– Нет, мой отец – знатный человек, но не вождь. Я разгадал твой коварный замысел. Ты хочешь, чтобы я больше рассказал о своей деревне. Так вот, ты не услышишь больше ни слова.

Гарет покачал головой и отвернулся.

– И я считал себя тупым в его возрасте. Твое заклинание сработало, Лабала. Воспользуемся им, когда к нам в руки попадется какой-нибудь линият.

– А что будем делать с этим мальчишкой? —поинтересовался Кнол Н'б'ри. – Посадим его в каноэ?

– Скорее всего.

Через час туземца отпустили, загрузив его каноэ хлебом, копченым мясом, рыбой и ножами. Ему подарили даже два тесака. Гарет бросил сверху саблю со словами:

– Будет чем убивать работорговцев, когда вырастешь.

“Стойкий” отошел от каноэ, и мальчишка тут же скинул набедренную повязку и повилял худыми ягодицами.

– Полагаю, он нам не поверил, – сказал Кнол Н'б'ри, с трудом сдерживая смех.

– Думаю, ты прав, – согласился Гарет. – Забудь о нем. Пора заняться настоящим пиратством.

Первый корабль линиятов оказался небольшим двухмачтовиком с двумя фальконетами на юте. Команда состояла всего из десяти человек: шести линиятов и четырех рабов.

Стоявший у руля раб с тоской посмотрел налево, где маняще темнели джунгли. Если бы вахтенный линият спустился вниз или задремал, раб мог бы резко вывернуть руль, броситься за борт и попытаться преодолеть прибой и спастись от акул.

Но линияты никогда не расслаблялись. Раб в очередной раз засомневался, настоящие ли они люди. Он предпочитал считать их демонами, присланными в этот мир в наказание за грехи. Потом он подумал, что предпочел бы быть рабом людей, а не демонов, потому что видел, как линияты поступали с рабами, осмелившимися выказать неповиновение или заикнуться о свободе…

Он поежился и проверил курс. Линият смотрел на него пристально, словно читал мысли.

Потом что-то вдруг надвинулось на них из темноты. Это был какой-то корабль. Раб резко вывернул руль, поняв, что корабль подойдет к ним с левого борта, и тут громыхнули два выстрела, и фок-мачта с треском упала от направленного выше палубы цепного заряда.

Раб выпустил штурвал и попытался укрыться от качающейся на вантах мачты, и тут раздался залп установленных на носу “Стойкого” пушек, и шрапнель снесла стоявшего на вахте линията и расщепила штурвал.

В следующее мгновение были перекинуты кошки и на борту судна появился первый матрос “Стойкого”. За ним последовали вопящие, визжащие, как дикие звери, матросы с саблями, навстречу которым выбрались из каюты на палубу пятеро полуодетых линиятов. Двое были вооружены мечами, двое – пистолетами. Вооруженные пистолетами линияты прицелились и выстрелили, в ответ раздался залп из мушкетов. Линияты, издав вопль, упали на палубу замертво.

Осторожно выглянувший из-за мачты раб увидел, как вооруженный мечом стройный юноша заколол одного из линиятов, а стоявший рядом с ним великан усеянной шипами дубиной проломил череп другому. Высокий юноша что-то крикнул, и великан, отбросив дубину, бросился на уцелевшего линията. Потом на ют поднялись по трапу незнакомые моряки. Один из них занес над головой саблю, чтобы убить оставшегося в живых раба, но был остановлен другим.

Раб вскочил, высоко подняв руки над головой, и залепетал, что он не враг, что он сдается, что просит пощадить его, ради всех богов, пощадить.

Четверо рабов собрались у кормовой кабины, ожидая неминуемой гибели. Оставшийся в живых линият был привязан к трапу и с ненавистью смотрел на победителей. Главную палубу освещали пять фонарей.

– Какие будут приказы, сэр? – спросил старшина Галф.

– Освободите мачту,—приказал Гарет.—Попытайтесь развернуть временные паруса на обломке. Разверните полностью шпринтовый парус и посмотрите, сколько хлопков он выдержит. Я хочу подальше отойти от берега, мы подошли слишком близко.

– Есть, сэр. – Галф отдал приказ, и находившиеся на борту захваченного судна матросы бросились выполнять его.

– Номиос, Техиди, откройте люк, – приказал Гарет. – Посмотрим, что нам удалось захватить. Соблюдайте осторожность – мы не знаем, какой сюрприз могли приготовить линияты.

