оставалась и расширялась.

Их любовь была дикой и сладкой, а когда они закончили, воцарилась тишина. Вильгельм прислушивался к пению соловья, потоком льющемуся в темноте за окном.

– Граф Теобальд предложил мне земли, если я соглашусь сражаться за него, – сообщил он через некоторое время.

– И что ты ответил?

Клара лежала, прижавшись к Вильгельму. Она утолила голод, но не насытилась полностью. Он продолжал обнимать ее и нежно гладил волосы. Он умело соблюдал этикет в спальне и знал все правила вежливости.