Но это тоже своего рода проверка.

— Да ладно, не к спеху.

— Вот и хорошо. — На щеках Молли появились ямочки. — Потому что у меня другие планы.

Озабоченный предстоящим прибытием И-Ди, Джейсон ни словом не помянул еще одного гостя, Престона Ломакса, действующего вице-президента США и фаворита президентской гонки.

Усиленная охрана, полномасштабное применение повышенных мер безопасности. На посадочной площадке, венчающей главное здание, неуклюже раскинуты лопасти вертолета. Все признаки «красного протокола», знакомые по нескольким визитам президента Гарланда.

Наш охранник при входе, именовавший меня «док» и раз в месяц проверявший в медпункте уровень холестерола, сообщил, что в этот раз нас удостоил посещением Ломакс.

Едва я успел зайти в свою клинику и поздороваться с заменявшей Молли Лусиндой, как пришло сообщение, сразу завернувшее меня в административное крыло, к Джейсону. Четыре периметра под неусыпным наблюдением — и я в его кабинете, с глазу на глаз. Я опасался за его состояние, но ремиссия пока что держалась. Он встал, вытянул вперед руку — четко, твердо, без всякой дрожи:

— Хочу тебя поблагодарить, Тайлер.

— Рад помочь, но еще раз предупреждаю — без гарантии.

— Все учел. Нам бы только день продержаться. И-Ди ожидается в полдень.

— А Ломакс?

— Он в семь утра прибыл. Соней его не назовешь. Часа три терзал марсианина, а теперь предстоит экскурсия. Я поведу. Ван тем временем хотел бы побеседовать, если у тебя есть время.

— Ну, коли дела государственной важности позволяют ему отвлечься… — Если верить опросам, Ломакс должен был победить на выборах с почти стопроцентной гарантией. А Джейсон обрабатывал, Ломакса еще задолго до прибытия марсианского посла. И вот, Ван, к тому же, понравился Ломаксу. — И отец будет на экскурсии?

— Я бы его занял чем-нибудь другим, но никак.

— Возникнут проблемы?

— Куча проблем.

— Но физически ты себя чувствуешь нормально?

— Тьфу-тьфу-тьфу. Но ты у нас доктор. Несколько часов, Тайлер, всего несколько часов.

Пульс у него слегка повышенный, но это и неудивительно. Симптомы АРСа подавлены. Побочное действие лекарств тоже не проявляется. Он выглядел совершенно нормальным, совершенно спокойным, спокойнее, чем я.

И я отправился к Ван Нго Вену. На этот раз он оказался в малом кафетерии для руководства, к которому стянулось заметное количество крепких молодых людей в черных костюмах и с проволокой за ушами. Ван поднял голову, когда я приблизился к прилавку-мармиту, и сдержал оборонительные рефлексы своей охраны.

Я расположился напротив за столом со столешницей дымчатого стекла. Ван оторвал взгляд от тарелки с бледной лососятиной и улыбнулся мне. Я осел на сиденье, чтобы приспособиться к его росту. Ему вполне можно было бы подложить под себя подушку.

Но пища ему шла на пользу. Он существенно прибавил в весе за время проживания в «Перигелионе». Костюм в области живота стал ему явно тесноват. Жилетку он даже и не застегнул. Щеки тоже округлились, хотя морщины никуда не делись, все так же овражили его темную кожу.

— У вас, говорят, сегодня высокий гость побывал?

Ван кивнул:

— И не в первый раз. С президентом Гарландом я уже несколько раз виделся в Вашингтоне и с вице-президентом Ломаксом дважды. Народ говорит, выборы приведут его к власти.

— Не вследствие его оглушительной популярности.

— Мне трудно судить о нем как о кандидате. Но вопросы он задавал интересные.

Этот его настрой заставил меня рвануться в наступление:

— Конечно, такому опытному политику нетрудно подать себя в выгодном свете. Следует признать, что он многого добился на своем посту. Но на протяжении почти всей карьеры он чаще всего вызывал к своей персоне негативные чувства. На Капитолийском холме его почти все ненавидели. Главный погоняла партии на протяжении трех президентских сроков. Мимо него муха не пролетит.

Ван ухмыльнулся:

— Вы думаете, что я так уж наивен, Тайлер? Опасаетесь, что господин Ломакс меня использует в своих узких интересах?

