— Видишь, здесь, — сказала она, указывая на девушку, держащуюся за свою грудь. — Она должна этой рукой доставлять ему удовольствие, поглаживая его шарики, внутреннюю сторону бедер или под коленями. Что она делает на груди? Ничего. Это нецелевое использование ресурсов.

Я пыталась вспомнить остальную часть ее указаний и знала, что если попыталась бы  взять его слишком глубоко, то подавилась бы. Я была еще не готова к такому, рвотные позывы не то чтобы мне нравились, так что, я старалась делать то, что хорошо ощущалось для меня, чем я наслаждалась.

Я была удивлена и нет, узнав, что он, казалось, тоже наслаждался этим. Когда я застонала, потому что мне понравился солоноватый вкус его смазки, он тоже ответил мне стоном. Когда я сжала пальцы вокруг его ствола, кружа языком по головке его члена, каждый мускул в его теле напрягся, он затаил дыхание.

Это было похоже на солоноватое мороженое, которое никогда не тает, прилагаясь к прекрасному, сексуальному мужчине, который получал удовольствие и боль от моих экспериментов. Как ни странно, это заставило меня ощущать легкое головокружение и власть. Кожа стала мягкой, невероятно мягкой, и настолько горячей.

И довольно резко все прекратилось.

— Кэйтлин, остановись, остановись...блядь, я сейчас кончу. — Он оттолкнул меня, сжимая себя.

Мои глаза расширились при виде того, как его большая рука сжимала его большой член. Это была самая сексуальная вещь, которую я видела. Я вытерла тыльной стороной ладони рот, замерев.

— Хорошо, — сказала я.—Скажи, что мне делать. Мне лечь, чтобы ты оказался сверху? — Конечно же, логично, чтобы он высвободил сперму мне на грудь.

Но уже было поздно. Мартин дважды погладил себя, и все. Он пролил все на свой живот, его рука двигалась вперед-назад резкими движениями. Я наблюдала за тем, как это случилось. Его тело было напряженным, рельефные мускулы расслабились, лицо было искаженное агонией и сладким облегчением, словно он был смущен и зол и слышал хор ангелов, который только он мог слышать.

Он судорожно вздохнул, положив другую руку на лицо. Он прижимал руку ко лбу, словно пытаясь удержать мозг от взрыва.

Я улыбнулась, с нетерпением ожидая его оценки минета. Я нашла футболку, насухо вытерев руки, а затем, нежно положив ее на его живот; хотя он вздрогнул, когда мягкий хлопок коснулся его все еще возбужденного члена.

Я прочистила горло, глядя, как он рассеянно протирал себя, его дыхание все еще было прерывистым. Пульс на шее выбивал яростный ритм.

Когда он перестал двигаться, моя улыбка увяла. Я устала ждать.

Я легонько толкнула его.

— Мартин... Ты спишь?

— Нет.

Я выждала пять секунд, после чего спросила:

— Ну и как я? Отстой?

Он засмеялся, это был хороший, бархатистый звук, соблазнительный и довольный; мягкие завитки из нежности обернулись вокруг моего сердца, сжимая словно объятия. Мои трусики стали влажными, словно вывесив табличку с надписью "Готовы к действию", Мартину просто нужно было прикоснуться.

Но еще было немного печально, и эта печаль заставляла меня нервничать.

Он сел, свесив ноги с кровати, остановившись на секунду, прежде чем встать и пойти в туалет. Я смотрела, как он бросил мою футболку в угол и ушел, звук его смеха все еще вибрировал в моих ушах и сердце.

Вода включилась и выключилась. Мартин вернулся почти сразу же, потянувшись за своими штанами.

Я рассматривала его, после чего спросив:

— Серьезно, как я? Будут какие-то указания на следующий раз?

Он дрогнул на последнем вопросе, после чего, надев штаны, сказал:

— Следующего раза не будет.

Его слова были непонятными и печальными. Он выглядел немного расстроенным.

— Почему нет?

Он заскрежетал зубами, сглотнув, прежде чем ответить:

— Я не буду этого делать.

Его слова разбивали мне сердце, это было бесчувственно:

— Что?

— Это. — Он поднял подбородок в мою сторону.

— Ты можешь сказать точнее.

— Я схожу с ума по тебе....

