— Только зернышки не выбрасывайте, отдадите мне. Попробую посадить следующей весной, может, и у меня из них что-нибудь вырастет.
Дыня была душистая, сладкая, ну, просто замечательная. Одно плохо — маленькая. Ведь нужно было оставить попробовать и дяде Петру, и тете Зосе, и, конечно же, Васильку, так что особо не разгонишься. Маринка складывала желтоватые и продолговатые, как огуречные, только немножко крупнее, зернышки на бумажку, а сама все поглядывала на деда. Ее еще с обеда так и подмывало разузнать: только пионеры ухаживают за гусями или, может, им помогают и ребята поменьше, например, такие, как она.
Когда дед вылез из-за стола и, пересев на диван, принялся набивать табаком свою трубку-человечка, Маринка тоже перебралась к нему.
— Дед, а дед, — сказала она, — а что у вас еще пионеры делают?
— Ну, об этом тебе лучше Василек расскажет, — запыхтел трубкой дед. — Он вместе с ними всюду бегает: и в поле, и в лес, и на огород. И у меня в саду они — первые помощники. Вот недавно, скажем…
Дедушка, наверно, рассказал бы Маринке что-нибудь интересное, да помешала бабка. Заметив, что дед закурил, она ястребом накинулась на него:
— Снова задымил, паровоз? Повел бы детей лучше в сад, яблочками да сливами угостил. Да сладеньких, сладких из кладовки возьми. А дыма у них и в городе хватает.
Дед-чудодей
Сад у дедушки был небольшой, но густой и очень красивый. Вперемежку, не обижая друг друга, там росли вишни и сливы, яблони и груши. С двух сторон сад был обсажен кустами крыжовника и черной смородины, только ягод на них, как Маринка ни приглядывалась, не увидела.
— Поздновато вы для ягод приехали, отошли уже ягоды, — сказал дедушка. — И вишен нету, разве что на макушках где-нибудь. Да только попробуй их достань… Нет такой лестницы, чтоб до них добраться. Пусть уж скворцы лакомятся.
— А почему яблони и груши снизу мелом побелены? — спросила Маринка. — Чтобы красиво было, правда, дедушка? А вишни не побелены. Почему?
Дедушка подошел к яблоне, со всех сторон подпертой жердями с рогульками. Если бы не эти подпорки, у яблони, наверно, все ветки под тяжестью яблок пообломались, столько их было.
— Нет, внучка, побелены яблони не для красоты, — ответил он. — Подойди-ка сюда. Видишь, какая шершавая, вся в трещинках, на дереве кора. А в щели и в щелочки всякие вредители сада прячутся: жучки, гусеницы, бабочки. Засядут себе там и портят яблоню. Думают, никто до них не доберется. А побелишь ствол — да не мелом, известью с железным купоросом, — тут им и конец. Не любит эта нечисть извести. А на вишнях кора гладкая, там спрятаться негде…
Саша нашел в траве яблоко и громко захрустел им. А Маринка не захотела искать. Облюбовала себе на дереве самое большое, самое красивое и сорвала. Надкусила и сморщилась. Яблоко было кислым-кислым, челюсти свело — не проглотить.
— Это поздние антоновки, — сказал дедушка. — Они еще не созрели, потому и невкусные. А вот привезу я вам их в город зимой — будете есть да похваливать. Во всем свете нет яблока вкуснее антоновки, когда оно выспеет, а потом еще в соломке полежит. Всем яблокам яблоко!
Дедушка повел Маринку и Сашу в самый конец сада, к развесистой яблоне, которая стояла в сторонке от других деревьев. Дальше, за нею, уже начинался огород. Там густым частоколом виднелись долговязые, со шляпками в тарелку величиной подсолнухи, покачивались на тонких ножках коробочки мака, давным-давно растерявшего свои нарядные лепестки, лопушилась сизая капуста, лезла из земли оранжевая морковь и густо-красная свекла, как ленивые коты, грели под солнцем бока толстые полосатые и желтые тыквы. От ярких и чистых красок у Маринки зарябило в глазах.
— А эта яблоня называется малиновкой, — сказал дедушка, останавливаясь под деревом. — Яблоки на ней малиновые, как утренняя зорька, потому она так и называется. А уж сладкие-сладкие, как сахар.
