Дядя Коля слов зря не бросает.

-- Предлагали! --- добавить, когда-то в начале знакомства, -- говорил с уважением Пан. -- Но старик норму знает. Как по уставу у него здесь прописан порядок, недаром всю жизнь прослужил. Говорит, в любом деле главное свой регулятор не рушить, вот тогда и сто грамм не беда. Мол, одно дело выпить, а другое быть пьяным, оттого и пляши. А ведь строили шутники здешние, не раз подливали, как на рога бы поставить и посмотреть, что потом... Но старик как кремень.

Впрочем, самого Пана-Серегу здесь тоже "на рогах" не видали, хоть под хмельком он всегда. У того ежедневная норма явно по-иному строится, оттого и различие внешнее. Дядя Коля хоть старше в два раза годами, но на лице не приметишь краснины, зато у Сереги наружность далёко румяною медью горит. Поскольку он старожил на здешней службе, то знакомых в округе имеется множество; то этот, то тот забежит, начиная с утра, и не с пустыми руками. Серега всякого дружка непременно уважит, отсюда и норма другая, однако задвижка при этом что имеется.

В отличии от другого моего коллеги-напарника. Впрочем, об этом и так уже много написано.

4

Переменная публика

Наверняка у бывалой читательской публики возникнет вопрос. Вот Серега-Пан. Еще крепкий мужик, и по мыслям не глупый. С "верхним", опять же. Ну, выпивает, положим, но и выпить умеет, как выпивает на наших просторах на черной работе обычный рабочий мужик. Наверняка он бы мог отыскать веселее работку, тогда почему? Старожил, и на этой "шабашке за ломаный грош?"

Вопрос понятен для постороннего люда, но мне по секрету девчонки-торгашки открыли. Оказывается, Серега-Пан только ноет и на словах он всегда недоволен, будто такой, как и мы, а на самом деле он давно здесь на особенном статусе. Выдержав некогда достаточный срок, он приглянулся тогдашнему начальству, оттого и приобрел весьма весомые преференции. Он ведь у нас, оказывается, не только грузчик по штату, он вдобавок еще и ночной сторож, он вдобавок и еще на какой-то липовой должности числится. И прогрессивкой его наделяют не в пример рядовому работнику, так что если доходы сложить, то набегает за месяц прилично.

Вот оттого и резоны держаться за это местечко, а для начальства живая основа. Нужен, очень нужен начальству здесь хотя бы один вот такой постоянный работник, для того и преференции предоставлены. А иначе, глядишь, все до единого в подлый момент со двора разбегутся и вот тогда хоть ты Маме самой на разгрузку с дрючком становись.

Немалое время на этой работе и Бельчик-наркот. Но это как раз и понятно. Мужик он хороший, но перешел за возвратную точку, ему-то при нынешних обстоятельствах -- куда податься? Отсюда, как бы некое взаимное вынужденное соответствие возникает с магазинным начальством. Оно начальство, конечно же, невзирая на былое чемпионство, с превеликим удовольствием избавилось бы от безнадежного пьяницы, да только кого взамен взять? Имеющиеся в наличии завлекательные преференции предоставлены Пану, ну а желающих просто ишачить на этой "шабашке за ломаный грош" не особо отыщешь. А Бельчик, пускай и полный наркот, и совсем уж немного осталось, однако пока хоть какая подмога. И тащит, и возит кривую тележку, когда на ногах.

Таким образом, за исключением этих двоих, коллектив у нас налицо переменный. И притом переменный совершенно непредсказуемо. Разные типы то и дело всплывают на дворике, но уж на очень короткое время. Вот я сам здесь какую-то кроху работаю, а сколько на моих глазах уже перебывало народу! И всех не упомнишь, и это отнюдь не гипербола. Так, совсем недавно бывшего зека взяли, что "только оттуда откинулся". И что?.. С недельку всего покрутился мужик, с недельку побегал живо по дворику с железным дрючком, потаскал, поелозил тележку. И внезапно исчез, будто его здесь никогда не бывало.

-- А где же новенький? -- Серега-Пан у Мамы спрашивает.

-- Это который?

-- С рубцом на мордахе... Сиплый.