— Я тоже схожу с ума по тебе. — Я встала, но его следующие слова заставили меня замереть.

— Остановись! — Он взмахнул ладонью в воздухе, его голос был суровым. Казалось, он боролся изо всех сил. — Ты знаешь, что я имею в виду, Кэйтлин. Я влюблен в тебя, а ты нет... И я не знаю, зачем ты сделала то, что сделала, но это... Это полный пиздец.

Мартин запустил пальцы в волосы и отвернулся от меня.

Мое сердце сделало убийственный скачок в его сторону.

— Мартин...

— Нет. — Он покачал головой. Я видела, что его глаза были закрыты, словно он пытался закрыться от меня, и я теперь понимала, почему он так ненавидел, когда я закрывала глаза или лицо.

Он продолжил, и я с облегчением вздохнула, увидев, что он открыл глаза.

— Я не хочу быть каким-то жалким проектом. Я не хочу подталкивать тебя к тому, к чему ты еще не готова.

— Что заставляет тебя думать, что я не готова?

Он повернулся ко мне, яростно жестикулируя в сторону кровати.

— Потому что ты не должна была делать минет парню, которого не любишь. Ты не такая.

— А что, если я такая девушка?

— Нет! Все то, что мы делали, каждый раз, когда я прикасался к тебе, это что-то значило для тебя. Я вижу это и не хочу, чтобы это изменилось. Мне нужно что-то значить для тебя! Я не могу...Я больше не буду этого делать.

— Но, что если я влюблена в тебя? — Я не подумала, прежде чем сказала эти слова. К лучшему или к худшему, я просто сказала то, что чувствовала на данный момент.

Он напрягся, поморщился.

— Нет... — Я видела, как он прищурился в вспышке слабого света в каюте. — Не говори того, чего не имеешь в виду.

Я встала с кровати и пошла к нему, движимая импульсом нашей совместной недели, нашей прекрасной недели. Я чувствовала, все, что мы делали, все наши споры и борьба, и шутки вели нас к этому моменту.

Мои ноги дрожали, но я чувствовала безумную, нелепую правоту этого момента во всех своих нервных окончаниях. Я взяла его руки, приложив к левой груди. Мое сердце билось ровно и уверенно, но глубоко и жестко, будто моя кровь стала вязкой, и сердце работало напряженно. Потом я накрыла его сердце рукой.

— Я влюблена в тебя, Мартин. И я говорю это, потому что это так, — прошептала я.

Его взгляд заметался между моими глазами, он неуверенно заморгал, словно я могла  исчезнуть, если он бы закрыл глаза. Внезапно я оказалась прижатой к нему, окруженной его сильными руками, его рот на моем, и он шел со мной, спотыкаясь, спиной к кровати.

— Я хочу тебя, — сказал он между поцелуями, моя спина коснулась матраса, пока он возвышался надо мной.

— Я тоже хочу тебя, — сказала я.

— Боже, я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя. — Он прокладывал дорожку к впадине между моими грудями, полизывая, кусая, посасывая, затем вернулся к моей шее, неистовые движения подсказали мне, что он желал охватить все сразу. Меня как волной накрыли все чувства разом: тоска и обида, напряженное желание.

— Скажи это снова, — потребовал он.

— Я люблю тебя, — задыхалась я. И потом снова, на этот раз для себя, потому что я чувствовала это.— Я люблю тебя.

Он грубо зарычал, жестко сжимая мое тело в ответ.

— Пожалуйста, — сказал он, покусывая мою шею, горячее дыхание заставляло меня дрожать, его рука мяла мою грудь. — Пожалуйста, мне нужно быть в тебе.

Я наклонила голову, подставляя ему больше шеи.

— Я думала, что ты не попрошайничаешь.

Его руки пробежались от моей груди до пояса шорт, оставляя мурашки на своем пути. Его пальцы толкались в мои трусики, раздвигая меня, потирая плотное кольцо над моим клитором и заставляя меня кричать.

— Я не попрошайничал, — сказал он, входя в меня пальцами. — Я вежливо попросил.

Я рассмеялась, но потом резко вздохнула. Мартин убрал пальцы, схватив мои шорты и стянув их вместе с нижним бельем по моим ногам. Он воспользовался моментом, чтобы скинуть свои штаны и потянулся к тумбочке. Когда он вернулся, я заметила сразу несколько вещей.