Вскоре после полудня двор остановился у ручья на пикник, который был второй целью выезда. Соколов усадили на жердочки подальше от собравшихся людей, чтобы их не беспокоил шум. Поваров и слуг отправили вперед, и они трудились над кострами. В котлах готовилось жаркое из оленины для голодных охотников; кроме того, их ждали пшеничный хлеб, запеченный в тесте лосось, пирожки с курицей и изюмом, яблоки и ежевика в меду. Псари и конюхи привязали собак и стреножили лошадей. Лошади стали пощипывать траву, а слуги уселись вокруг своего костра. Неподалеку егеря разбирали дичь, добытую во время утренней охоты, аккуратно связывали и упаковывали ее.

Вильгельм взял хлеб и жаркое, а потом немного прошелся вниз по течению ручья. Обычно он оставался с другими, любил обмениваться шутками и вести непринужденную беседу, чтобы отделаться от беспокойных воспоминаний, но громкие разговоры об охоте утомляли, и ему внезапно захотелось отдыха.

Вскоре он оказался на поросшем травой берегу, очевидно, в месте, где кто-то рыбачил, потому что ежевика и крапива здесь были вырваны, а трава вытоптана. Вильгельм расстелил плащ и уселся перекусить. До него все еще доносился смех и разговоры охотников, но приглушенно, а из-за отделявшего его от них расстояния звуки казались успокаивающими, а не раздражающими. Солнце грело спину, и он чувствовал себя почти удовлетворенным. Поев, он присел на корточки на берегу ручья, чтобы обмыть руки. Когда же он встал и повернулся, то обнаружил у себя за спиной Маргариту с горничной. Королева взяла с собой домашнюю собачку, роскошного жизнерадостного спаниеля с висячими ушами и высунутым розовым языком. Он пронесся мимо Вильгельма, заскочил в ручей и стал с огромным удовольствием брызгаться на мели, потом выскочил на берег и принялся усиленно отряхиваться. Люди были вынуждены поспешно отойти в сторону. Собака тяжело дышала, но внезапно напряглась, опустила нос к земле и побежала по тропе вдоль, реки. Вильгельм подхватил плащ и последовал за ней. Маргарита пошла следом, придерживая шерстяные юбки, чтобы они не касались влажной травы. Правда, ее одежда уже была забрызгана собакой.

– Мы давно с вами не разговаривали, – сказала она. – По крайней мере так, как разговаривают старые друзья.

– Госпожа, при дворе есть люди, которые назовут все подобные разговоры непристойными, – предостерегающе сказал Вильгельм.

У нее на лице появилось раздражение.

– И мы знаем, кто они и чего стоит их мнение. Я буду разговаривать, где хочу и с кем хочу Я не ребенок. Я будущая королева Англии и сестра короля Франции.

Она вздернула подбородок.

– Это так, госпожа, но, тем не менее, опасно.

Маргарита нетерпеливо поджала губы.

– О-о, Вильгельм! Прекратите говорить голосом придворного и смотреть на меня из-под маски!

Вильгельм опешил от ее резкого тона.

– Если я и ношу маску, то она такая же, как и лицо под ней. Как вы хотите, чтобы я говорил и вел себя?

– Так, как говорят с другом, а не с незнакомкой, с которой вы должны быть вежливы, – Маргарита взяла его за руку и слегка встряхнула ее. – Независимо от того, встречают ли люди меня одну или в чьем-то обществе, они увидят то, что хотят видеть, и я от них устала, – тяжело дыша, Маргарита остановилась и посмотрела ему в лицо прямо и неотрывно, все еще упорно держась за его рукав. – Вы помните, как играли с нами в садах королевы Алиеноры в Пуату? Со мной и с дочерьми королевы?

В жмурки, насколько я помню, – с трудом выдавил из себя Вильгельм. Голос как будто царапал ему глотку.

– Вы позволяли себя поймать. Вы всегда клялись, что не поддаетесь специально, но я знаю, что вы именно так и делали. Вы каждый раз могли бы от нас уйти.

Он пожал плечами.

– Но тогда меня бы не приглашали так часто в сад королевы.

Маргарита мечтательно улыбнулась.

– Я всегда думала, что вы получаете удовольствие от игры с нами. Мне никогда не приходило в голову, что вы преследуете собственные цели.