Маринка тут же принялась обследовать яблоню. Она то подходила к самому стволу, то отходила к грядкам с маком и, задрав голову, вглядывалась вверх. Но ни одного яблочка на яблоне не было и в помине. Правда, иногда ей казалось, что в редкой листве мелькает что-то круглое и красноватое, как яблоко, но, присмотревшись, она убеждалась, что это — обыкновенный побуревший листок. Следом за нею деловито топал Саша. Он тоже ничего не мог разглядеть и обиженно сопел.
— Где же яблоки? — наконец разочарованно сказала Маринка. — Вы ни одного не оставили…
— Как это не оставили?! — удивился дедушка. — А вон, а эвон… Да их же здесь еще тьма-тьмущая!
Маринка внимательно следила за дедушкиным пальцем, поднималась на носки, приседала, но все равно не могла рассмотреть на яблоне ни одного яблочка.
— Ладно, — усмехнулся дедушка, — так и быть, вот сейчас я потрясу, они и посыплются. Только успевайте подбирать.
Он поставил под яблоню скамеечку, которая валялась кверху ножками под вишней, кряхтя, взобрался на нее и ухватился за два толстых сука.
— Ну, смотрите! — скомандовал дедушка и затряс яблоню.
С дерева слетели и, планируя в воздухе, опустились на землю несколько буровато-коричневых листочков.
— Чего ж вы стоите, не собираете? — сердито крикнул дедушка. — Вон под сливку одно закатилось.
И хоть Маринка и Саша не видели и не слышали, чтобы с дерева падали яблоки, они наперегонки припустили к маленькой колючей сливке, которая росла на самой меже, и принялись разгребать вокруг нее высокие кустики травы.
В это время дедушка потряс яблоню еще раз, и — чудеса да и только! — золотистые, малиновые, как утренняя зорька, яблоки забарабанили по земле.
Маринка подняла голову, чтобы посмотреть, откуда они взялись, и в то же мгновение одно яблоко угодило ей в плечо, другое ударило по ноге.
— Ой! Ай! — закричала она и отбежала в сторонку.
Когда Марина вернулась к дереву, дедушка и Саша уже собирали яблоки в плетеную кошелку.
— А я что-то видел! А я что-то знаю! — похвастался Саша. — Дедушка ка-ак вывернет карман, а яблоки ка-ак посыплются…
— Дедушка, потряси еще! Ну, потряси! — начала упрашивать Маринка, сообразив, как подшутил над ними дед.
— Э-э, нет, — пригладил бороду дедушка. — Вот когда съедите эти, тогда можно будет еще разок потрясти.
В сад пришли мама с бабушкой. Они тоже заметили дедушкину проделку с яблоками.
— Ну, дед, — засмеялась бабушка Ганна, — да ты у нас настоящий чародей. Вон сколько яблок с пустой яблони натряс!
Полакомились сочными медовыми яблоками, принялись искать спелые сливы. Бабушка объяснила: спелые — когда темно-красные, почти синие. Попробовали — вкусно. А дед хитро прищурился и принес целую шапку желто-зеленых. Маринка на них даже глядеть не стала: кислятина, наверно, когда они еще посинеют…
Снова, видно, решил дедушка над внуками подшутить!
Но дедушка не шутил. Он уговорил Маринку и Сашу попробовать. Желтовато-зеленые сливы были тоже сладкими-сладкими, вкуснее синих. Оказывается, сорт такой есть: сливы с виду зеленые, а на самом деле давно поспели.
Жаль только, есть уже ну совсем не хотелось.
Сон и неожиданное пробуждение
Мама надула два шарика: Саше — красный, Маринке — голубой. Но поиграть с ними не удалось: Сашин шар налетел на колючку сливы и лопнул. Конечно же, Саша немедленно начал хныкать.
Тогда бабушка принесла из хаты два одеяла с подушками и постлала в тени под вишнями.
— Полежите, детки, отдохните, — позвала она Маринку и Сашу. — А я вам сказку расскажу.
Маринкин шар был целым, и ей вовсе не хотелось лежать и отдыхать: хоть и длинным был день, она нисколечко не устала. Но не послушать сказку… Она тут же привязала свой шар к ветке и улеглась возле Саши.
Сквозь узорчатую сетку из веток и листьев пробивались и прыгали по подушке, по цветастым одеялам, по траве круглые и неяркие солнечные зайчики. Где-то совсем рядом басовито загудел шмель: зззз!.. Дохнул ветерок, и где-то в конце сада с верхушки дерева сорвалось, прошелестело в густой листве и шлепнулось на землю яблоко. Опершись локтем на подушку, бабушка прислушалась к тишине и негромко начала сказку:
