— Полагаю, что да, причем все мы — в той или иной степени.

— Ты нервничаешь Джек.

— Через восемь дней я собираюсь объявить о выдвижении своей кандидатуры. Но то и дело возникают препятствия, и я не могу не ломать голову над тем, как же с ними справиться.

— Например?

— Например, Западная Вирджиния. Вот что я отвечу какому-нибудь старому шахтеру, который скажет мне: «Сынок, я слыхал, твой папа — один из самых богатых людей Америки и ты ни дня в своей жизни не работал»?

Кемпер улыбнулся:

— Ты ответишь: «Да, это есть». А седеющий характерный актер, которого мы подсадим в толпу, скажет:

— И, сынок, ты потратил время не зря!

Джек расхохотался. Тут Кемперу пришла в голову мысль: у Джианканы и Траффиканте есть обширные сферы влияния в Западной Вирджинии.

— У меня есть кое-какие тамошние знакомые, и они могут тебе помочь.

— Ну, тогда самым наглым образом сделай меня их должником; надо же, чтоб когда-то и меня постиг фамильный рок — сделаться продажным ирландским политиканом.

Кемпер рассмеялся.

— Ты все еще нервничаешь. И еще — ты сказал, что хотел побеседовать со мной, что предполагало серьезный разговор.

Джек откинулся в кресле и стряхнул со свитера хлопья фальшивого снега:

— Мы тут все думаем о мистере Гувере. И о том, что он знает историю рождения Лоры.

Мгновенно проснулся «адвокат дьявола»:

— Он знает ее уже много лет. Он знает, что я встречаюсь с Лорой, и раскрыл мне тайну ее происхождения раньше, чем она сама.

В комнату вбежали детишки Бобби. Джек выгнал их вон и толкнул дверь ногой, чтобы та закрылась.

— Этот маленький поц — чертов старый извращенец.

Кемпер немедленно начал импровизировать:

— Также ему известно обо всех твоих откупах предполагаемым мамашам твоих детей и о большинстве твоих более или менее постоянных подружек. Джек, я — твоя лучшая защита от мистера Гувера. Я ему нравлюсь, он доверяет мне, и все, что ему нужно, — удержаться на своей должности, если тебя выберут президентом.

Джек потер ямочку на подбородке:

— Папа почти убедил себя, что это Гувер подослал тебя, чтобы ты шпионил за нами.

— Твой папа — не дурак.

— Что?

— Как-то Гувер прознал, что я намеренно провалил одно расследование угонов машин, и вынудил меня досрочно уйти в отставку. Я решил устроиться в Маклеллановский комитет по собственной воле, и Гувер принялся следить за мной. Когда он узнал, что я встречаюсь с Лорой, он попросил меня собирать информацию и о всех вас. Я отказался, на что он сказал: «Ты — мой должник».

Джек кивнул. Весь его вид сказал: да, я в это поверю.

— Папа нанял частного детектива, чтобы тот следил за тобой в Манхэттене. Тот выяснил, что ты снимаешь номер в «Сент-Реджисе».

Кемпер подмигнул:

— Твой образ жизни заразен, Джек. У меня есть пенсия, ваша зарплата и дивиденды от акций; к тому же я ухаживаю за дорогой женщиной.

— Ты что-то слишком часто бываешь во Флориде.

— Гувер заставил меня следить за тамошними группировками сторонников Кастро. Я же его должник.

— Так вот почему ты так хочешь, чтобы я включил пункт о кубинской политике в свою предвыборную программу.

— Именно. Я искренне считаю, что этот Кастро чертовски опасен и представляет собой настоящую угрозу безопасности США, так что я полагаю, что тебе надо будет придерживаться жесткой политики в его отношении.

Джек зажег сигару. Весь его вид говорил: слава Богу, все закончилось.

— Я передам папе, что все о’кей. Однако он хочет, чтобы ты кое-что ему пообещал.

— Что именно?

— Что не женишься на Лоре в ближайшее время. Он опасается, что репортеры могут проявить излишнее любопытство.

Кемпер вручил ему перстень.

— Отдаю на хранение. Я собирался сегодня вечером сделать ей предложение, но теперь, полагаю, мне стоит подождать, пока тебя не изберут.

Джек сунул его в карман:

— Значит, теперь тебе нечего дарить на Рождество?