— Нет, не наивный, но…

— Новичок? Согласен. Всех нюансов вашей политики я не улавливаю. Но все же я не так уж молод,

на несколько лет старше Ломакса. Да и самому приходилось занимать административную должность.

 — Да ну?

— Три года. — В голосе его звучала нескрываемая гордость. — Сельскохозяйственный администратор кантона Ледяных Ветров.

— О…

— В правительственном органе большей части дельты Кирилоджа. Конечно, это не президентство в Соединенных Штатах. В сельскохозяйственном управлении нет черного «ядерного чемоданчика». Но однажды положил конец махинациям местного чиновника, искажавшего данные об урожае и сбывавшего излишки на сторону.

— Двойная бухгалтерия?

— Уж как ее там ни назови.

— Значит, Пять Республик коррупция тоже не обошла?

Ван моргнул раза три, послав волны по морщинам щек:

— Как же, как же. Ведь и там живут люди. Не понимаю, почему многие земляне так наивны. Прибудь я из какой-нибудь другой страны — Франции, Китая, Техаса — никто бы не задал такого вопроса. И у нас люди воруют, мухлюют, берут взятки…

— Да, понимаю…

— Вот видите… Вы работаете в «Перигелион фаундейшн». Вы встречались с людьми старшего поколения, с людьми, чьими отдаленными потомками являются нынешние марсиане. Ведь вы не станете утверждать, что эти люди идеальны, лишены недостатков?

— Нет, конечно, но…

— И все же это недоразумение носит какой-то всеобщий характер. Далее в книгах, которые вы мне передали, написанных до «Спина»…

— Вы их читали?

— Взахлеб. С наслаждением. Большое спасибо. Но даже в этих книгах марсиане… — Он пошевелил пальцами, подбирая слова.

— Некоторые могут показаться слегка бесплотными, отрешенными, святыми, что ли.

— Что-то в этом роде. Мудрыми. Хрупкими с виду. Сильными в сути своей. Отцами-предками. Но для нас, Тайлер, вы являетесь отцами-прародителями. Древний вид, древняя планета. Неизбежная ирония.

Я чуть поразмыслил:

— Даже Герберт Уэллс…

— Его марсиане едва нос кажут. Абстрактное, обобщенное зло. Не мудры, хотя и умны. Но, если копнуть, черти и ангелы — братья и сестры.

— А более поздние романы…

— Очень интересны. В них протагонисты, по крайней мере, люди. Однако главное удовольствие в этих историях получаешь от пейзажей. Вы не согласны? Трансформативные пейзажи. Судьба за каждым пригорком.

— И, конечно, Бредбери…

— Его Марс — не Марс. Но зато его Огайо заставляет меня вспомнить о Марсе.

— Я вас понимаю. Вы тоже люди. Марс не Царствие Небесное. И из этого с неизбежностью следует, что Ломакс попытается использовать вас в своих собственных политических целях.

— И я это полностью сознаю. Я в этом уверен, можно сказать. Совершенно очевидно, что меня можно использовать в каких-то целях, и здесь у меня есть выбор: согласиться или отказаться. Сотрудничать или воздержаться. Выбрать верное слово. — Он улыбнулся, в очередной раз обнажив ровные зубы сияющей белизны. — Или неверное.

— А чего бы вы хотели от всего этого?

Он развел руками жестом столь же марсианским, сколь и земным:

— Ничего. Я марсианский святой. Однако приятно было бы увидеть, как репликаторы рассеются по Вселенной.

— Исключительно в целях познания?

— Это я признаю в качестве святого мотива. Узнать хоть что-то о «Спине».

— И бросить вызов гипотетикам?

Ван снова моргнул:

— Я надеюсь, что гипотетики, кем бы они ни были, не истолкуют этот шаг как вызов.

— А если истолкуют?

— Но почему?

— Если истолкуют, то вызов брошен с Земли, а не с Марса.

Ван Нго Вен заморгал часто-часто. Потом на его лицо вернулась улыбка, терпеливая, одобрительная:

— Вы достаточно циничны, доктор Дюпре.

— Не по-марсиански?

— Совершенно.

— А Престон Ломакс поверил в вашу ангельскую природу?