"Наша робототехническая линия по сборке электронных наручных часов, запущенная в эксплуатацию в начале текущего года, не имеет аналогов в мировой практике... Только экономический эффект от ее внедрения составляет сотни тысяч полновесных рублей, кроме того она позволяет высвободить в процессе производства десятки нужных рабочих рук... В скором времени планируется ввести в действие еще две аналогичные линии, а в более далекой перспективе осуществить и полную замену ручной сборки на автоматизированную... Мы в цеху очень довольны нашим механическим помощником и с нетерпением ожидаем новых!"
Долго, долго еще "выступает" Логацкий, лик его строг и лучезарен до неузнаваемости в ослепительных ярко-розовых рамповых бликах, лучший, парадный троечный костюм на нем, лаковые остроносые туфельки. Петру Петровичу, "Черепу", что? ? он на телевизионную картинку сто процентов не катит, он и в свитерах, и в джинсиках хоть каждый день на работу, зато сменщик его неизменно при полном параде. А вдруг опять телевидение нагрянет.
-- Лично я всегда за свободный стиль, -- сетует он даже частенько коллегам по работе. -- И сесть-встать, и потянуться не вяжет. А вот чтоб женихом каждый день на работу в крахмале... Эдак, глядишь, скоро и сам тем же роботом станешь.
-- Зато ты теперь, Коля, телезвезда! -- с ехидцей легенькой замечает на это начальник цеха.
Автоматизированные системы управления, машинная сборка, "роботы" -- это сегодня супермодно. А посему и телевизионщики в их прежде неприметный по городу цех пятьдесят теперь, как по графику, считай, каждую неделю наведываются. То свои городские, то республиканские, а то и союзные из Москвы самой. Очень уж востребованным оказывается в эпоху развитого социализма на телевидении их энтээровский суперпродукт: и для вестей хвалебных, торжественных, и для новостей обычных, повседневных, и для передач конкретных, тематических.
И не только на одном телевидении так живо, настойчиво интересуются их роботом. Делегации самые разные в цех на смотрины также частенько наведываются. И со всех концов их огромной державы, и из-за границы даже, по разговору слыхать. Наблюдатели всегда такие важные, в черных строгих глянцевых костюмах, в галстуках модных, сразу видно, что начальство великое. И видно сразу же, что сам робот им очень нравится.
И впрямь, удивительная закономерность проявляется сразу. Как только телевидение или начальство важное в цех -- изумительно, гладко работает робот! И вертит, и крутит правильно, и ставит, и складывает в рядок как положено, и совершенно ничего не ломает. Может так потому, что тогда здесь обязательно и все те наладчики, которых прежде было не доискаться, может потому, что тогда здесь уже задолго и конструкторы-разработчики этой сложной машины, ясно только одно определенно, что это отнюдь не случайно. Нравится, очень нравится робот и телевизионщикам всевозможным, и делегациям самым разным.
И не имеет никакого значения, что спустя лишь каких-то полчасика на рядовой оперативке у начальника цеха вид у Логацкого будет отнюдь не парадный и, закрасневши по шею багровою влагой, терзая в бессилье свой галстук, он будет надрывно кричать на весь кабинет в нелепом отчаянии:
-- Да заберите вы!... Да хоть к чертовой матери заберите свой робот, вот игрушку на шею навесили. Теперь хоть на участок не показывайся.
Начальник цеха будет выслушивать молча, и только потому, как он, мелко вздрагивая худощавыми пальцами, вертит-покручивает серую с золоченым пером изящную авторучку можно понять очень многое.
-- Логацкий! -- осадит, наконец, строго, когда тот уж совсем разойдется. -- Николай Семеныч... Здесь тебе не балаган, а диспетчерская.
Даже интересно.
Разумный ведь человек Логацкий, тертый, видавший виды производственник. Знает, знает прекрасно, что их роботом знаменитым не то что сам генеральный, а даже и министр союзный в Москве стольной гордится. Да и сам он, "телезвезда Коля", считай, каждую неделю о своем механическом чуде на весь мир хвастает, факт сей регулярно разносит -- что в сравнении с этим мытарства-муки какого-то начальника участка!
Знает, знает это Логацкий, а все равно иногда не выдерживает. Однажды вот и снова вскричал от души и с надрывом на всю диспетчерскую:
-- Эх, как же мне все это... собачья жизнь!
От этих слов начальник цеха стал в одно мгновение очень серьезными, и, обращаясь к многочисленным присутствующим в кабинете, как-то уж очень торжественно провозгласил:
-- Пусть сейчас встанет тот, у кого в цеху пятьдесят и не собачья жизнь!
Тихо, необычно тихо сразу стало в его кабинете. Цех пятьдесят головной на заводе, сборочный, человек на тысячу работников. Есть здесь и техбюро, есть и контора, можно при желании отыскать и потеплее местечки. Однако никто не "встал". Знали по опыту, что на оперативках у начальника цеха лучше лишний раз не высовываться, если не хочешь, чтобы тебе тут же чего-нибудь да под раздачу и не подвесили.
Никто не поднялся.
-- Ну вот! -- выговорил начальник цеха уже как бы и удовлетворенно. -- А ты все жалуешься...
2
Прямая дорога
Сменный начальник Логацкий ненавидит "этот робот" уже потому, что никто из работниц не желает категорически его обслуживать. Можно даже сказать, что как черту ладан он здесь работницам, не успеешь и появиться с утра на участке, как со всех сторон за халат хватают, обрывают тотчас полы:
-- Николай, Николай Семеныч!.. Когда, ну когда? Когда вы нас смените, сколько раз обещали, житья нет, пятый месяц уже.
И так вот каждый раз без конца.
Когда-когда, заладили. Да он и сам бы рад сменить, положим, но это только на первый взгляд вам покажется, что нет тут проблемы, народу на участке хватает. А вот когда поразмыслишь всерьез, основательно... Тех же Мурашко сестер, к примеру, сюда разве посадишь?
-- У нас Мурашки-сестрички как мурашки пашут! -- каламбурят давненько в цеху.
Ударницы обе знатные на объединении. Что пашут, то пашут, тут не убавить: считай, полплана за бригаду на себе столько лет уже тащат. Пикни только им, попробуй, про этот робот, мигом тебе и заяву на стол. Опять же, квартира у каждой, прописка, вольные люди! -- в любом другом месте с руками-ногами работниц таких оторвут, и здесь на заводе, и где хочешь по городу. Днем с огнем потом таких работниц не сыщешь.
Асташонок Оксану, Степанчикову Лену, Матвееву Катю?
Тоже по второму десятку годков девчата в цеху, ветераны заслуженные, можно сказать. Вместе когда-то начинали работать на участке, на с ним с тех пор, да Коля по имени, и на собрании сменном совет и поддержка всегда в неудобных решениях. Это же надо совесть какую иметь, чтобы им, да вот так удружить.
