Это было весьма забавное шествие, которое при других обстоятельствах могло бы заставить меня смеяться. Даже молчаливые мазиту, среди которых мы шли, были, казалось, охвачены каким-то энтузиазмом. Очевидно, на них действовали звуки «Милой родины», хотя два осла производили на них, вероятно, гораздо большее впечатление, особенно когда кричали.

— Где Том и Джерри? — спросил я Бабембу.

— Не знаю, — ответил он. — Я думаю, что они отпущены навестить своих друзей.

«Имбоцви постарался удалить свидетелей, которые могли бы показать в нашу пользу», — подумал я и больше ничего не сказал.

Мы достигли ворот королевского дома. Здесь, к моему ужасу, воины отобрали у нас ружья, револьверы и даже охотничьи ножи, Тщетно я протестовал против этого, говоря, что мы не привыкли расставаться с нашим оружием. На это последовал ответ, что к королю нельзя являться даже с простой палкой. Мавово и зулусы хотели оказать сопротивление. Я уже думал, что неизбежно столкновение, которое, конечно, закончилось бы нашей гибелью, так как что мы могли бы поделать против нескольких сотен мазиту, хотя они и боялись наших ружей? Я приказал Мавово не сопротивляться, но он в первый раз оказал неповиновение. Тогда мне пришла в голову счастливая мысль напомнить ему, что, согласно его предсказанию, придет Догита и все будет обстоять хорошо. Он подчинился весьма неохотно.

Мы видели, как наши драгоценные ружья были унесены неизвестно куда. После этого воины мазиту сложили свои копья и луки у ворот крааля, и мы отправились дальше, имея при себе только английский флаг и музыкальную шкатулку, которая играла теперь «Правь, Британия»[110].

Мы прошли через открытое место, где росло несколько деревьев с широкими листьями, к большому туземному дому. Недалеко от дверей этого дома сидел на стуле толстый мужчина среднего возраста, имевший сердитый вид. Он был почти голым, если не считать кошачьей шкуры, повязанной вокруг его бедер, и нитки больших синих бус на шее.

— Король Бауси! — прошептал Бабемба.

Около короля сидела на корточках горбатая фигура, в которой я без труда узнал Имбоцви, хотя он раскрасил свой опаленный череп белым с красными пятнами и украсил свой приплюснутый нос пурпурной нашлепкой. Вокруг короля стояла толпа молчаливых советников.

Поданному знаку, приблизившись на известное расстояние, все воины, включая Бабембу, опустились на колени и начали ползти. Они хотели, чтобы мы сделали то же самое, но я воспротивился этому, зная, что если мы сделаем это один раз, то нам придется ползать всегда.

Мы медленно шли вперед среди ползущих по земле людей и наконец очутились перед королем мазиту — «Прекрасным Черным Бауси».

Мы смотрели на Бауси, Бауси смотрел на нас.

— Я — Черный Слон Бауси! — воскликнул он, выведенный из терпения нашим упорным молчанием. — Я трублю, трублю, трублю!

По-видимому, это была древняя священная формула, которой король мазиту открывал разговор с чужестранцами.

После соответствующей паузы я холодно ответил:

— Мы — белые львы, Макумазан и Вацела. Мы рычим, рычим, рычим!

— Я могу топтать! — сказал Бауси.

— А мы можем кусать! — хвастливо ответил я, хотя абсолютно не знал, чем нам «кусать», так как при нас ничего не было, кроме английского флага.

— Что это? — спросил Бауси, указывая на флаг.

— То, чья тень покрывает всю землю, — гордо ответил я.

Мое замечание, казалось произвело на него впечатление, хотя он совсем не понял его, так как он приказал воину держать над собой зонтик из пальмовых листьев, чтобы наш флаг не бросал на него своей тени.

— А это, производящее шум, хотя и не живое? — снова спросил он, указывая на музыкальную шкатулку.

— Это ящик, поющий военную песнь нашего народа, — сказал я. — Мы послали его тебе в подарок, но ты вернул его обратно. Почему ты вернул нам наши подарки, о Бауси?

Внезапно король мазиту пришел в ярость.

— Зачем вы пришли сюда, белые люди, — спросил он, — без приглашения, вопреки закону моей страны, куда имеет доступ только один белый человек, мой брат Догита, исцеливший меня от болезни с помощью ножа? Я знаю, кто вы. Вы — торговцы людьми. Вы пришли сюда, чтобы похищать моих людей и продавать их в рабство. С вами было много рабов, но вы отпустили их на границе моей земли. Вы, именующие себя львами, должны умереть, и цветная тряпка, которая, по вашим словам, осеняет весь мир, должна сгнить с вашими костями. Я разобью вашу коробку, которая поет военную песню. Она не околдует меня, как ваш магический щит, который околдовал великого колдуна Имбоцви и сжег ему волосы!