Техиди нашел киянку и принялся загонять клинья под крышку трюма, а Номиос стал перерубать найтовы.

– Что будем делать с трупами? – спросил Н'б'ри.

– Сбросьте их за борт, – приказал Гарет. —Не помню, чтобы к кому-нибудь из наших соотечественников приглашали священника.

Матросы грубо захохотали, и мгновение спустя пять тел полетели, кувыркаясь, в фосфоресцирующую воду. А еще через мгновение Гарет услышал, как жутко затрещали кости в челюстях акулы.

– Что будем делать с ним? – спросил один из матросов, подходя к линияту.

– Лабала! – крикнул Гарет. – Готовь свое заклинание.

Сначала заклинание не сработало, и Гарет стал подозревать, что линияты к нему невосприимчивы. На второй раз, когда линият чуть не откусил Лабале палец и начал плеваться в ярости, Гарет закричал:

– Потише, иначе умрешь!

– Вы все равно убьете меня, – ответил линият. – Между вами и нами может быть только война.

– Ты не такой, как я?

– Конечно нет, – ответил линият. – Могут существовать только две расы – которая правит и которой правят.

Гарет указал на рабов:

– Как они?

– Именно.

– Понятно. – Гарет повернулся к рабам,—Вы говорите на их языке?

Один раб кивнул, другие пробормотали что-то утвердительное.

– Если вы были рабами, – сказал Гарет, —я объявляю вас свободными.

Молчание, потом рабы что-то радостно залепетали. Один из них упал на колени, и матросу пришлось поднимать его на ноги.

– Мы ни перед кем не встаем на колени.

– Что скажешь на это? – спросил Гарет линията.

– Не имеет смысла, – произнес линиях. – Тыне имеешь права объявлять их не рабами, потому что они всегда останутся рабами.

– Нет! – воскликнул один из темнокожих мужчин. – Никогда. Великий господин, – обратился он к Гарету, – ты отдашь нам это существо?

– Зачем?

– Чтобы он сначала понял, каково быть рабом, а потом умер медленной мучительной смертью.

– Нет, – ответил Гарет.—Возможно, мы должны убить его, но я не позволю одному человеку поработить другого.

Он задумался на мгновение.

– Галф!

– Сэр!

– Отставить на время приготовления к плаванию.

Он увидел на главной палубе две небольшие шлюпки.

– Ты, ты и ты, – сказал он матросам. – Приготовить шлюпки к спуску. Во вторую положите достаточно воды и еды на неделю.

Он повернулся к линияту и заговорил на его языке:

– Тебя мы посадим сейчас в одну из шлюпок… а на рассвете отпустим этих четверых рабов на свободу. Я хочу кое-что узнать у них, так что у тебя будет время уйти. Если они решат преследовать тебя или ты не доберешься до берега, значит, такова твоя судьба.

– Не ожидай жалости, если наши пути снова пересекутся, – зловеще произнес линият. – На твоем месте я не стал бы так поступать.

– Я не жду жалости от тебя, – сказал Гарет. – Не считаю себя дураком.

– Сэр, давайте половим акул на его задницу, – предложил один из матросов.

– Нет, – несколько неохотно произнес Гарет и вдруг услышал громкий крик из открытого люка, за которым последовал такой же громкий смех.

Матросы столпились у люка, из которого появился Номиос с разочарованием на лице, а следом за ним – улыбающийся Том Техиди.

– Поздравляю, мой капитан, – сказал Техиди. – Теперь ты владелец пяти долей лучших сушеных фруктов.

Матросы разочарованно застонали, а один из них выпалил:

– И за это нас едва не убили? Лабала расхохотался.

Гарет криво усмехнулся.

– По крайней мере, мы учимся быть пиратами и не нести потерь, – сказал он. – Кроме того, будет что пожевать, пока дожидаемся очередного урока.

Через два часа встало солнце, и четверо рабов направились на шлюпке к далекому берегу.

У Гарета немного кружилась голова: двое рабов были из разных племен, и теперь в его голове переплетались три языка. Он понимал их речь, но ничего не знал о самих людях, кроме того, что они были захвачены где-то на территории Каши. Карты Гарета не были достаточно подробными, кроме того, рабы не умели их читать и говорили только, что взяли в плен их на побережье, а потом продали линиятам, которые были на захваченном корабле.