— У них есть огнестрельное оружие?

— Нет, сэр! Я запер оружейный склад на ключ и выставил охрану.

Пит забрался в кабину пилота. Там, прямо над приборной панелью: длинная тонкая бейсбольная бита Чака и набор инструментов «на любой случай».

Он схватил их. Он достал ножницы для резки жести и сунул биту за пояс.

Локхарт спросил:

— Что ты собираешься делать?

Чак заметил:

— Похоже, я понял.

Пит указал на сарай, где хранились пожарные насосы.

— Давайте-ка атакуем их с пожарными шлангами ровно через пять минут.

Локхарт восторженно завопил:

— Так насосы-то хатенку к чертям порвут!

— Этого я и хочу.

Отгороженные колючей проволокой латиносы заржали и завопили. Локхарт мигом домчался до сарая.

Пит подбежал к заборчику и срезал один виток проволоки. Чак обмотал руки своей ветровкой и оторвал приличный кусок «колючки».

Пит пригнулся и пополз. Полз он очень быстро — и в мгновенье ока добрался до сборного домика. Удар битой — и дверь слетела с петель.

Его вторжения со взломом, похоже, никто не заметил. Парни из «правительства в изгнании» были дюже заняты.

Боролись на руках, играли в карты и соревновались «кто больше выпьет». Устраивали гонки детенышей аллигаторов — прямо на полу.

Кругом — куски кровли. На одеялах — игральные кости. А койки прогибаются под тяжестью бутылей с самогоном.

Пит крепко сжал в руках биту. И ПОШЕЛ: собственноручно проводить тренинг ближайшего знакомства с ней.

Он лупил всех, кто попадался под руку. Крушил подбородки и грудные клетки. Кое-кто из «правительства в изгнании» попытался отбиваться — он ощутил несколько ударов.

Бита ломала в щепы перекладины коек. Бита разнесла вдребезги зубные протезы какого-то толстяка.

Наконец-то до правительственных ребят дошло: сопротивляться этому бледнокожему психу бесполезно.

Пит, точно шторм, пронесся по домику. Латиносы единодушно решили держаться пода-а-альше.

Он вышиб заднюю дверь и атаковал стойки крыльца. Пять взмахов с левой руки, пять с правой — каждый раз меняя направление удара, точно он был какой Микки Мэнтл[42].

Стены затрещали. Покачнулась крыша. Пошатнулся фундамент. Латиносы стали спешно покидать помещение — ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ! ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ!

Ударили струи воды из пожарных шлангов. Напор был так силен, что забор не выдержал. Гидравлическая сила лишила домик крыши.

Одна струя задела Пита — он чуть не упал. Домик превратился в груду шлакобетонных обломков.

Вот теперь можно было полюбоваться на «правительство в изгнании».

Спотыкающееся, дрожащее, прибиваемое к земле струями воды. Как там написали бы в «Строго секретно»?

ПОБЕЖДЕННОЕ ПОТОКАМИ ПОЖАРНОГО КРАНА ПРАВИТЕЛЬСТВО ПОШАТНУЛОСЬ! ЗАЛИТЫЙ ЗЕЛЕНЫМ ЗМИЕМ РЕДУТ РАЗВАЛИЛСЯ!

Шланги выплюнули последние капли и затихли. Пит рассмеялся.

Члены «правительства в изгнании», промокшие до нитки, стояли и дрожали. Тем не менее, смех Пита оказался заразительным — и вскоре вся компания сотрясалась от хохота.

Поле для учений превратилось в огромную свалку строительного мусора.

Хохот все нарастал, пока не перерос в маршевый слоган:

СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ!

Локхарт раздал одеяла. Пит отрезвлял народ бензедрином и холодным лимонадом.

Они погрузились на транспортное судно ровно в полночь. Двести пятьдесят шесть повстанцев — горевших желанием отвоевать свою родину.

Они погрузили на борт оружие, десантные катера и аптечки. Не забыли и о радиосвязи: Блессингтон был настроен на частоту Лэнгли и каждого командного поста в портах отправления.

Разнесся слух: Джек-Причесон говорит, что, мол, второго воздушного налета не будет.

