Впоследствии историк Н.К. Шильдер так описывал приход русских войск в герцогство Варшавское: «В герцогстве Варшавском никто, однако, не встречал русских как своих избавителей. Лишь евреи каждого местечка, лежащего по дороге, где проходили войска, выносили разноцветные хоругви с изображением на них вензеля государя; при приближении русских они били в барабаны и играли на трубах и литаврах»[20].

Характерно складывалась ситуация в белорусском городе Гродно, который с  XII века был населен преимущественно евреями. В Гродно находилась одна из первых еврейских типографий, и он считался центром еврейской культуры, однако в городе проживали также поляки и ополяченные помещики, владевшие обширными и богатыми усадьбами. Исторически и географически польское население города тяготело к Польше, враждебно относясь к России.

По случаю взятия Москвы (2 сентября 1812 г.) поляки вывесили на балконах города Гродно громадные полотна, аллегорически изображавшие победу наполеоновской армии. Через два месяца после ухода французов из русской столицы в Гродно неожиданно ворвались русские войска под командованием партизана и поэта Дениса Давыдова. Въезд Давыдова в город радостно приветствовали его еврейские жители. Увидев на балконах полотна, позорящие русского императора, Давыдов приказал собрать горожан и объявил им итоги кампании 1812 года. В двухчасовой срок всем полякам было велено сдать имеющееся у них оружие, они были обязаны впредь носить траур по погибшим соотечественникам и в двухдневный срок изготовить и вывесить новые полотна, изображающие на этот раз победу русского оружия над французами и поляками. В довершение триумфа русского оружия городской ксендз, который совсем недавно благословлял французов и Наполеона, обязан был в том же соборе произнести проповедь, восхваляющую русских и Александра I.

Наконец, по приказу командующего гражданская власть в городе была передана кагалу. Новоназначенному городскому голове (кагальному еврею) было поручено составить проскрипционные списки коллаборантов. Поляки пробовали жаловаться на «неистовства» партизана генералу Милорадовичу, который был согласен с Давыдовым, чьим другом считался. Впоследствии во время представления героя Отечественной войны императору Александру I фельдмаршал М.И. Кутузов напомнил об обстоятельствах взятия города Гродно, на что государь произнес: «Как бы то ни было — победителей не судят»[21].

Таким образом, поведение евреев и поляков в Отечественной войне 1812 года явилось тем историческим условием, которое не могло не определить дальнейшие взаимоотношения между ними.

После  войны, в 1815 года русский комиссар при правительстве Царства Польского сенатор Н.Н. Новосильцев представил в "Комитет реформ" проект по еврейскому вопросу. Рекомендуя распространение ремесел и земледелия в качестве экономического пути развития, автор проекта потребовал предоставления евреям гражданских прав безо всяких ограничений. Однако князья А. Чарторыйский и Друцкий-Любецкий, Зайонченок и ксендз А. Сташиц выступили с резким протестом против проекта, акцентируя внимание комиссии на "вредности еврейства" (в 1816 году А. Сташиц опубликовал статью, в которой называл евреев причиной упадка Польши и обвинял в том, что из-за них Польша стала «посмешищем Европы» и «еврейской страной»[22]).

После войны 1812 г. в Царстве Польском, по мнению С.М. Дубнова, пронеслась "эпидемия" подготовленных сверху ритуальных процессов, а 1816 год стал в Западном крае и Царстве Польском годом «ритуальной вакханалии», будто опытная рука «сеяла в массы ядовитое семя средневековья»[23].

6 марта 1817 года всем губернаторам Западного края был разослан правительственный циркуляр: «По поводу оказывающихся и ныне в некоторых от Польши присоединенных губерниях изветов на евреев об умерщвлении ими христианских детей, якобы для крови, Его Императорское Величество, приемля во внимание, что таковые изветы и прежде неоднократно опровергаемы были беспристрастными следствиями и королевскими грамотами, высочайше повелеть изволил: объявить всем управляющим губерниям монаршую волю, чтоб впредь евреи не были обвиняемы в умерщвлении христианских детей без всяких улик, по одному предрассудку, что якобы они имеют нужду в христианской крови»[24].

В 1822 г. живописец А.О. Орловский (1777-1832) по заказу католиков Велижа написал картину - «Жиды, выцеживающие кровь из тела замученного ребенка». По жалобе евреев русские власти велели полотно убрать. Но уже в марте 1823 г. Орловский создал на этот же сюжет другую, еще большую по размеру картину, а героям «кровавого обряда» придал портретное сходство с жителями местечка, в том числе и с ленчицким раввином.

В книге Савелия Дудакова «История одного мифа»[25] приведено множество примеров «кровавых наветов», возводимых на евреев. В огромном большинстве случаев «евреи, на которых гадательно возводилось подозрение в убийстве» освобождались от всякого подозрения, но если дело рассматривал юдофоб, то к подозреваемым могли быть применены недозволенные методы воздействия».

Так «Велижский навет» продолжительное время расследовался властями, пока Государственный Совет не пришел к выводу, что навет «обнаруживает одни замыслы оговорить евреев». Тотчас же Совет постановил освободить всех арестованных евреев и поручил министру внутренних дел подтвердить, что указ 1817 года о запрещении ведения дел по ритуальным убийствам сохраняет свою силу. Таким образом, через девять лет невинные люди были выпущены на свободу, но трое из них уже скончались в тюрьме.

Польские инсинуации против еврейского населения не ограничивались «кровавыми наветами». В это же время поляками были инспирированы и специфические уголовные процессы (ограбление церквей, осквернение Святого креста и т.д.).

Савелий Дудакова в своей книге «История одного мифа» делает следующий вывод о причинах противостояния поляков и евреев:

«Как известно, французские войска шли фронтом, не превышающим 50 км в ширину, через Литву и Белоруссию, захватывая по пути города Вильну, Гродно, Слоним, Велиж, Витебск и другие, Именно в этой полосе евреи из Гродно, Слонима, Чаусов, Велижа, Витебска показали необыкновенные примеры храбрости и героизма, сражаясь на стороне русских войск. И абсолютно не случайно, что именно в этих городах прошли суды по ритуальным обвинениям, инспираторами и обвинителями на которых были поляки. Вместе с тем ни в Южной Белоруссии, ни на Украине, ни в Прибалтийском и Курляндском краях, т.е. в областях, лежащих южнее и севернее движения французских войск, неизвестно ни одно дело по ритуальным обвинениям и кровавым наветам.

Таким образом, процессы 10-20-х годов XIX века представляются следствием тех диаметрально противоположных позиций, которые заняли евреи и поляки во время Отечественной войны 1812 года (курсив мой – А.О.)».

Из приведенных фактов можно сделать вывод, что после войны 1812 года национальная идея поляков трансформировалась. Поляки в своем большинстве  не хотели жить с евреями в одном государстве и стали мечтать не просто о своем государстве, но о своем национальном государстве.

Национальное государство – вещь опасная. Борцы за национальное государство могут прибегать к этническим чисткам, геноциду национальных меньшинств, чтобы многонациональное государство стало мононациональным. Как это было недавно, например, в бывшей Югославии.

Если верна гипотеза о том, что национальной идеей поляков стало возрождение Польши и создание в её границах национального государства, населенного поляками, то объектом польского геноцида должны были стать не только евреи, но и соседи польского народа: немцы, украинцы, белорусы, австрийцы, чехи и литовцы.