Конан только сейчас понял, как нелепо он выглядит. С самого утра, когда он вышел на улицы города, было сыро и прохладно. Продолговатые лужи у обочин дорог замерли в неподвижном ожидании, провожая последние часы пред неминуемым приходом испепеляющего зноя, а седой туман, паря над влажной землей, скрывал за густой пеленой серое небо. Словом, всё наводило на мысль о пронесшейся ночью над побережьем буре. С самого утра тёмно-бурый почти чёрный балахон отшельника мог ещё показаться подходящей по погоде одеждой. Но сейчас, когда сквозь мрачную пелену серых облаков пробивались первые лучи солнца, а грозовые тучи уносил к морю разыгравшийся ветерок, когда волна тепла окутывала пробуждающийся к жизни город, наряд монаха у порога непристойного заведения, действительно, выглядел совсем не к месту. По такому случаю Конану следовало бы подумать об ином более подходящем наряде: легкой тунике, шароварах подпоясанных широким кушаком и сандалиях. Но, вот незадача, варвару с утра в отяжелевшую голову такая идея не пришла, и он, залив в себя пару кувшинов кислого вина, вышел из таверны в том одеянии, в каком улегся накануне вечером после непомерных возлияний.
— Что ты несёшь, болван?! — вырвался из таверны громкий выкрик, за которым немедленно последовала волна взрывного хохота, но всё тот же громовой бас, заглушая остальных, продолжал толпе на потеху:
— Какой, к Нергалу, демон?! Протри глаза, баран безмозглый! С кем ты спутал этого вшивого попрошайку?
— Да я тебе точно говорю, демон он как есть… — раздался в оправдание писклявый голосок.
— Я вот сейчас тебе устрою демона… — но договорить он не успел, ибо завсегдатай, к которому он обращался, решил не продолжать спора и поспешно покинуть таверну.
— Пить меньше надо! Поди проспись, демон! — полетело ему в след.
Человек, пробегая мимо Конана, шарахнулся в сторону, будто и вправду увидел демона, явившегося по его душу из самой преисподней, и прижав к груди огораживающий от зла амулет, растворился в тени смежного переулка. Недоуменно хмыкнув, Конан перешагнул порог увеселительного заведения с броским названием «Кровавый бык».
Таверна оказалась самой заурядной, какие стояли в Султанапуре на каждом углу. Невзрачное местечко для простолюдинов, собиравшихся под одной кровлей, чтобы перекусить, выпить крепкого вина, посплетничать, сыграть в кости, да подраться для успокоения души и пущего самовыражения. Конан скинул капюшон, доселе скрывавший его лицо, и занял свободное место за столом в углу заведения. Ожидая появления хозяина или трактирной прислуги, он расселся поудобнее и заскользил взглядом по пёстрой толпе, изучая завсегдатаев «Кровавого быка». Большинству гуляк, праздно растрачивающих здесь свои лучшие дни и попутно спускающих последние медяки, до варвара, ровным счетом, не было никакого дела, но нашлись и те, для чьих персон факт самого его присутствия почему-то показался оскорбительным.
— Эй, дикарь в балахоне! — раздался уже знакомый варвару громовой раскат, заставив остальные голоса поприутихнуть, а праздную публику обернуться в сторону восклицавшего. — Тебе должно быть неизвестно, что варварским собакам здесь вход заказан?!
Зал взорвался бурным хохотом, кое-где подбадриваемым ударами кулаков по столу.
Задирой оказался чернобородый смуглокожий туранец, невысокий, коренастый, но для представителей своей породы на редкость плотно сбитый. Про таких в народе обычно поговаривали — «Здоров, как бык», что, в общем-то соответствовало действительности. Конан развернулся в его сторону и спокойно, будто происходящее его не касалось, произнес, намеренно принизив свои способности:
— Нет, не знаю! Видимо меня о том забыли предупредить, да и читать я не умею.
— А вот языком чесать, как видно, умеешь! — здоровяк обратился к толпе, тут же зашумевшей в знак полного одобрения его слов. — Придётся мне его укоротить.