Никто не сообщал о числе погибших в результате первого налета. Никто не удосужился проинформировать о количестве и боеготовности береговых укреплений.

А это значит, что о прожекторах и бункерах на пляже никто ничего не сказал. Как не упомянул о частях народного ополчения в полной боевой готовности.

И Пит знал, почему.

В Лэнгли понимали: сейчас или никогда. Зачем войскам знать, что на вражеской территории их ждет полная задница?

Пит глотал самогон, чтобы избавиться от последствий приема бензедрина. Он вырубился на своей койке — прямо посреди странной галлюцинации.

Япошки, много япошек — Сайпан, 1943 год.

Они окружали его. Он мочил их, мочил, мочил. Он предостерегал их криками. Никто не понимал квебекского диалекта французского языка.

Мертвые япошки воскресали и снова бросались на него. Он снова убивал их голыми руками. Они превращались в женщин — в клонов Рут Милдред Крессмейер.

Чак разбудил его на заре. Он сообщил:

— Кеннеди поддался наполовину. Час назад подразделения из всех лагерей отбыли в пункт назначения.

Мучительно тянулось ожидание. Ко всему прочему, похоже, сломалась радиостанция.

Сигналы с транспортных судов приходили совершенно неразборчивые. На частотах связи между лагерями — искаженное помехами бормотание.

Чак никак не мог понять, в чем дело. Пит пытался дозвониться по прямой телефонной линии — в «Такси «Тигр»» и своему человеку в Лэнгли.

Оба раза — короткие гудки. Занято. Чак списал неполадки на провокации фиделистов.

Локхарт запомнил один полезный номер: номер штаб-квартиры Управления в Майами. Бойд прозвал его «центральным офисом кубинской операции» — горячие ребята из подразделения туда не допускались.

Они сидели возле казарм. Радиостанция периодически отхаркивала странные шумы.

Время шло. Секунды тянулись, точно годы. Минуты превращались в космические века.

Пит курил одну за другой сигареты. Дуги Фрэнк и Чак Роджерс утянули у него целую пачку.

Какой-то куклуксклановец обмывал из шланга Чаков «пайпер». Пит и Чак обменялись до-о-олгим взглядом.

Дуги Фрэнк, кажется, прочел их мысли.

— Можно мне с вами?

То и дело маневрируя, они кое-как подобрались ближе. Они увидели залив Свиней — он был совсем рядом, и дела там шли плохо.

Они увидели налетевший на риф американский корабль. И трупы, свисающие из прорехи в обшивке. И акул, рвущих на части руки-ноги погибших метрах в двадцати от берега.

Чак развернулся и полетел на второй заход. Пит сидел, вплющившись в пульт управления — из-за лишнего пассажира в кабине было весьма тесно.

Они увидели брошенные на пляже десантные суда. Увидели, как живые карабкаются по мертвым. Они увидели штабеля мертвых тел, простиравшиеся метров на сто — вода на мелководье стала красной от крови.

Захватчики все прибывали. В ту же секунду, когда они вспрыгивали на волнорез, их обстреливали из огнеметов. Они вспыхивали и жарились заживо.

Пятьдесят с лишним повстанцев лежали лицом в песок; руки их были закованы в наручники за спинами. По их спинам бежал комми с бензопилой.

Пит видел, как лезвие вгрызается в тела. Как из ран хлещет фонтаном кровь. Как отрезанные головы катятся в воду.

Пламя огнемета взметнулось в сторону их самолета — не долетев до него каких-то двух десятков сантиметров.

Чак стянул наушники:

— Мне удалось перехватить звонок из штаба! Кеннеди приказал отменить второй удар с воздуха и вдобавок заявил, что не будет посылать регулярные части американской армии на помощь нашим парням!

Пит высунул свой «магнум» в окно и стал прицеливаться. Хлопнул выстрел из огнемета — язык пламени выбил оружие из его руки.

Прямо под ними пировали акулы. Жирный коммуняка на берегу приветственно размахивал отрезанной головой.

Их комната располагалась по соседству с радиоузлом. И сквозь стены то и дело без спросу проникали последние новости о ходе операции.

Марчелло пытался уснуть. Литтел пытался изучать законодательство о депортации.