Литмир - Электронная Библиотека

Так что, когда тщедушный ребенок, на вид не старше двух лет, с трудом влез на мусорный бак, стоявший на противоположной стороне улицы, бдительная Проныра его тут же засекла. Малышу грозила голодная смерть. Нет, больше того – он уже умирал от голода. Тонюсенькие ручки и ножки, суставы которых казались непропорционально большими. Вздувшийся животик. И если голод не убьет его в ближайшие же дни, он все равно погибнет от холода надвигающейся осени, так как одежонка у него худая, да и она расползается на тощем, крохотном тельце.

Даже странно, что Проныра уделила мальцу столько внимания. Но эта кроха глядела на нее совершенно осмысленно. Ребенок смотрел на окружающее каким-то необычайно проницательным взглядом. Ничего похожего на ступор живого трупа, который уже и еды не ищет, которому даже не надо искать теплого местечка, чтобы прилечь и сделать последний глоток вонючего роттердамского воздуха. В конце концов, смерть в этом городе не так уж сильно отличается от жизни. Всем известно, что Роттердам если и не столица, то главный морской порт у врат ада. Единственная разница между жизнью в этом городе и пребыванием в аду заключается в том, что первая, будучи тоже проклятием, все ж не вечная.

Малыш… Что он делает? Еду он не ищет. К прохожим не присматривается. Да и правильно делает – все равно никто малышу не подаст. А чего подавать-то, когда первый же встречный ребенок постарше тут же отнимет у него еду? Если эта кроха хочет выжить, пусть ползет за более взрослыми искателями объедков, пусть облизывает грязные обертки от выпечки, подбирает последние, не замеченные первооткрывателем крупинки сахара и муки. Этому малышу ничего тут на улице не светит.

Разве что его возьмет к себе какая-нибудь банда… Однако на банду Проныры он может не рассчитывать. Такой ей и с приплатой не нужен. На хрена ей этот бесполезный лишний рот, когда ее собственная малышня и без того еле держится на грани голодной смерти?

Видно, он собирается попрошайничать. Будет, стало быть, клянчить и хныкать. «Но такое нытье может подействовать только на богатых. А мне надо думать о собственной банде. Он чужак, и мне до него дела нет. Даже если он такой крошечный. Для меня его просто не существует».

Из-за угла вышли две двенадцатилетние проститутки, которые, вообще-то говоря, не были завсегдатаями этой улицы, и направились к Проныре. Она тихонько свистнула. Малышня тут же порскнула в стороны, но с улицы дети не ушли, только сделали вид, что друг с дружкой не знакомы.

Это, однако, не сработало. Шлюшки уже знали, что именно Проныра возглавляет здешнюю банду, а потому, схватив ее за руки, чуть ли не вбили в стену, требуя платы за «разрешение» работать здесь. Проныра была достаточно опытна, чтобы не заливать им насчет своего нищенского положения и отсутствия даже ломтика хлеба, которым можно было бы поделиться.

Она всегда старалась иметь что-нибудь в заначке для умиротворения голодных старших. А эти шлюхи, ясное дело, оголодали – это невооруженным глазом видно. Слишком тощие и «старые», чтобы привлекать внимание настоящих педофилов, промышляющих в окрестностях. Так что, пока они не нагуляют себе сиськи и не начнут нравиться менее порочной публике, им придется ограничиться осмотром мусорных ящиков да грабежом мелкоты. Их намерение поживиться за счет Проныры и малышей породило ярость в ее сердце, но откупиться было все же дешевле. Если ее изобьют до полусмерти, что станет с ее подчиненными? Поэтому она отвела обеих шлюх к одной из своих заначек и появилась перед ними, держа в руках бумажный пакет, где лежала половина сладкой булочки.

Булочка уже заплесневела, ибо не меньше двух дней пролежала в заначке, дожидаясь именно такого случая. Шлюхи жадно схватили пакет, разодрали бумагу, и одна из них тут же откусила бульшую часть сдобы, даже не подумав отдать остаток своей компаньонке. Вернее сказать, своей бывшей подружке, ибо подобные действия обычно порождают разборки и драки.

Обе тотчас же вцепились друг дружке в волосы, выкрикивая ругательства и царапаясь грязными ногтями. Проныра пристально следила за ними, надеясь, что они все же уронят остаток булки, послуживший причиной ссоры. Как бы не так!

