Проснулся Боб в темноте. Дул прохладный ветерок. Хотелось пи́сать. И летать тоже хотелось. Боб готов был разреветься, оттого что сон прервался. Он не помнил, чтобы когда-нибудь летал во сне. Ну почему он так мал и так слаб, почему у него такие неуклюжие ноги, которые с трудом переносят его с места на место?

Когда он летал, то мог смотреть на всех сверху вниз и видеть макушки их глупых голов. Мог на них нагадить, подобно птичке. И не боялся их, так как, если бы они и пришли в бешенство, он сразу бы улетел и его бы ни за что не поймали.

Впрочем, если бы он умел летать, то наверняка это умели бы и все остальные. Тут же выяснилось бы, что он самый маленький и медлительный, так что все они могут спокойно гадить на него.

Заснуть больше не удастся. Боб это знал. Он слишком напуган – правда, неизвестно чем. Тогда он встал и вышел в проулок, чтобы помочиться.

В проулке оказалась Проныра. Она подняла глаза и заметила Боба.

– Я хочу побыть одна, – сказала она.

– Не выйдет, – ответил Боб.

– Не хами, малец, – буркнула Проныра.

– А я знаю, что ты садишься на корточки, когда писаешь, – ответил он. – Но я все равно подглядывать не буду.

Сверкая глазами, она ждала, когда он отвернется к стенке, чтобы помочиться.

– Я так понимаю, если бы ты хотел обо мне рассказать, то не стал бы так долго дожидаться.

– Да ведь все и так знают, что ты девчонка. Когда тебя нет, папа Ахилл всегда говорит о тебе «она».

– Он мне не папа!

– Я догадался, – сказал Боб, все еще повернувшись лицом к стене.

– Теперь можешь повернуться. – Она уже стояла, застегивая штанишки.

– Я чего-то боюсь, Проныра, – признался Боб.

– Чего?

– Сам не знаю.

– Не знаешь, чего боишься?

– Оттого-то и страшно.

Она неожиданно рассмеялась. В ночной тишине ее смех прозвучал пугающе резко.

– Боб, это значит только одно: тебе четыре года. Малышам по ночам снятся всякие чудища. Или наоборот, не снятся. Так или иначе, вся малышня чего-то боится.

– Только не я, – ответил Боб. – Если я боюсь, значит случилось что-то очень плохое.

– Улисс готовится посчитаться с Ахиллом – вот и все, что случилось.

– Ты бы от этого не расстроилась, верно?

Она сердито глянула на Боба:

– Мы едим сейчас лучше, чем раньше. Все довольны. Это был твой план. И вообще, я никогда не хотела быть вожаком.

– Но ты его все равно ненавидишь? – спросил Боб.

Она замешкалась с ответом.

– Мне кажется, он все время смеется надо мной.

– А откуда ты знаешь, чего боится малышня?

– Потому что я сама еще недавно была ребенком, – отозвалась Проныра. – И я еще все помню.

– Улисс вовсе не собирается калечить Ахилла, – сказал Боб.

– Это я знаю, – ответила Проныра.

– И поэтому ты собираешься найти Ахилла и защитить его?

– Я собираюсь остаться здесь и защищать малышей.

– А может, ты хочешь первой найти Улисса и убить его?

– Это как? Он же больше меня. Куда больше!

– Но ты пришла сюда не затем, чтобы пи́сать. Или у тебя пузырь размером с шарик для пинг-понга?

– Значит, ты… слушал, писаю я или нет?!

– Но ты ведь только подглядывать мне запретила.

– Ты слишком много думаешь, а вот соображалки тебе явно не хватает.

– Я думаю, Ахилл нам врет о том, что собирается делать, – ответил Боб. – А еще я думаю, ты мне тоже сейчас врешь.

– Привыкай, – отозвалась Проныра. – Мир – сплошное вранье.

– Улиссу все равно, кого убивать, – произнес Боб задумчиво. – Ему один черт, что тебя пырнуть, что Ахилла.

Проныра отрицательно затрясла головой:

– Улисс – ничтожество. И убивать никого не собирается. Просто жалкий хвастун.

– Тогда чего ты дергаешься? – спросил Боб.

Теперь уже пришла очередь Проныры пожимать плечами.

– Ты и правда собираешься убить Ахилла, – сказал Боб. – Да еще так, чтобы это выглядело, будто его прикончил Улисс.

Она закатила глаза к небу:

– Ты что, вчера вечером полный стакан дури хватил?

– Мне хватает соображалки, чтобы понять, когда ты мне врешь.

