«Хочешь?» — казалось, спрашивал дядя лукавым взглядом.
Ответить Маринка не успела. Где-то сбоку захрипело, защелкало, и громкий голос произнес:
— Граждане пассажиры! Объявляется посадка на самолет, следующий рейсом…
Каким рейсом следует самолет, Маринка не расслышала, потому что все засуетились, зашумели. Мама взяла чемодан, подтолкнула ее и Сашу вперед, и они вышли сквозь высокие двери на аэродром.
На просторном зеленом поле стояли самолеты. Огромные, с серебристыми крыльями и круглыми окошечками. Раньше Маринка видела самолеты только в небе и никогда не думала, что они такие длиннющие и высоченные. Даже если бы вон тот долговязый дяденька, который шагал впереди, посадил ее на плечи, она и тогда, пожалуй, не дотянулась бы до крыла. Чтобы забраться в самолет, нужно было подниматься по широкой лестнице, как на второй этаж в их доме.
— Мы на этом полетим? Или во-он на том? — затеребила Маринка маму.
Но мама ничего не ответила. Наверно, все еще сердилась за разбитую лодочку. А может, и сама не знала.
Женщина в синем костюме с красной повязкой на рукаве велела всем идти за нею. И все пошли: мама, Маринка, Саша, усатый дядя с кошелкой, в которой лежали то ли яблоки, то ли тыквы, девушка в зеленом платье. А загорелого кучерявого парня на летное поле не пустили. У него, наверно, не было билета. Он остался за оградой и все махал, махал им рукой. Завидовал, наверно. Маринке даже жалко его стало, и она помахала в ответ: мол, не огорчайся, улетишь следующим рейсом.
Они прошли мимо нескольких серебристых гигантов и остановились у зеленого, похожего на стрекозу, самолетика. Он был куда меньше и совсем не такой красивый, как те, у которых до крыла не дотянуться. Да и крылья у него были не такие, а двойные: одно сверху, другое снизу, а лестничка, по которой поднимались пассажиры, совсем невысокая. Маринка видела такую у их соседа доктора. Он подставлял ее, когда снимал со стеллажей, из-под самого потолка, книги.
Очутившись в самолете, Маринка сразу же припала к круглому окошечку. Но сквозь толстое стекло ничего, кроме краешка зеленого поля, не было видно.
Саша дернул ее за рукав: «Дай и мне посмотреть!» Маринка подвинулась: «Пожалуйста, не жалко, смотри, сколько влезет!»
Один летчик уже сидел на своем месте — в приоткрытую дверь Маринка видела его широкую спину, обтянутую синим кителем. Второй тем временем втащил в самолет лестничку и запер дверь. Но этого ему, наверно, показалось мало, и он подпер ее лестничкой. Видно, чтобы какой-нибудь чудак не вздумал открыть во время полета.
Пригнувшись, летчик прошел в кабину. В то же мгновение самолет загудел, задрожал и рывком тронулся с места. Маринка оттерла Сашу от окна: хватит, насмотрелся, надо совесть иметь.
Она-то понимала, что сейчас начнется самое интересное.
Как Саша потерялся
Сначала самолет катил по полю, словно грузовик по разбитой проселочной дороге, и всех подбрасывало и трясло, как в кузове грузовика. Того самого, на котором Маринка с папой в минувшее воскресенье ездили в грибы. Ох и здорово же их тогда натрясло, целый день бока болели. Но не успела Маринка об этом подумать, как самолет вырулил на широкую гладкую дорожку, и тряска прекратилась. На минуточку самолет приостановился, словно раздумывая, лететь или не лететь, потом решил: лететь! Еще громче, будто осерчав на кого-то, взревел и, набирая скорость, побежал по дорожке.
Промелькнули и остались где-то позади здание аэропорта со стеклянной башенкой наверху, серебристые самолеты-великаны, желтая машина с огромной бочкой-цистерной… Зеленое поле за окном качнулось, провалилось куда-то вниз, Маринка увидела дома, которых раньше не было видно, дорогу, цепочки лип вдоль нее и поняла, что они уже в воздухе.
— Мама! Саша! Летим! — радостно закричала она.
Мама улыбнулась — впервые за все утро — и что-то ответила, но Маринка не расслышала, что. Очень уж громко гудел мотор самолета. Саша забрался на скамейку с ногами и тоже что-то кричал, показывая рукой в окно.
