Некоторые из них становились рабами, других приносили в жертву все большими и большими группами. Колдуны племени становились все сильнее со смертью каждого человека.

Они стали изощренными в умерщвлении людей, медленно четвертовали своих пленников, нарезали их на ленты или, что было самым кошмарным, поджаривали внутри искусно выкованных железных скорпионов. Когда крики пленников стихали, колдуны открывали скорпионов, насыщались жареной человеческой плотью и говорили, что поступают правильно, что так они получают силу эти побежденных воинов.

Потом настало время, когда сражаться стало не с кем, порабощать некого, и колдуны занялись собственным народом.

Жертвоприношения становились все более изощренными и жестокими, а колдуны, казалось, не обращали внимание на то, что джунгли наступают на город, что людей становится все меньше, что скудеет их дух.

Зло нависло над этими людьми и их землями, как черный грязный туман.

Гарет проснулся перед рассветом.

Косира проснулась одновременно с ним, посмотрела на него, хотела что-то сказать и вдруг выбежала из барака. Гарет услышал, что ее вырвало, и вышел вслед за ней.

Она прополоскала рот и спросила:

– Тебе ничего не снилось? Об этих ублюдках?

Гарет кивнул.

– Это был не сон, – сказала она, и в ее словах не было вопроса.

– Да, – подтвердил Гарет.

– Это они… колдуны… наслали его?

– Не знаю, – ответил Гарет и увидел выходившего из другой двери Лабалу. – Если они и хотели нас испугать, зачем было насылать видения упадка?

Он заметил встревоженный вид Лабалы.

– Тебя тоже посетили эти кошмары?

– Да, – сказал Лабала. – Даже больше, потом у меня было видение, после того как я увидел мучительную смерть этих людей. Не думаю, что это было сделано намеренно. Может быть, я просто двигался вместе с духом одного из местных колдунов, знаешь, всегда проще пройти прибой на каноэ при откате большой волны. Я висел над этим островом, видел наших людей спящими, некоторые стонали во сне, видимо, многих мучили кошмары. Потом я оказался в дне пути от города, там не было никаких построек. Я видел лагерь линиятов и двоих Бегунов, говоривших с человеком, поразительно похожим на Бариатина, и еще одним в такой же одежде. Потом я проснулся.

Гарет обдумал услышанное.

– Плохо, – сказал он. – Если предположить, что твой сон соответствует истине, а я не вижу причин, почему он не должен соответствовать, значит, они ведут переговоры с работорговцами.

Их врагами.

– Враг моего врага – мой друг, – напомнила Косира.

Гарет кивнул.

– Может быть, они решили, что смогут откупиться от работорговцев, предоставив нас связанными и готовыми для убоя.

– Полагаю, – сказал Лабала, – мне нужно придумать заклинания, а всем остальным подготовиться к очень скоропалительному прощанию с хозяевами.

– А как насчет сегодняшнего ужина? – спросила Косира.

– Думаю, у нас нет выбора, – сказал Гарет. —Пойдем хорошо вооруженными и будем надеяться, что сможем вырваться, если они задумали что-нибудь скверное.

– А что потом?

– Не знаю, – ответил Гарет. – Придется определить возможность и воспользоваться ею, когда она возникнет.

– Если она возникнет, – поправила его Косира.

Гарет искал Исета, когда увидел оживленно спорящих Кнола Н'б'ри, Фролна и Номиоса. Н'б'ри рисовал камнем на стене барака какие-то чертежи.

Это были разные виды корабля.

– Этим хертианцам будет над чем поломать голову, когда мы уйдем, – заметил Гарет.

– Вот, – усмехнулся Н'б'ри, – именно этого человека нам и не хватало. Я тут задумался о том, как мы занимаемся пиратством и почему нас преследуют неудачи.

– Ты прав, – сказал Гарет. – Я все еще не могу прийти в себя от того, как ловко нас обманули с этими сокровищами. Прежде всего, мы используем не те корабли.

– Он говорит, – объяснил Фролн, – что мы не должны захватывать первые попавшиеся торговые суда или строить похожие на них, только с пушками, как наш старый “Стойкий”. Взгляни на это.

На стене был нарисован длинный, узкий двухмачтовый корабль с острым, как нож, носом. Первым бросалось в глаза парусное оснащение – по два огромных гафельных паруса на каждой мачте плюс треугольные паруса между фок-мачтой и кливером. Над расположенными под углом гафельными парусами были размещены небольшие прямоугольные паруса.

– Столько парусов, что можно легко перевернуться, – заметил Гарет.

– Только не с корпусом такой формы, – возразил Н'б'ри. – Он будет резать волны, а не расталкивать их, как толстозадая торговка. Обрати внимание на наклон мачт – он поможет снять напряжение.

Гарет внимательно осмотрел чертеж.

– На таком можно ходить в крутом бейдевинде, – произнес он наконец.

– Конечно, – подтвердил Н'б'ри.

– Мы сможем показать задницу любому сопровождению, – сказал Номиос, – уйти по ветру, развернуться и наброситься на добычу, как волки.

Он посмотрел на дверь, и Гарет понял, что видит боцман не серые каменные стены, а бескрайний океан и ясное небо.

Влажный воздух застыл, словно в ожидании бури.

Посыльный, прибежавший перед обедом, сообщил, что Бариатин пожелал, чтобы женщина пришла на ужин вместе с офицерами.

– Интересно, почему он передумал? – спросила Косира.

– Скорее всего, – сказал Техиди, – решил, что неплохо было бы украсить ужин кем-нибудь кроме меня.

Косира посмотрела на него и презрительно фыркнула.

– Пойду наточу кинжал.

– Нет, Косира, – медленно произнес Гарет. —Можешь, конечно, наточить кинжал, но жаркое им резать не придется. Мы не пойдем на ужин.

Фролн поморщился.

– Это расценят как объявление войны, а мы заперты на этом проклятом острове.

– Лучше так, чем делить силы, – сказал Гарет. – Убить офицеров во время ужина, одновременно атаковать людей на острове – слишком просто.

Он послал за Лабалой.

– Ты говорил, что линияты охотятся за кем-то из нас, но ты не знаешь, за кем именно, верно?

Лабала кивнул.

– Я пытался выяснить при помощи гадания, пока похвастаться нечем.

– Подумайте вот над чем, хотя в том, о чем я скажу, нет никакой магии, – продолжил Гарет. —Сначала Бариатин не желает снизойти до того, чтобы обучить языку какую-то презренную женщину. Потом, всего полсклянки назад, вдруг сообщает, что Косира должна обязательно быть на ужине. Лабала во сне видел, как Бариатин и еще кто-то, в татуировках с головы до ног, разговаривали с линиятами.

Может быть, у меня извращенный ум, но я считаю, что работорговцы предложили хертианцам вот что – отдать им Косиру, а они помогут убить пиратов и больше не будут совершать набеги на города. Бариатин настолько высокомерен, что не может понять, что линияты будут соблюдать договор минуты полторы после того, как получат, что им нужно.

– Не слишком логично, – заметил Н'б'ри.

– Начиная с того, – добавила Косира, – что никто понятия не имеет, почему я понадобилась им, а не, скажем, этому пухленькому колдуну или этому бородатому красавчику.

– Я – не пухленький, – обиделся Лабала. —Просто у меня плотное телосложение.

– Может быть, ты прав, может быть – нет, —сказал Фролн. – Меня это не волнует, но я согласен, что нас будет просто застать врасплох, если мы разделимся. Я присоединяюсь к вам, Гарет, и уверен, так же поступят мои люди. Что будем делать?

– Собираться, – сказал Гарет. – Только старайтесь делать это незаметно. Готовность к походу через два часа. А сейчас мне нужны десять хороших пловцов.

Техиди облегченно вздохнул.

– Наконец-то, – сказал он. – Все это время на меня словно давили стены.

– Ага, – воскликнул Н'б'ри. – Уже не терпится вернуться в джунгли?

– Именно, – сказал Техиди. – Причем немедленно.

Он топнул ногой, как ребенок. Все улыбнулись и стали готовиться к походу.

Гарет с пловцами ждал, спрятавшись в бараке, когда пираты будут готовы выступить. Четыре пушки оставались на позициях – Гарет надеялся, что жители Херти, которые, конечно, могли видеть орудия у работорговцев, до сих пор не понимали, для чего предназначены эти бронзовые трубки.