Сдоба отправилась в рот той же девчонки, которая слопала и первую порцию. Она же выиграла сражение, обратив соперницу в бегство.

Проныра обернулась и неожиданно обнаружила у себя за спиной того шибздика с мусорного ящика. Она чуть не упала, споткнувшись о него. Озлобленная тем, что хорошую еду пришлось отдать грязным шлюхам, она хорошенько наподдала под зад малышу, отчего тот покатился по земле.

– Нечего торчать за спиной человека, если не хочешь получить пинка! – оскалилась Проныра.

Он встал, не сводя с нее требовательного и чего-то ждущего взгляда.

– Ничего тебе, коротышка, не перепадет! – рявкнула Проныра. – Я для тебя изо рта моих ребят даже горошины не вытащу. Ты весь целиком и одного боба не стоишь!

Теперь, когда старшие ушли, банда Проныры стала постепенно подтягиваться обратно к вожаку.

– А зачем ты отдала им еду? – спросил мальчик. – Если она нужна тебе самой?

– Ax, извини-подвинься, – отозвалась Проныра. Сейчас она говорила громко, чтобы ее слышали остальные. – Неужели я имею честь беседовать со здешним боссом? И ты такой сильный и могучий, что без усилий можешь отстоять свою жратву?

– Я – нет, – ответил малыш. – Ведь я и горошины не стою, помнишь?

– Ага, я-то помню. Может, и тебе стоило бы вспомнить об этом и заткнуться?

Компашка Проныры заржала.

Не смеялся один малец.

– Тебе надо обзавестись своим личным громилой, – сказал он.

– Я не ищу себе громил, я от них избавляюсь, – ответила Проныра.

Болтовня мальца раздражала, ведь он возражал ей, Проныре. Еще чуть-чуть – и придется сделать ему больно.

– Ты отдаешь еду хулиганам каждый день. Отдавай ее кому-то одному, и за это он будет отгонять от тебя всех остальных.

– Полагаешь, я никогда не думала об этом, дурачок? – сказала Проныра. – Но если я его куплю, то чем потом удержу при себе? Он же не захочет драться за нас.

– Не захочет – придется его убить, – ответил малец.

Этот дурацкий ответ привел Проныру в бешенство очевидной невозможностью воплотить такое решение и в то же время наличием какого-то скрытого смысла, постичь который она не могла. Она снова наподдала мальцу, и тот опять упал.

– А может, лучше сначала тебя пришить?

– Но ты же помнишь – я даже боба не стою. Убей одного громилу, а потом найми еще одного. Он будет сыт и наверняка станет тебя бояться.

На такое чудовищное утверждение у Проныры готового ответа не нашлось.

– Они же тебя объедают, – продолжал малыш. – Обгладывают до косточек. Поэтому одного из них придется убить. Сбей его на землю – они не такие уж и большие. А камнем можно расколоть любую голову.

– Меня от тебя просто тошнит, – буркнула она.

– Потому что это я придумал, а не ты.

Да он играет с собственной смертью, разговаривая так с Пронырой! Ведь даже если она его только покалечит, с ним будет покончено. И он наверняка это знает.

С другой стороны, смерть и так уже начала хозяйничать в этом крошечном тельце, под рваной рубашонкой. Кажется, еще теснее Костлявой к нему и не прижаться.

Проныра оглядела свою команду, но по их лицам было непонятно, кто что думает.

– Еще всякий шибздик будет указывать мне, кого надо убить, а кого нет!

– Пусть кто-нибудь поменьше зайдет ему со спины, а ты толкнешь громилу в грудь, так что он упадет, – ответил малец. – А вы припасете булыжники и кирпичи. Стукнешь его по голове. Как увидишь, что мозг течет, – дело сделано.

– А зачем мне мертвяк-то? – спросила Проныра. – Мне нужен громила, чтоб нас охранял. А мертвяк мне вроде и ни к чему.

Малец усмехнулся:

– Значит, моя идея тебе все же понравилась?

– Громилам нельзя доверять, – ответила она.

– Он будет охранять вас в благотворительной столовке, – сказал мальчик. – С ним вас туда пустят. – Он смотрел ей прямо в глаза, но говорил, обращаясь ко всем сразу. – Он вас всех туда проведет.

2
{"b":"257047","o":1}