Я знал, что мои дни тоже сочтены. Я был в отчаянии. Я долго думал и вдруг понял, что кровь – великое оружие, усиливающее действие магии. Смерть жителей деревни – а я думал о них как о своих подданных – не должна была быть напрасной. Я сотворил первое из своих великих заклятий. Оно пронеслось в ночи как буря. Солдаты ничего не почувствовали. А звери, мои слуги и друзья, загорелись жаждой мести за поколения их предков, истребленных людьми. И они забыли страх перед человеком, вложенный в их души богами.

И они отомстили – в течение одной кровавой ночи. Должен признаться, я прислушивался к крикам с удовлетворением. Мое заклинание заставило зверей поступить с солдатами точно так, как те поступили с рыбаками. Некоторые умерли легко, во сне, некоторые сопротивлялись и были разорваны в клочья, кто-то пытался спастись на кораблях и был утоплен дельфинами. К рассвету я был единственным человеческим существом на Тристане.

Я приказал сбросить тела со скалы, чтобы их унесло морем. Потом я со своими слугами отвязал корабли в гавани – это было нелегким делом, – и их унесло течением, где-нибудь водоросли или морские чудища утащат их на дно морское. Не осталось ни одного корабля.

Сарзана замолчал. Мы тоже молчали. Его рассказ привел меня в ужас. Конийцы и правда были горячи – и те, кто правил, и те, кем правили.

Потом он снова заговорил:

– Трупы в казармах я не стал трогать, чтобы они служили предупреждением всем, кто приплывает на остров с недобрыми намерениями.

– Это не должно было особенно помочь, – заявил Холла Ий. – Властители Конии должны были послать новых убийц.

– Они так и сделали. Но против них у меня было второе заклинание, сбившее их с пути. Простое заклинание, правда, воскреситель?

– Правда. Но скрыть целый остров очень трудно.

– О нет, я не стал с этим связываться, – в голосе Сарзаны звучала гордость, – просто в четырех-пяти днях от острова корабли настигал магический туман. Штурман начинал сомневаться в картах, капитан переставал доверять своим подчиненным и так далее… Этого было достаточно, чтобы обеспечить мне покой, пока я сам не захочу, чтобы меня нашли. Кроме того, мало кто пытался выяснить, что на самом деле со мной произошло. Легенда о смерти, грозящей всякому, кто попытается убить меня, стала хорошей защитой. А кто станет рисковать навлечь на себя гнев богов, если можно без этого обойтись?

Сарзана встал, потянулся и обошел нас, заново наполняя наши бокалы.

– Уже поздно, – сказал он. – Или, вернее, уже рано. А вам надо много поработать, чтобы подготовить ваши корабли к плаванию. Всем лучше идти спать.

Мы встали и подняли бокалы в его честь. Когда мы выходили из комнаты, мне в голову пришла одна мысль. Я набралась смелости и спросила:

– Сарзана, вы сказали, что видите будущее. Вы знаете, что вас ждет? Вы так и останетесь один до конца дней?

– Трудно предсказывать для себя, – ответил он. – Я что-то вижу, но, может быть, это просто мечта. Мне кажется, будто я возвращаюсь в Конию. Я знаю, что где бы я ни сошел на берег, люди вспомнят меня. Много утекло воды, и зло аристократов скоро вызовет новое восстание. Может, это глупо или я просто мечтатель, но я надеюсь, что мои острова снова будут жить в мире. И я принесу мир людям. Но вдруг это всего лишь счастливый мираж?

– Почему вы не использовали какой-нибудь корабль, управляемый вашими животными, чтобы вернуться в Конию? – Корайс, как всегда, была практична. – Вы же из семьи рыбаков.

– Я уже сказал, что магическая сила, победившая меня, исчезла, но не окончательно… Или я все еще не могу прийти в себя после своего падения? Я не могу спокойно подумать о морском путешествии. Возможно, на меня были наложены чары… Поэтому я не могу сам выбраться с острова. Меня должен спасти кто-то, кто доверяет мне. О как щедро награжу я человека, который поможет мне вернуться к власти!