-- А-а, что только оттуда?

-- Зек.

-- А черт его знает. Может, опять посадили.

Наша наивысшая начальница отмахивается буднично, как о давно позабытом. И действительно, недельный по сроку работник для нашей конторы отнюдь не есть исключение, а в самом обычном ряду. Другое дело случилось на днях. На днях здесь такое случилось, что даже Мама вскричала.

На днях прихожу на работу, а там снова новенький. Ну и что, эка невидаль, привыкли к такому явлению. Закрепляют ко мне его в пару. С виду молодой парень, немногим за двадцать, среднего роста, коренастый, крепкий. По всему видать из записных бойцов уличных, рубаха-парень. Под правым глазом чернеет затухшей полоской застарелый фингал, по крупному носу некогда здорово вмазали, поскольку откошен немного набок, костяшки пальцев были разодраны в кровь. Что и сказать, симпатичного мало от внешнего взгляда, ну да по нашим реалиям и этот сойдет. Как-никак, а руки, ноги имеются, значит, по любому выходит помощник, по любому выходит облегка в работе. У нас ведь как? --- хоть в одиночку крутись, а хоть полным комплектом по штатному расписанию, а больше оклада в расчетном листке не увидишь. И потому-то мы здесь каждому новенькому рады, пускай он хоть немножко покрутится в нашей "обители", пускай он себе и дерьмовый работник.

Но вот этот новичок, кулачный уличный боец с первых минут себя наоборот показал. И это тотчас в обратку ударило. Парнишка будто не смену пришел отпахать от звонка до звонка, а на аврал по внезапной тревоге явился. На расслабоне секунды не ходит, все трусцой да подбегом по дворику носится. Мешки, ящики, тяжелые пакеты из подвального холодильника на плечах в темпе таскает, даже лифт не задействовав. Тут уж меня, как напарника прижучило жарко, ведь хочешь-не хочешь, а за ним поспевай! Мигом соленые струи ручьями погнало, дыхание сводит, хана. Смена-то двенадцать часов полных, ну блин, думаю, с таким на хрен шустрым напарником под конец и ног не потянешь.

Даже Мама приметила. Улыбается, вьется вокруг. Говорит, вишь какой ты парень сноровистый, старательный. Такого, мол, еще не видала работника. И прямо взвилась, и так ласково с ним, и так обходительно. Все Паша да Пашенька:

-- Паша, принеси то и то из молочного. Пашенька, этот ящик, зачем тут лежит? Паша, может, в сарай за фруктовым контейнером сбегаешь?

Как на пожарном аврале промчалось часа полтора. Как говорится, семь потов вышло. Наконец, он присел покурить. Разговорились. Тут я и начал живописать, слово за слово, целиком ему здешние "прелести" выложил.

А он себе:

-- Эт-т что, у вас еще можно работать! -- заявляет с отмашкой в ответ. -- Видал я и почище запарки. Как раз перед вашей конторой пришлось в центральном универсаме чуток поработать. Вот где и вправду завал! Не успеешь одну грузовушку пустой отпустить, как уже следом другая сигналит, фурчит. Только закуришь, затяжку-другую пустил, а уже и начальство несется, руками махает, норовит опять за шмонты.

Паша рассказывал бойко о своих пережитых "прелестях", и по ходу рассказа мои нынешние представали в несколько ином свете. Даже на душе полегчало, ведь вот что выходит! На поверку выходит еще не в последнем кругу оказался, могло случиться и хуже.

Что ж, и житейское грязное дно отнюдь не исключение при рассмотрении мироустройства с глобальных высот. Последняя инстанция, как категория на взгляд философии также есть вещь многоярусная. Сей омерзительный жизненный "квантовый уровень" по соответствию с атомным также "расщепляется" на множество мелких, и, как выясняется ныне, мой не из последних.

Паша рассказывал бойко далее, и вне тени сомнений казалось, что сам он отыскал подходящее место. И, может быть, такое место, о котором мечтал. Тем более изумительным предстало, когда докурив сигарету, он ловко пстрикнул толстыми пальцами в угол короткий бычок, звучно выдохнул, а затем живо вскочил с места: