— Прошлогодняя Невеста. Жрецам она больше не нужна, и они ее передают в обладание богу, — ответила Драмана с каменной улыбкой.

— Несчастную убьют? — спросил я в трепете.

— Бог принимает ее в свое обладание, — загадочно ответила Драмана.

В этот момент один из Волосатых сорвал с жертвы покрывало, и взорам представилась красивая женщина в белой тунике, глубоко вырезанной на груди и едва достигающей колен. Она стояла перед нами неподвижно, высокая и стройная, с разметавшимися по плечам черными волосами. Затем по сигналу все присутствовавшие встали и завопили:

— Венчание с богом! Венчание с богом! Приобщимся к богу через нее.

К девушке подошли двое из Волосатых, держа в руках что-то, чего я не мог разглядеть, и остановились, словно в ожидании знака. Лица окружающих меня женщин были искажены мерзостным сладострастием. Я ненавидел их всех, кроме Драманы, которая одна не кричала.

Что предстояло мне увидеть? Какой-нибудь отвратительный акт шаманства, практикуемый неграми на Гаити и на Восточном берегу? Возможно; если так, я не выдержал бы, чем бы это мне не грозило. Моя рука почти автоматически схватилась за револьвер.

Дэча приготовился что-то сказать — быть может, слова приговора. Я смерил глазами расстояние между ним и мною, готовясь принести богу жертву, какой он не ожидал.

Но в этот момент девушка вскинула руки и сказала громким чистым голосом:

— Я требую древнего права вознести молитву богу перед тем, как буду отдана ему.

— Говори, — сказал Дэча, — только не тяни.

Она поклонилась чудовищу и, чуть отвернувшись от него, начала речь, направленную скорее к аудитории, чем к идолу.

— О бес Хоу-Хоу, — говорила она, и голос ее звучал горькой насмешкой. — О бес, которому мой народ поклоняется на свою погибель! Я, оторванная от моего народа, прихожу к тебе, ибо не пожелала ни одного из твоих первосвященников и за это должна заплатить кровью. Да будет так. Но сперва я должна сказать нечто тебе, о Хоу-Хоу, и твоим жрецам, что разжирели в пороке. Слушай меня! Во мне говорит дух, открывающий зрение! Я вижу — вода наводнила остров. Вижу — пламя прорывается сквозь воду и обращает в прах твое отвратительное изваяние и сжигает твоих злых служителей; ни единого не останется! Исполнится час древнего пророчества!

Она взглянула на меня и на Ханса и простерла руки, словно собираясь обратиться к нам. Но если и было так, то она изменила свое намерение.

Жрецы слушали, онемев от изумления, а может быть, и страха. Но затем раздался залп яростных проклятий, и когда он замер, я услышал голос Дэчи.

— Смерть богохульнице! Да свершится жертвоприношение! Два дикаря подошли к ней ближе, и теперь я разглядел, что в руках у них была связка веревок. Несомненно, они собирались ее связать. Но она их опередила и одним прыжком очутилась на столе, где лежало тело Волосатой и спички. В ее руке сверкнул нож (должно быть, спрятанный в одежде). Она взмахнула им и с восклицанием: «Да падет на вас кровь моя, о жрецы Хоу-Хоу!» — вонзила его в сердце. Ее тело без движения упало на стол.

В воцарившейся сумятице я различил голос Ханса.

— Храбрая она была женщина, и все, что она сказала, оправдается. Можно мне застрелить того жреца, баас, или вы сами это сделаете?

— Нет, — начал я, но мои слова заглушил взрыв диких выкриков:

— У бога похитили жертву! Бог голоден! Отдать в жертву богу чужеземцев!

Дэча нерешительно смотрел на нас. Я понял, что настало время действовать, встал и воскликнул:

— Знай, о Дэча! Если хоть одна рука поднимется на нас, я сделаю с тобой то, что сделал мой товарищ с вашей собакой!

Дэча тотчас присмирел и заискивающе сказал:

— Не бойся, господин! Ты у нас почетный гость и послании Великого. Ступай с миром!

По его знаку ярко горевший огонь притушили, так что в пещере стало почти совершенно темно.

— За мной — скорее! — сказала Драмана и, схватив меня за руку, повела прочь.