Корайс осталась ночевать во дворце, а мы принялись спускаться по огромной лестнице. Ночь была лунная, светлая. Я подождала, пока Холла Ий ушел со своими матросами к шлюпке, вытащенной на берег, и спросила Гэмелена, что он обо всем этом думает.

– Он – король, – ответил воскреситель. – А короли смотрят на мир не так, как я. Я думаю, что он желает добра своему народу. Я не чувствую зла в нем к тем, кто сверг его. Я думаю, что он говорил правду насчет того, что аристократы еще более свирепы, чем он сам или убийцы-солдаты. Но это только мои впечатления, за ними не стоят факты или магия. Если бы мои способности вернулись хотя бы частично, я знал бы о нем больше. А что почувствовала ты?

– Примерно то же самое, – сказала я. – Вернее, даже меньше – я так ничего и не разобрала, что там с аристократами. Но мне тожё кажется, что Сарзана желает людям добра, – я улыбнулась, – насколько это вообще возможно для короля.

Гэмелен усмехнулся и отправился к маленькому коттеджу, который я отвела для него. Он шел к нему, как будто мог видеть, и я с восхищением подумала, насколько он быстро смог приспособиться к своему увечью. У двери он обернулся.

– Было очень интересно поговорить с другим магом, чьи способности оказались не хуже моих… когда они у меня были. Не обижайся, Рали, у тебя еще все впереди. Когда он заговорил о нашем искусстве, мне показалось, что я нахожусь в храме Воскрешения в Ориссе. – Он вздохнул. – Я считаю, нам нужно продолжать плыть по течению, как мы делали раньше. Может быть, Сарзана поможет нам вернуться домой. Он действительно великий маг. Если он согласится помочь, понятно, чего он потребует взамен. Он достаточно ясно намекал в конце рассказа. И мне кажется, игра стоит свеч.

Он пожелал мне спокойной ночи и вошел в дом.

До рассвета оставалось всего около часа. Я подумала, что не усну под впечатлением рассказа Сарзаны, а если даже усну, ничего хорошего это не принесет – буду потом весь день ходить сонная. Лучше прогуляться, чтобы свежий воздух выветрил вино из головы.

Я пошла по песку вдоль моря. По пути мне отдали честь двое часовых. Я не стала беспокоить их разговорами. Ночь была тиха и тепла. Я зашла по колено в теплую воду и ударила рукой по поверхности, разбрызгав лунную дорожку и хихикнув как ребенок. Чувство счастья не оставляло меня. Мне хотелось только одного… Усилием воли я отогнала от себя эту мысль, не успев додумать ее.

Я дошла по берегу до устья залива и наткнулась там на одну из наших лодок. Я решила посидеть там до рассвета, помечтать. Но место было занято. Дика и Исмет, обнаженные, лежали на плаще, обнимая друг друга. Мне стало радостно и грустно одновременно.

Я услышала шаги за спиной и обернулась. Это была Полилло. Она часто стояла на часах в предрассветную смену.

Мы посмотрели друг на друга, потом на женщин, спящих на песке.

Я наклонилась и укрыла их плащом. Дика улыбнулась, но не пошевелилась.

А потом я пошла прочь. Одна.

Наступил день, когда мы были готовы отправиться в путь. Какая работа была проделана перед этим! К тому времени, когда наши галеры, выглядевшие совсем как новые – казалось, что их носы только что были окроплены свежей жертвенной кровью, – стояли на якоре в бухте острова, те из нас, кто мечтал купить лодочку к старости для рыбалки, прокляли свою мечту. Амальрик всегда рассматривал корабли как удобный транспорт для перевозки своих товаров, но я теперь стала относиться к ним по-другому – мне хотелось стать величайшим воскресителем и осушить все моря, чтобы слабоумные – я имею в виду моряков – и все остальные могли использовать воду только для купания.

Может показаться, что я переигрываю, но это так и есть. Послушайте, что нам приходилось делать, чтобы галера снова стала пригодной к плаванию.

Сначала с кораблей свозили все, что можно погрузить в шлюпку, осадка при этом уменьшалась. Потом корабли подводили к берегу, где не было камней, и волоком вытаскивали на сухое место. С боков надо было подкладывать под корпус бревна, чтобы корабль не упал.