— Это все, — улыбнулся Василий Иваныч. — Я же говорил, что мелочи.

— Хм, — Дорсис поднялся. Вместе с ним поднялись и все остальные. — Раз это все, тогда мы удалимся до вечера.

— Хорошо. Вам пищу принесут, как того пожелаете. И все, что нужно, можете передавать через стражников у ваших дверей.

Братья слегка поклонились и направились к дверям. Их сопроводили до их квартиры и вернулись обратно к Василию Иванычу.

— Ну, что скажете, ребята, по поводу первого раунда? — спросил Василий Иваныч, набивая трубку. — Заглотнут наживку?

Сергей задумчиво почесал подбородок и высказал свое мнение:

— Если, не потребовав списка основных задач, пошли думать, значит, глотнули. А до вечера, это для солидности.

— Похоже на то, — согласился Виктор.

— А что думаешь ты, марзан? Ты их повадки знаешь лучше нас, — спросил Василий Иваныч.

Марзан, как всегда, без всяких эмоций стоявший поодаль, ответил своим хриплым низким голосом:

— Думаю, они уже прекрасно знают и без списка, что именно потеряют от такого союза. Теперь на кону борьба благоразумия и жадности. Бердион слишком жаден. Потому, он точно согласится. А Дорсис может отказаться. Скорее всего, откажется. Буду удивлен, если согласится.

— Вот как? — задумался Василий Иваныч. — Что, если так и будет, как говорит Марзан? Как нам поступить при таком раскладе?

— Тогда, по условию союза с Бердионом, Дорсис окажется его врагом, — рассуждал Виктор. — Брат враг, это слишком. Тогда и он откажется от союза.

— Может и не отказаться, — снова заговорил Марзан. — У вершителей нет особых родственных чувств. Возможно, что наоборот. Тогда Дорсис согласится, чтобы брат его не одолел. А он обязательно захочет нашими силами его одолеть, чтобы объединить обе страны в одну.

— Выходит, в любом варианте, кроме как отказа обоих вершителей от союза, мы в выигрыше, — резюмировал обсуждение Василий Иваныч. — Прекрасно. Тогда, до вечера!

В назначенное братьями вечернее время они вновь собрались в гостиной профессора. Пришли и они. Церемонно поздоровались и расселись. Первым начал разговор Дорсис.

— Мы сегодня много спорили с братом. Наши решения расходились и сходились. Так и не приходили к одному единому мнению. Но, в конце концов, пришли к единодушию. Теперь могу выразить наше общее решение…

— Каждый говорит за себя, брат! — чрезмерно громко воскликнул Бердион.

Дорсис растерялся, потом пристально глянул на брата и надтреснутым голосом досказал:

— Мое решение — отказаться от союза.

Василий Иваныч вопросительно повернулся к Бердиону.

— Я внимательней читал древнее пророчество и верю каждому слову, что там предначертано. Наш могущественный бог требует поддержать Избранного. Я так и сделаю. Мое решение — согласиться.

Дорсис с ужасом глядел на брата. Тихо пролепетал:

— Мы решили иначе…

— Ну чтож, — торжественно заявил Василий Иваныч. — Да будет, как велел Буд. Заключим союз только с Горданой. По повелению ее триумвирата будем для нее завоевывать врагов. — При этом профессор колко глянул на Дорсиса.

— Постойте, — прошептал Дорсис. — Я передумал. Эритрея тоже согласна вступить в союз.

— Уже поздно! — взъелся на брата Бердион. — Ты свое решение уже сообщил.

— Почему ты решаешь такой вопрос? Тут Избранный и его люди. А ты простой проситель милости, — с презрением и с горькой обидой молвил Дорсис.

— Я простой проситель? — стал подниматься с места Бердион весь белый от злости и ненависти. Сейчас он набросится с обнаженным кинжалом на брата.

— Молчать! — заорал Виктор. — Садись, Бердион. Раз Дорсис передумал, то мы прощаем ему его поспешный вывод. Будет и Эритрея в нашем великом союзе, освященный самим Буд.

Огорченный, что коварный план сорвался, Бердион сел обратно на диван. Но только максимально отодвинулся от брата. И это была не пустая предосторожность; у того тоже под левой рукой висел изящный кинжал.