Он вскочил с проворством, удивительным для такого толстого человека, и сбил музыкальную шкатулку с головы Ханса. Она упала на землю и скоро замолчала.

— Правильно! — пищал Имбоцви. — Растопчи их колдовство, о Слон! Убей их, о Черный Бауси! Сожги их так же, как они сожгли мои волосы!

Тут я увидел, что положение стало весьма серьезным, так как Бауси, по-видимому, был уже готов приказать воинам прикончить нас. Тогда я в отчаянии сказал:

— О король! Ты упомянул имя некоего белого человека Догиты, врача из врачей, исцелившего тебя от болезни с помощью ножа, и назвал его своим братом. Он тоже наш брат, и только по его приглашению мы пришли сюда, где он должен встретиться с нами.

— Если Догита ваш друг, то вы тоже мои друзья, — ответил Бауси, — ибо в этой земле он правит наравне со мною. Его кровь течет в моих жилах, а в его жилах течет моя кровь. Но вы лжете! Догита не может быть братом работорговцев. У него доброе сердце, а у вас — злое. Вы говорите, что он должен встретиться с вами здесь. Когда это будет? Если скоро, то я удержу свою руку и, прежде чем предать вас смерти, подожду его, чтобы услышать, что он скажет о вас. Ибо, если он скажет о вас хорошее, вы не должны умереть.

Я не знал, что делать, так как чувствовал, что, считая нас работорговцами, Бауси был раздражен не без причины. Пока я обдумывал ответ, к моему изумлению, Мавово выступил вперед и стал перед королем.

— Кто ты? — закричал Бауси.

— Я воин, о король! Это показывают мои рубцы, — он указал на следы, оставленные ассегаем на его груди, и на свою разрезанную ноздрю. — Я вождь из народа, из которого происходит твой народ, и зовут меня Мавово. Я готов сразиться с тобой или со всяким, кого ты назовешь, и убить, если хочешь, тебя или всякого другого. Есть ли здесь кто-нибудь, желающий быть убитым?

Никто не отозвался, так как широкие плечи зулуса имели очень внушительный вид.

— Кроме того, я колдун, — продолжал Мавово, — один из величайших колдунов, умеющий открывать «Ворота Расстояния» и читать то, что скрыто во чреве Будущего. Поэтому я отвечу на вопросы, которые ты задал Макумазану, великому и мудрому белому господину, которому я служу, ибо мы сражались вместе во многих битвах. Да, я буду его ртом и отвечу так: белый человек Догита, твой кровный брат, чье слово среди мазиту то же, что и твое слово, прибудет сюда через два дня на закате солнца. Я сказал!

Бауси вопросительно посмотрел на меня.

— Да, — повторил я, чувствуя, что надо что-нибудь сказать, — Догита прибудет сюда через два дня, спустя полчаса после заката солнца.

Что-то побудило меня прибавить эти лишние полчаса, которые в юнце концов спасли нам жизнь.

В течение некоторого времени Бауси советовался с мерзким Имбоцви и старым одноглазым Бабембой, а мы смотрели на них, зная, что от исхода этого совещания зависит наша судьба.

Наконец он вновь заговорил.

— Белые люди! — сказал он. — Имбоцви, глава наших колдунов, волосы которого вы сожгли с помощью вашего злого колдовства, говорит, что лучше всего убить вас немедленно, так как у вас злые сердца и вы замышляете зло против моего народа. Я тоже думаю так. Но Бабемба, на которого я сердит за то, что он не исполнил моего приказания и не предал вас смерти на границе моей земли, когда встретил вас с невольничьим караваном, — он думает иначе. Он просил меня удержать свою руку и заступается за вас, так как, во-первых, вы околдовали его и, во-вторых, если окажется, что вы говорите правду (во что мы не верим) и что вы действительно пришли сюда по приглашению моего брата Догиты, то Догита будет очень огорчен, найдя вас мертвыми и не будучи в состоянии вернуть вам жизнь. А так как безразлично, умрете ли вы раньше или позже, то я решил держать вас пленниками до заката солнца указанного вами дня. Вечером этого дня вы будете выведены на площадь и привязаны к столбам, где будете ждать наступления темноты, когда, по вашим словам, должен прибыть Догита. Если он придет и скажет, что вы его братья — что же, это хорошо. Если не придет или, придя, скажет о вас дурное — еще лучше, ибо тогда вы будете расстреляны из луков в предупреждение всем другим похитителям людей не переступать границы Земли Мазиту.