— Все ясно. Некто по фамилии Биррел — сержант уголовной полиции Биррел — прибудет к нам для расследования.

Эта фамилия в тот момент нам ничего не говорила; через несколько часов при ее упоминании мы испытывали целую бурю эмоций.

Кристоферу понадобилось совсем немного времени — я восхитился непринужденной уверенностью, с которой он договорился насчет бунгало. Мне не сразу удалось дозвониться до Финбоу, который снимал квартиру на Портленд-Плейс: сначала линия была занята, а потом я ждал, пока он встанет. У остальных закончилось терпение, и они вернулись к шлюпке. Услышав наконец искаженный помехами голос Финбоу, я изложил ему суть дела, стараясь быть кратким.

В ответ раздалось протяжное «та-а-ак» — любимое односложное восклицание Финбоу, а затем его отчетливый голос произнес:

— Разумеется, приеду.

Никогда в жизни я не слышал ничего более приятного.

— Буду на яхте через два часа. До встречи, — прибавил он.

С чувством облегчения я вернулся к шлюпке. Между мной и ясным осенним утром по-прежнему пролегала черная, уродливая тень; перед глазами мелькали образы мертвого Роджера с застывшей на губах улыбкой, плачущей в моих объятиях Эвис, но я осознавал, что сделал все от меня зависящее. Через час-другой я смогу все рассказать Финбоу, и эта темная история станет его заботой.

Я занял место в шлюпке.

— Ваш приятель приедет? — спросил Кристофер.

— Да. С радостью согласился. Он все равно свободен.

Уильям хмыкнул и направился к веслам, Кристофер остановил его:

— Я буду грести.

— Ты привез нас сюда, — возразил Уильям, — а я отвезу назад.

— Тебе следует преподать урок: не все и не всегда будет по-твоему, — вспомнил Кристофер. — Я сел за весла, когда мы плыли сюда, потому что ты привел вескую причину. А назад буду грести потому, что так хочу.

Уильям недовольно заворчал, и Кристофер направил шлюпку к яхте; он греб молча и умело. Я размышлял — не сомневаюсь, остальные тоже — о том, что мы увидим по возвращении: зеленый тент над кокпитом, где совсем недавно сидел веселый краснолицый человек, сжимая в руках румпель. Я посмотрел на ровную полоску тени, которую отбрасывал высокий камыш. Мирная, безмятежная картина. Мне показалось, что смерть тоже спокойна и безмятежна. Что нас ждет на яхте?

В сердце пробирался неприятный холодок. По странному совпадению Кристофер тоже не находил себе места.

— Надеюсь, — сказал он, поднимая весла над водой, — на яхте больше ничего не случилось. Надеюсь, Эвис…

— Она в безопасности, — сухо ответил Уильям.

Я предпочел бы, чтобы она была с нами.

Вдруг со стороны Хорнинга донесся какой-то звук, переросший в рев, и я увидел, что прямо на нас с огромной скоростью несется лодка с подвесным мотором. Волной одно из весел выбило из уключины. Кристофер чертыхнулся, а шлюпку развернуло бортом к волне. Через секунду я оказался в воде; Кристофер, Уильям и перевернутая шлюпка плавали в нескольких ярдах от меня.

Моторная лодка вернулась — на этот раз гораздо медленнее. Ею управлял черноволосый мужчина с круглым розовощеким лицом. Он крикнул громким голосом, в котором не чувствовалось вины:

— Глупо получилось. Впрочем, думаю, вы справитесь.

— Справимся, чертов тупица! — с яростью ответил Уильям. Он подплыл к шлюпке и пытался перевернуть ее. Кристофер вылавливал весло. — Справимся. Но какого дьявола вы носитесь с такой скоростью?

— Важное дело. Чрезвычайной важности, — ответил круглолицый. — Я сержант уголовной полиции Алоиз Биррел из Нориджа, и мне поручено расследовать преступление, произошедшее в этих местах. Я не могу терять время. С вами все будет в порядке.

Моторная лодка устремилась вверх по течению. Это была наша первая встреча с Алоизом Биррелом.

Не без труда мы снова забрались в шлюпку, Уильям сел за весла и принялся неумело грести. Происшествие избавило меня от дурных предчувствий, и я мог думать только о прилипшей к телу одежде.

