— Может, выкинем этот цветок? — спросила я, привлекая её к себе.

— Нет, он очень красивый. Мне бы хотелось посмотреть на обещанные метаморфозы. А мы куда сейчас?

— Я знаю один уютный мотель на окраине.

— Обязательно ехать туда на такси?

— Тут слишком много народу…

Как назло, служащий ресторана вызвался проводить нас до стоянки — он явно хотел подзаработать, и мы решили его не разочаровывать, а на стоянке было слишком людно, чтобы наше исчезновение осталось незамеченным.

Служащий "Плутона" наконец-то нашёл для нас такси, и с улыбкой распахнул перед нами дверцу. Его улыбка мне очень не понравилась, но я дала ему чаевые и велела водителю отвезти нас в ближайший супермаркет.

— Там будет людно, и мы перенесёмся в мотель, — шепнула я Диане. — Туда, конечно, можно и на этом флайере добраться, но лучше, чтобы никто не знал, куда мы направляемся… Нет, нас не выследили, но всё равно лучше заметать следы.

Похоже, служащий "Плутона" не зря так хотел посадить нас на такси. Его интересовали вовсе не щедрые чаевые. Я заметила, что Диана смотрит на затылок водителя внимательно и слегка прищурившись. Ноздри её красивого носа дрогнули, губы плотно сжались. Маленькая львица, которая настороженно всматривается в обманчиво спокойные заросли. Да, в Диане это тоже есть — способность чувствовать опасность, даже тогда, когда для этого нет видимых причин. Видимых для большинства. От сидящего за пультом управления человека исходило внутренне напряжение — то, которое овладевает нами, когда мы собираемся предпринять что-то рискованное или хотя бы просто выходящее за рамки привычных действий. От водителя флайера исходила опасность, но я не думала, что это как-то связано с Урмом или Орденом. Видимо, у некоторых работников "Плутона" договорённость с водителями такси. Один находит клиентов, другой устраивает ограбление, а выручку делят между всеми участниками афёры. Возможно, сценарий предполагается такой. Такси из-за неожиданной неполадки приземляется в тихом переулке, в него врываются люди в масках, отнимают у нас деньги и скрываются, после чего водитель якобы связывается с полицией. Когда же та наконец прибывает, грабители уже исчезли и искать их — всё равно что искать тени, слившиеся с темнотой ночного города. Это лучший вариант. Если что-то пойдёт не так, жертва ограбления вполне может стать жертвой убийства. Я не очень хорошо знала этот мир, но знала, что большие выигрыши часто грозят большими неприятностями, а здесь, в этом городе вечных сумерек и иллюзорного света, много тех, кто любит играть, рисковать и готов поставить на кон всё, включая жизнь — даже свою, не говоря уж о чужой. Наверняка уже не один бедняга-приезжий, возвращаясь из "Плутона" с выигрышем в виде налички, становился жертвой подобного преступления. Только вот в данном случае преступники и понятия не имели, с кем связались. В их глазах мы были беззаботной парочкой с Авалона, пьяной от вина, друг от друга и от радости по поводу выигранных миллионов.

Так и есть.

— Господа, — осклабился, обернувшись к нам, водитель. — Жутко извиняюсь, но у меня что-то с мотором. Ничего особенного, но чтобы не рисковать вашими жизнями, мы лучше сядем вон на той улочке, и я тут же свяжусь со своей фирмой. Минут через пять пришлют ближайшую к этому кварталу свободную машину.

— Без проблем, — кивнула я.

С мотором у этого флайера было всё в порядке. Я достаточно полетала на таких машинах и неполадки с ними чую нутром.

Я придвинулась к водителю, якобы для того, чтобы о чём-то спросить, и отключила его, нажав на нужную точку. Потом, спихнув его на другое сиденье, направила флайер в рощу на окраине Вегаса. Мерзавец начал приходить в себя, когда мы с Дианой выбирались из машины.

— Приятель, ваш бизнес сдох, — сказала я ему на прощание. — Радуйся, что сам жив остался.