Очутившись дома, мы первым делом бросились осматривать ружья и убедились, что их никто не трогал. Затем, видя, что мы совсем одни, так как все ушли на празднество жертвы, я сказал:

— Госпожа Драмана, правду ли говорит мое сердце, или мне только снится, что ты стремишься уйти от призрака Хоу-Хоу?

Она осторожно посмотрела кругом и тихо ответила:

— Господин, это мое самое сильное желание — даже если избавление означает смерть. Слушай: семь лет тому назад я была привязана к скале Приношений, где завтра будет стоять моя сестра. Я была избрана богом и отдана ему, то есть это означает — выбрана Дэчей и отдана Дэче.

— Каким же образом ты еще жива? — спросил я. — Ведь избранная приносится в жертву на следующей год перед новой свадьбой.

— Господин, я дочь Вэллу. Дэча через меня может получить этот титул. Титул Сабилы выше — она дочь старшей жены Вэллу, я же рождена от младшей жены. Но я могу пригодиться Дэче. Вот почему я еще жива.

— Какие же замыслы у Дэчи, госпожа Драмана?

— А вот какие, господин: до сих пор в течение многих поколений, с тех пор как великий огонь уничтожил город на острове, у нас было две власти — власть жрецов Хоу-Хоу, господствующая над душою народа, и власть рода Вэллу, распоряжавшаяся телом народа. Дэча честолюбив. Он хочет властвовать над телом и духом; он хочет влить в страну свежую кровь других племен и создать великий народ, каким были вэллосы, когда пришли сюда с севера. Женившись на моей сестре, законной наследнице Вэллу, он ее именем захватит власть.

Жрецы малочисленны и не могут привести этот план в исполнение только собственными силами. Но они управляют Волосатыми, которых зовут детьми Хоу-Хоу. Волосатые сейчас раздражены убийством на реке, которое приписывают Иссикору.

Поэтому они готовы идти войной на вэллосов, под предводительством жрецов Хоу-Хоу, которого называют своим отцом, так как его изображение похоже на них. Сейчас все мужчины дикого племени Хоу-хойа собираются на острове, переплывая озеро на стволах и тростниковых плотах. Завтра к ночи все будут в сборе. Потом, после Святой свадьбы, когда Вэллу привяжет мою сестру Сабилу к столбу к скале Приношений между Вечными Огнями, Волосатые под предводительством Дэчи нападут на город на берегу. Город сдастся, и Дэча убьет моего отца, Иссикора и весь наш род и объявит себя вождем. А потом отравит Волосатый Народ и, как я слышала, влив свежую кровь, утвердит свое царство.

— Обширный замысел, — сказал я, почувствовав известное уважение к этому негодяю Дэче, представлявшему собой резкий контраст с беспомощными и суеверными подданными старого Вэллу.

— А что, госпожа, ожидает меня и моего спутника?

— Не знаю, господин. Но думаю, он вас боится. А может быть, он рассчитывает, что вы будете ему полезны при исполнении его замыслов, и потому захочет оставить вас при себе и убьет вас лишь в случае попытки к бегству. Но, с другой стороны, когда Волосатый Народ узнает, кто в действительности убил на реке их соплеменницу, он может потребовать вашей смерти. Тогда может случиться, что на большом празднике, так называемом Завершении Святой свадьбы, вас привяжут к жертвенному алтарю и жрецы выпьют вашу кровь устами Хоу-Хоу. Быть может, завтра же, на Совете священников, будет вынесено такое решение.

— Благодарю тебя, — сказал я. — Подробности несущественны.

— Но пока вы в безопасности, — продолжала она, — и мне поручено воздать вам всяческие почести и завтра, пока жрецы будут заняты приготовлениями к Святой свадьбе, показать тебе все, что ты пожелаешь увидеть, и дать тебе ветвь от Древа Видений для пророка Зикали.

Я еще раз поблагодарил ее и прибавил, что с удовольствием прогуляюсь с ней, даже если будет проливной дождь.

— Насколько я понимаю, — сказал я, — ты хочешь бежать отсюда и хочешь спасти сестру. Должен предупредить тебя, Драмана, что под нашей невзрачной внешностью скрываются великие волхвы. Быть может, мы в силах спасти тебя и Сабилу и совершить другие, еще более замечательные подвиги. Но нам может понадобиться твоя помощь, ибо сильные мира сего действуют через малых. Я хочу знать, можем ли мы рассчитывать на тебя?