– Честолюбие и удовольствие не всегда являются взаимоисключающими. Кроме того, там было не столько честолюбие, сколько очарованность королевой Алиенорой.

– А вы до сих пор очарованы ею?

– Конечно. Она не отпускает никогда, – Вильгельм страдальчески улыбнулся. – Клара немного напоминала ее, обладала той же грацией. Наверное, именно это и привлекло меня в ней в первую очередь – как и то, что она спасла мне жизнь.

– О-о, Вильгельм!

Маргарита импульсивно взяла его за руку, встала на цыпочки и поцеловала в щеку.

Спаниель внезапно зарычал, потом залаял, глядя в лес за поросшим травой берегом. Глаза Маргариты округлились от страха. Горничная быстро подошла к ней, Вильгельм выхватил из-за пояса длинный охотничий нож. Ничто не шевелилось, кроме травы, которая колыхалась под дуновениями ветра, но этот ветер дул в их сторону, а поэтому чувствительный нос собаки уловил какие-то запахи.

– Госпожа, я думаю, вам надо вернуться к остальным, пока вас не хватились, – сказал Вильгельм. – А мне, вероятно, лучше прийти через некоторое время.

У нее округлились глаза.

– Вы считаете, что за нами шпионили?

– Я уверен в этом.

Вильгельм осторожно убрал нож в ножны, стараясь держать себя в руках. Было бессмысленно отправляться на поиски того, кто за ними наблюдал. Собачий лай уже предупредил его или их об опасности, как и Вильгельма с Маргаритой.

– Идите, госпожа, – сказал он. – И ничего не говорите. Вас не в чем упрекнуть, если только утешение друга в печали не является грехом.

Он очень красноречиво посмотрел на нее, а она натянуто кивнула. Бледная, но решительная, Маргарита хлопнула в ладоши, призывая собаку, и повернула в обратную сторону. Горничная шла рядом. Вильгельм смотрел на удаляющихся женщин, пока они не скрылись из виду. Выражение лица у него было серьезным. Он надеялся, что все это пройдет, как грозовая туча в ветреный день, но понимал, что дал в руки дворцовым сплетникам оружие, которым можно его свалить.

Ральф Фарси был пьяницей и обжорой, поэтому и получил кличку Набитое Пузо. Он выглядел так, словно носил подушку под рубашкой. Он часто не надевал ремня, чтобы не сдавливать живот. Несмотря на толщину, Фарси был достаточно проворным, обладал прекрасным зрением и ловко владел мечом. Кроме того, он отлично играл в кости. Ходили слухи, что он жульничает. Сегодня у Ральфа было прекрасное настроение, потому что его сокол во время охоты несколько раз удачно бросился на дичь, а собаки помогли загнать зайца. Обед был великолепным, вино лилось рекой, а его любимая придворная шлюха обещала ему ночью теплую постель. Он проиграл в кости молодому королю, но сделал это нарочно, и при этом не обеднел. В награду он получил место, на котором мог купаться в благосклонности молодого короля.

Лаская шлюху, которая сидела у него на коленях, он дружелюбно кивнул Адаму Икебефу и Томасу де Кулансу, когда те присоединились к остальным.

– Сегодняшняя охота прошла отлично, – заметил Икебеф. – Я видел, что ваш сокол очень хорошо летал.

– Да, моя птичка хорошо потрудилась.

Фарси столкнул женщину с колен и взмахом руки показал ей, чтобы она уходила. Женщина вполне может подождать, пока он обсуждает мастерство своего сокола с рыцарями, одобрения которых ждал. Вино все так же лилось рекой, и мужчины легко болтали об охоте. Фарси заметил, что его обхаживают, словно он представляет большую ценность. Это ему льстило, но и немного беспокоило. Обычно ему самому приходилось так действовать.

– Конечно, полным ходом шла и другая охота, менее благородная, чем наша, – сказал Икебеф, склоняясь к Фарси и понижая голос.

Фарси нахмурился.

– Правда?

Икебеф огляделся и заговорил еще тише:

– Как вы думаете, куда отправилась королева, когда мы остановились на обед?

Фарси пожал плечами.

– Не знаю. Пописать в кустики? Я не обратил внимания.

– Вы не обратили внимания, потому что большую часть времени ее здесь не было… как и Вильгельма Маршала.