— Чтож, — торжественным голосом заявил Василий Иваныч. — Будем считать, что на словах мы пришли сегодня к единодушному соглашению. Остается завтра изложить их в трех экземплярах, скрепить росчерком собственной крови, поднять поздравительные кубки и немедленно начать выполнять условия великого союза.

Крытая тележка, запряженная двойкой, в которой ехала Мила с ребенком, пристроилась в хвост к двум роскошным каретам вершителей. Несмотря ее на убогий вид, за счет четырехслойных рессор над колесами со сванговыми покрышками, она была намного лучше приспособлена к бездорожью по сравнению с красивыми, но примитивными каретами братьев. И внутренним удобствам позавидовали бы они. Тут был складной мягкий диван, шкафчик с фиксирующейся на полках посудой, небольшой аргандовый светильник.

Виктор поехал рядом на своем скакуне в компании пятидесяти воинов, сопровождавших сюда вершителей. Стронулись с места ранним утром, провожаемые друзьями и помчались, стартовав от сверкающего новенького паровоза, с множеством прицепов, дальше вдоль прокладываемой железной дороги прямиком на юг. Виктор с гордостью заметил, что дорога несравненно длиннее стала. Такими темпами через месяц достигнут шахты. А там, рукой подать до Горданы.

Сами уже поздним вечером достигли этой самой шахты. Виктор потребовал разбить стоянку возле поселка, чтобы его семья смогла в удобстве поспать на ночь. Недовольные вершители, в конце концов, согласились уступить. Негоже перечить Избранному по пустякам. Сами, конечно, предпочли ночевать в шатрах, а не с простолюдинами. А Виктор, забрав Милу и Кольку, с удовольствием опять погостил в доме старшины.

С утра процессия двинулась дальше, пока к полудню не завиднелись каменные стены Горданы.

За ворота вышли встречать молодого вершителя весь народ Сонары. Хотя, как узнавали Виктора, не менее восторженно и его приветствовали. Особенно при этом усердствовал простой люд.

— Приехали уже, — пригнувшись к проему паланкина, известил Виктор жену. Устала она с непривычки путешествовать. — Скоро в собственном доме отдохнешь.

Тем временем процессия врезалась в толпу встречающих и продвигалась к железным воротам. Бердион и Дорсис довольно улыбались, помахивали из окошек карет шелковыми платками.

Прямо у ворот карета Дорсиса резко повернула и пошла вдоль крепостной стены. Виктор ухмыльнулся. Не только не погостил у брата, даже не попрощался. Точно сказал Марзан насчет родственных чувств вершителей.

Половина сопровождающей охраны тоже покатила за каретой Дорсиса. Остальные медленно въехали в ворота города.

Впервые в жизни оказавшаяся в загранице, Мила любопытно высунулась из проема и во все глаза разглядывала невидаль чужой страны.

Тележка покатила по многолюдной круглой площади гильдии торговцев. Теперь вокруг Милы возвышаются двухэтажные дома самой причудливой архитектуры. Все разнятся формами и цветами. Первые этажи разноцветных домов устроены под местные лавки, торгующие такими же товарами, что ежемесячно везли купцы до плато. За распахнутыми ставнями восседают зазывающие покупателей продавцы.

Карета Бердиона, не задерживаясь, покатила по центральной широкой дороге, выложенной плоскими камнями до видного вдали большого дворца со шпилем, торчащим высоко над всеми остальными серыми двухэтажными домами, а Виктор остался с тележкой на площади в ожидании прихода знакомых купцов.

Наконец, они, сияя, прибежали. Молча, покивали ему, оглядывались в поиске его переводчика, чтобы выразить и словами свою радость от встречи.

— Ну, как идут тут ваши дела? — по-гордански спросил их Виктор.

Оба купца остались опешившими. Удивленно уставились на гостя, не веря своим ушам.

— Ты уже говоришь на нашем языке? — первым пришел в себя Паланит. — Как это хорошо!

Глазастый Фелодон уже засек в тележке Милу с ребенком в руках, радостно воскликнул:

— Ты переехал в Сонару?

— Да, — улыбнулся Виктор. — Не навсегда, но долго буду тут. Потом еще поеду отсюда и в Кулан. Потому, семью с собой взял. Вы не будете возражать, если мы в том же доме поживем, где я останавливаюсь всегда?