Когда мы миновали излучину и я увидел яхту с зеленой парусиной на корме, меня снова охватил страх — перед тем, что нас может ждать на борту. На палубе появилась Эвис; прислонившись к мачте, девушка наблюдала за нашим приближением. Потом слабо шевельнула рукой, словно собиралась приветственно помахать нам.

Моя тревога мгновенно исчезла. Вскоре Эвис уже сообщала нам:

— На яхте какой-то чудной сержант. Задает кучу вопросов.

Уильям фыркнул:

— Тот чокнутый, что нас перевернул, черт бы его побрал!

Когда мы поднялись на борт яхты, Эвис негромко и печально рассмеялась:

— Вам лучше переодеться.

— Именно этим мы и собираемся заняться, дорогая, — ответил Кристофер и мокрой ладонью погладил ее по щеке. — Пожалуй, я не против, чтобы ты тоже промокла.

Эвис улыбнулась ему в ответ; я был рад, что она пришла в себя и уже способна радоваться шуткам возлюбленного.

— Иди переоденься. Кристофер. Я не прочь попробовать себя в качестве сиделки, да боюсь не справиться.

— А я бы тебе и не доверился, — ответил он. — Лучше переоденусь… но мне кажется, что сначала нужно представиться этому Биррелу.

Эвис нахмурилась, взгляд ее затуманился.

— Он расспрашивал меня обо всех, кто был на борту, — запротестовала девушка. — А теперь, кажется, занялся… Роджером.

— Я собираюсь переодеться, — прервал ее Уильям. — А если он желает побеседовать со мной, ему придется подождать. Сержант Биррел! — громко крикнул он.

— Я занят. — Голос донесся со стороны кокпита.

— А я промок! — Уильям в раздражении повысил голос.

Через несколько секунд Биррел поднялся на палубу через носовой люк и направился к нам.

Мельком увидев круглое лицо человека в моторной лодке, я не успел составить о нем впечатления; теперь передо мной стоял невысокий пухлый человечек, живой, добродушный и энергичный.

— Ага, — произнес он. — Вы те самые люди, что свалились в воду.

— Именно, — подтвердил Уильям, окидывая его ледяным взглядом.

— Значит, вся компания из шестерых человек в сборе, — продолжал Биррел. — Парочка внизу, эта молодая леди и вы трое. Я должен задать вам несколько вопросов — только схожу за бумагами.

— Вероятно, от вас не укрылось, — сказал Уильям, — что мы насквозь мокрые. Нам нужно обсушиться и переодеться. После этого мы расскажем вам все, что знаем.

Я всматривался в круглое румяное лицо Биррела: не мелькнет ли на нем раздражение, — но лицо лишь обиженно вытянулось, как у ребенка, у которого отняли игрушку. Похоже, он просто разочаровался в нас.

— Мне казалось, — он обращался к Уильяму, — что вы могли бы проявить больше интереса и на несколько минут забыть о мокрой одежде.

— Какого интереса? — удивился я.

— К расследованию преступления, — звучным, глубоким голосом ответил он. — Разве вы не понимаете, что расследование преступления — одно из самых увлекательных занятий в мире? Разве вы не видите, как это замечательно? Так мы используем во благо темные стороны нашей натуры. В былые времена люди сочиняли баллады о войне, грубой силе и похоти. — Я не могу передать ужас, который он вложил в эти слова. — Теперь пишут детективные романы, где вся энергия человека сосредоточена на том, чтобы разоблачить зло. Разве вы не замечаете, как все изменилось? Можно сказать, что детективы — это признак цивилизации. А расследование преступления — символ добра в современном мире.

Речь сержанта глубоко потрясла меня. В глазах Биррела светилась истинная вера. Вероятно, он не видел ничего необычного в своем заявлении — наоборот, оно звучало слишком гладко, — и у меня закралось подозрение, что эту речь Биррел произносит не впервые. Однако я был так взволнован, что не обратил особого внимания на эксцентричное поведение сержанта уголовной полиции. Остальные, похоже, тоже растерялись.

— Сделаем все, что в наших силах, сержант. — Кристофер слабо улыбнулся. — Но сначала нужно обсохнуть. Это недолго.

— Великолепно, — просиял Биррел. — Мне нужно произвести массу измерений, касающихся… несчастного джентльмена.