– Иди-ка ты спать, – сказала Проныра. – Валяй, двигай к малышне.

Он какое-то время молча смотрел на нее, потом повиновался.

Вернее сказать, сделал вид, что повинуется. Ползком пробрался на чердак, где они спали в эти дни, и тут же стал выбираться оттуда, протискиваясь среди груд ящиков и бочек, каких-то низких и высоких перегородок, пока наконец не выполз на плоскую крышу. К карнизу он поспел почти вовремя – увидел, как Проныра выходит из проулка на улицу. Она куда-то спешила. Должно быть, на встречу с кем-то.

Боб соскользнул по трубе прямо в бочку для слива дождевой воды и побежал по Корте-Хоогстраат за Пронырой. Он старался не шуметь, а Проныра ни на что не обращала внимания, да и улица была полна множества разных звуков, так что она не слышала шлепанья босых ног Боба. Он пытался держаться в тени домов, но не слишком таился – следить за Пронырой было легко: она обернулась всего пару раз. Шла она к реке. Явно на встречу с кем-то.

У Боба было два предположения на этот счет. Либо с Ахиллом, либо с Улиссом. А кого она еще знала, кроме тех, кто сейчас спал на чердаке? Но зачем ей было таиться? Она хочет уговорить Улисса сохранить жизнь Ахиллу? Героически предложить свою жизнь в обмен за жизнь Ахилла? Упросить Ахилла вернуться и встретиться с Улиссом лицом к лицу, а не прятаться от него? Нет! Такие вещи может придумать он, Боб, а Проныра… так далеко заглядывать в будущее ей не под силу.

Проныра остановилась на середине открытого пространства рядом с доком на Шипмейкерсхейвен и огляделась. Кто-то ждал ее в глубокой тени дока. Боб взобрался на большой контейнер, чтобы разглядеть получше. Услышал два голоса – оба детские, – но слов разобрать не смог. Кто бы там ни был, ростом он значительно превосходил Проныру. Это мог быть как Улисс, так и Ахилл.

Затем мальчик обнял Проныру и поцеловал ее.

Боб множество раз видел, как это делают взрослые, но зачем такими делами заниматься детям? Проныре всего девять. Конечно, проституток такого возраста не так уж мало, но ведь всем известно: типы, которые их покупают, – извращенцы.

Бобу необходимо было подобраться ближе, чтобы услышать, о чем идет разговор. Он соскользнул с контейнера, медленно перебрался в тень от киоска. Парочка, будто уступая желанию Боба, повернулась лицом. В той густой тени, в которой он стоял, рассмотреть его они не могли. Но и он видел их не лучше. Зато обрывки разговора слышать было можно.

– Ты же обещал, – сказала Проныра.

Мальчик что-то буркнул в ответ. Буксир, проходивший мимо, скользнул прожектором по берегу реки и на миг осветил лицо собеседника Проныры. Ахилл.

Больше Бобу смотреть не хотелось. Подумать только: он искренне верил, что Ахилл собирается убить Проныру. Правда, во взаимоотношениях мальчишек и девчонок Боб плохо разбирался. Бывает, что все выглядит так, будто они ненавидят друг друга, но вдруг… А ведь ему казалось, что он начал немного разбираться в этом мире.

Боб выскользнул из тени и помчался по Постхоорнстраат.

Впрочем, в «гнездо», где они спали, он не вернулся. Надо подумать, решил он. Ибо, хотя Боб уже знал ответы на все вопросы, сердце его билось тревожно. Что-то тут не так, говорило оно ему. Что-то тут совсем не так.

Он вспомнил, что Проныра отнюдь не была единственной, кто что-то скрывал от него. Ахилл ведь тоже лгал. Что-то скрывал. Какой-то свой план. Или это были всего-навсего ночные встречи с Пронырой? Но тогда к чему вся эта болтовня насчет необходимости прятаться от Улисса? Чтобы сделать Проныру своей девушкой, ему вообще не надо было прятаться от кого-либо. Вполне мог обнимать ее на глазах у всех. Некоторые хулиганы так и делали – те, что постарше. Впрочем, они не брали себе девятилетних. Неужели Ахилл прятался только поэтому?

«Ты же обещал», – сказала Проныра в доке.

Что же пообещал Ахилл? Ведь Проныра пришла к нему именно из-за этого – чтобы заплатить за выполнение обещания. Но что мог пообещать ей Ахилл, помимо того, что он и так отдавал ей как члену семьи? Своего-то у него ничего нет!