— Подыщу что-нибудь в Нью-Йорке.

— Вон там, под елкой, брошка с изумрудом. Лоре зеленое идет, а от Джеки не убудет.

Литтел сошел с поезда и проверил: не следят ли за ним.

Прибывающие-уезжающие не вызвали у него никаких подозрений: студенты из колледжа Нотр-Дам и нетерпеливо ожидающие родители. И какие-то девчонки-чирлидеры, совсем озябли, бедняжки — шутка ли, размахивать помпонами в коротеньких юбочках в десятиградусный мороз.

Толпа рассеялась. Никто из шатавшихся на платформе не сделал попытку приблизиться к нему. Словом, Призрак и сам, похоже, начинает видеть призраков.

Видимо, мания преследования — это один из симптомов алкоголизма. А щелчки на линии во время телефонных разговоров — просто-напросто взвинченные нервы.

Он разобрал оба телефонных аппарата в своей квартире. Никакой прослушки он не нашел. Мафия не могла установить прослушку на наружных аппаратах — это могли сделать только правоохранительные органы. А тот тип, что на прошлой неделе якобы следил за ним и Мелом Чамалесом в баре, наверняка был всего лишь тамошним завсегдатаем, привлеченным их «левыми» разговорами.

Литтел зашел в станционный бар и выпил три порции виски с пивом. Рождественский ужин со Сьюзен требовал подкрепления.

Они долго говорили друг другу любезности. Разговор вращался вокруг безопасных тем.

Сьюзен напряглась, когда он обнял ее. Хелен уклонилась от объятий. Клер превратилась в женский вариант Кемпера — сходство между ними стало просто поразительным.

Сьюзен ни разу не назвала его по имени. Клер называла его «Уорд, мальчик мой», — Хелен рассказывала, что она с удовольствием общается с компанией будущей мачехи. Сьюзен стала курить точь-в-точь, как ее мать: опустив голову вниз, чтобы затянуться и вскинуть ее в такт струйке сигаретного дыма.

Да и квартира ее в точности повторяла обстановку жилища Маргарет: обилие фарфоровых безделушек и громоздкая мебель.

Клер ставила на патефон пластинки Синатры. Сьюзен разлила по кружкам сильно разбавленный эг-ног, — должно быть, Хелен рассказала ей, что у ее отца проблемах с алкоголем.

Он сообщил, что сто лет не видел Кемпера. Клер улыбнулась — она-то была в курсе отцовских секретов. Сьюзен накрыла на стол: безвкусная глазурованная ветчина по рецепту Маргарет и сладкий картофель.

Они сели за стол. Литтел склонил голову и стал молиться:

— Отче наш, благослови нас и наших друзей, что нынче не с нами. Вверяю Тебе души трех недавно почивших людей, чья смерть стала итогом самонадеянных, пусть и искренних, попыток облегчить правосудие. Прошу Тебя: благослови нас в этот святой день и в грядущий год.

Сьюзен закатила глаза и сказала:

— Аминь.

Клер нарезала ветчину, Хелен разлила вино.

Бокалы девушек были полны; в бокале Литтела было ровно на глоток. Это было дешевенькое «Каберне Совиньон».

Клер сказала:

— Сегодня вечером папочка собрался сделать предложение своей любовнице. Давайте же выпьем за папочку и за мою новую хитренькую маму, которая всего на девять с половиной лет старше меня.

Литтел едва не подавился вином. Карьерист Кемпер станет тайным шурином братьев Кеннеди…

Сьюзен сказала:

— Клер, ну ты что? «Любовница» и «хитренькая», да еще в одном предложении?

Клер сделала «кошачьи когти»:

— Ты забыла упомянуть разницу в возрасте. Чего это ты? Все же знают, что разница в возрасте — твоя любимая мозоль.

Хелен застонала. Сьюзен отодвинула тарелку и зажгла сигарету.

Литтел наполнил свой бокал. Клер улыбнулась:

— Уорд, мальчик мой, как думаешь: в какой области юриспруденции преуспеет каждая из нас?

Литтел улыбнулся в ответ:

— Ну, это нетрудно. Сьюзен защищает преступников, Хелен — сбившихся с пути истинного фэбээровцев, а Клер придется заняться корпоративным правом, чтобы оплачивать счета своего пенсионера-папаши, привыкшего жить на широкую ногу.