Скрывшись в роще, мы перенеслись в парк возле мотеля, который я заприметила, когда была в Вегасе пару лет назад. Весьма дорогой мотель, гарантирующий клиентам полную конфиденциальность. Перед тем, как туда отправиться, я связалась с полицией, сообщив о преступном сговоре работников "Плутона" и таксистов, которые грабят клиентов развлекательного центра. Когда попросили назвать хоть одно имя, я назвала имена двух мерзавцев, только что попытавшихся нас ограбить. Имя служащего "Плутона" красовалось на его нагрудной табличке, а имя таксиста — в кабине флайера, на голографической копии его пилотской лицензии. Я не знала, разоблачат эту шайку или нет, но была уверена, что служащий "Плутона" будет с треском уволен и больше такого доходного места не увидит. Во всяком случае здесь, на Никте. Владельцы "Плутона" — хищники, не отягощённые вопросами морали, но престиж их заведения им важен. Достаточно намёка на неблагонадёжность работника — и он вылетает. А на его место тут же найдётся десятка три претендентов.

— Не хотела бы я тут жить, — призналась Диана, когда мы отдыхали в шикарном номере на пятнадцатом этаже.

— Бандитов везде хватает. Хотя, в Деламаре относительно спокойно.

— Я не об этом. Тут интересно и хочется ещё тут побыть, но поселиться навсегда в мире без солнца… Нет, это не для меня.

— И не для меня, — сказала я.

Но с тобой я бы жила где угодно. Потому что моё солнце — ты.

Диана поставила серебряный цветок в маленькую стеклянную вазу, и вскоре действительно начались метаморфозы. Цветок стал расти и засиял так, что мы зажмурились. А когда свет стал менее ярким и мы открыли глаза, перед нами было что-то вроде хрустального светильника, напоминающего одновременно цветок и изящный сосуд.

— А если ты ещё чуть послабее будешь светить, — вкрадчиво попросила Диана.

И захлопала в ладоши, когда свет стал мягче.

— Здорово! Симпатичный ночник. Ты не против, если я поставлю его в своей комнате?

— Конечно, нет. Ты его больше не боишься?

— Нет… Да я его и не боялась, просто он странный. Он непонятно из чего сделан, но зла в нём нет. В детстве я часто спала с ночником. И до сих пор иногда ночью свет включаю. Маму раздражал мой страх перед темнотой, и, пока она была жива, я с ним боролась. Потом перестала. Но теперь он не так часто на меня нападает.

— А она ничего не боялась?

— Кажется, нет, хотя… По-моему, она побаивалась воды, но очень старательно это скрывала. То есть не совсем воды — она была чистюля и по несколько раз в день принимала душ. Она опасалась озёр и рек. Прежде чем где-то искупаться или позволить мне поплавать, всё узнавала об этом водоёме. А иногда даже брала пробу и делала быстрый анализ. Знаешь, есть такой приборчик — акварон…

— Знаю. И чего же она боялась?

— Она говорила, что не боится, а просто брезгует грязной водой. Что вода, содержащая вредные элементы, может быть опасна для здоровья.

— В Гринлендсе хорошо следят за чистотой водоёмов.

— Да, но она была в этом смысле перестраховщицей.

Я вспомнила озёра и реки среди разноцветных скал. Водоёмы Далейры, казавшиеся такими чистыми. Над некоторыми клубился пар. А ещё там было множество деревьев-фонтанов. Чудесное зрелище, подобное которому даже представить себе трудно.

— Знаешь, этот цветок и здешние кони напомнили мне Тамит.

— Кошку царевны?

— Да. Она магическое существо. Она живая, но это не просто кошка. Её создал Аменемхет. И эти кони тоже не просто кони.

— И как, по-твоему, они появились на свет? — спросила я, чувствуя, что её догадка верна.

— Хороший вопрос. Думаю, разница между Тамит и этими конями в том, что они выведены для разных целей. Когда мы отправляемся в Египет?

— Скоро.

В нашем номере был компьютер новейшей модели, в котором не чувствовалось никакой магии. Я даже толком не поняла, почему вдруг начала искать информацию о Джеймсе Лестере. Наверное, на бессознательном уровне во мне уже давно зрела догадка, что погибший археолог знал больше, чем написал в том письме. Мне очень хотелось вмешаться в прошлое и спасти его. Во-первых, потому что я ему искренне сочувствовала, во-вторых, он мог быть нам очень полезен. Я знала, чем мне сулит вторжение в царство мёртвых. Я знала, что эти действия могут надолго выбить меня из колеи, а мне сейчас как никогда важно быть в хорошей форме и боевой готовности.