И тут Маринка почувствовала, что оглохла. Уши заложило, словно их ватой позатыкали. Она прижала к ушам ладони и закрутила головой. Мама засмеялась и дала ей и Саше по конфете. Маринка пососала конфету, и — случилось чудо — в ушах что-то щелкнуло, она снова стала слышать. Замечательное лекарство — конфеты!..
Когда Маринка опять посмотрела в окно, самолет уже летел высоко-высоко. Где-то слева проплывали серые облака. А земля лежала далеко внизу, и все на ней казалось маленьким, невзаправдашним, словно нарисованным. Во-он по дороге медленно ползет коробочка. Это автобус. Навстречу ему катит подвода. Все кукольное: лошадь, телега, люди… Попробуй различи, дети это или взрослые…
А это что? Еще одна дорога? Но почему она такая извилистая? Так и вьются петли, так и вьются, поблескивают под солнцем…
— Мама, что это? — не выдержала, спросила Маринка, наклонившись к маме.
— Где? — не поняла мама.
— Да вон там, внизу. Видишь?
— Это река, — ответила мама. — А сейчас над железной дорогой полетим. Видишь, какая она ровная. Словно две нитки натянули туго-туго. А вон мост…
До чего же далеко все видно с самолета!
Исчезла железная дорога, растаяла. И речки не стало. Во все стороны внизу раскинулся лес. Маринка не раз бывала с папой в лесу. В грибы ездили, в ягоды. Там такие чащобы — не продраться. Бывало, вся исцарапаешься, а то и платье о сук порвешь, пока доберешься до крепенького черноголового боровичка. А сверху лес совсем не такой. Даже цвет иной: темно-зеленый, почти синий. Деревья кучерявые, и каждое как будто отдельно от других растет. Была бы охота, кажется, пересчитать можно. Только слишком уж их много. А между деревьями поляны, полянки. Плывут, проплывают. На одной стадо коров пасется. И костер горит: сизый дым стелется по земле. А пастуха не видно. Где он, тот пастух, может, за боровиками охотится?
Маринка оглянулась, чтобы позвать Сашу и вместе поискать на полянке пастуха, пока она еще не исчезла, эта полянка, но Саши рядом не было.
Саша исчез.
Сначала Маринка подумала, что Саша чего-то испугался и спрятался. Но где? Спрятаться в самолете было не так-то просто: все на виду. На всякий случай Маринка заглянула под скамейки, на которых вдоль прохода сидели пассажиры, затем прошла в хвост самолета, где стояли чемоданы, сумки, кошелки.
Саши нигде не было.
«А вдруг, — похолодев, подумала Маринка, — он забыл, что летит в самолете, открыл дверь и вывалился? И никто даже не услышал…»
Маринке стало так жалко брата, что она чуть не заревела. Но нет, дверь была заперта на засов с цепочкой и прижата лесенкой. Открыть ее Саша никак не смог бы.
Маринка подбежала к маме, дернула ее за руку и изо всех сил закричала:
— Саша! Где Саша?!
Мама оторвалась от окна, глянула в одну, в другую сторону…
И правда, где Саша?
Рыжеусый дядя, который даже в самолете не расставался со своей кошелкой и держал ее на коленях, что-то сказал маме. Но в гуле мотора ничего нельзя было разобрать. Тогда он показал рукой на кабину летчиков.
Конечно же, Маринка бросилась туда первой.
Двери в кабину были застеклены. За ними на небольшом возвышении виднелись два кресла. В креслах, глядя прямо перед собой, сидели летчики. Со своего места Маринка могла разглядеть только их спины и головы. Оба летчика были в наушниках, а тот, который сидел слева, обеими руками держал руль. Руль был, как в машине-такси, блестящий, белый, только не круглый, как баранка, а полукруглый, словно кто-то разломал баранку пополам. На стенах кабины виднелись какие-то металлические коробки и коробочки, разноцветные провода. Всюду торчали ручки, рычажки, светились разноцветные глазки приборов, вздрагивали стрелки…
Но Саши не было и здесь.
Вдруг летчик, который сидел справа, зашевелился, повернулся к каким-то рычажкам, и из-под руки у него выскользнула загорелая ножка в белом носке и синей сандалии.