Конан встал, выпрямился во весь свой могучий рост и, потянувшись словно кот, мягкой пружинистой походкой направился столу, за которым восседал слишком болтливый туранец и его не в меру «скромная» компания. Трактир замер в тревожном ожидании кровавой развязки, которая, судя по началу, неминуемо должна была произойти, но ничего из ряда вон выходящего, к их величайшему сожалению, не случилось. Варвар, видимо, не желая затевать драки, сел напротив обидчика, поднял со стола кувшин, плеснул вина в свою кружку и, залпом осушив до дна, спокойно произнёс:
— Раскроить тебе череп я всегда успею.
Конан немного помолчал, намеренно выдерживая паузу. Под его пристальным взором, здоровяк покраснел, руки затряслись от еле сдерживаемой ярости, а узкие непомерно расширенные от изумления глаза, налились кровью, точно у обезумевшего быка, но варвар, чувствуя ситуацию, вовремя сумел остудить накал, спокойно продолжив:
— Но прежде я хочу тебе заплатить. Золотом.
Слово «золото» подействовало успокаивающе и отрезвляюще.
Конану, судя по всему, удалось заинтересовать чернобородого. Поначалу его глаза округлились в ещё большем изумлении, загоревшись яростными огоньками, но жадность сыграла свою роль, как рукой сняв, готовых вырваться наружу обиду и гнев.
— Мне нужен десяток отъявленных головорезов, готовых завтра же выйти в море. — всё так же спокойно с расстановкой произнес варвар.
— Сколько платить будешь? — чернобородый перешел к делу, чем вызвал вздохи разочарования среди завсегдатаев.
— Столько, сколько себе представить не сможешь.
— Я себе много чего могу представить.
— Значит, по рукам?
— Погоди. Для начала: куда плывём и как долго?
— Северные острова Вилайет, седмицы полторы-две по морю в одну сторону.
— Стало быть луну на всё-про-всё.
— Стало быть так.
— Полсотни золотом на брата, кормёжка и выпивка за твой счет. Половину доли вперед.
Лицо Конана непроизвольно вытянулось, ведь цена оказалась непомерной, слишком уж дорого оценивал свои возможности этот малый, но возражать варвар не стал.
— Плюс оружие. — добил чернобородый.
— А ты себя недешево ценишь. — медленно проговорил Конан, понимая, что отступать уже поздно.
— А ты думал?! — рассмеялся чернобородый, мгновенно подхваченный остальными.
— Надеюсь, ты стоишь того.
— Вообще-то я стою намного дороже, но на этот раз готов уступить.
Конан сжал кулаки, но сдержался.
— Согласен. — спокойно произнёс он, хотя внутри всё кипело, и ежели не срочность дела, то этот расфуфыренный туранец уже бы дважды за их короткий разговор лишился головы.
— Вот это разговор. — одобрительно крякнул чернобородый.
— Как твоё имя? — поинтересовался варвар.
— Сулданом меня зови. Я из туранцев. В девятом поколении.
— Я догадался. А я Конан из Киммерии.
— Это хорошо. — расплылся в улыбке чернобородый.
— К закату вместе со своими людьми приходи в таверну «Морской дьявол». - распорядился варвар, вставая. — Тебе кое с кем нужно познакомиться.
— Я приду. — кивнул чернобородый, бросая вопрос уже в спину нанимателю:
— А как же моё золото?
— Половину, как договорились, получишь, когда придёшь. — не оборачиваясь бросил варвар и, хлопнув дверью, покинул таверну.
Это было нелегко, вернее не так легко, как предполагал варвар. Но, по край мере, он жив, цел и невредим и это уже неплохо.
Итак, полдела сделано. Туранец доверия не внушал, но за золото этот негодяй мать родную продаст. Именно такой варвару и был нужен. Меньше вопросов — меньше хлопот. Конан был уверен, что за столь щедрую плату, чернобородый сделает свою работу так, как надо, а большего от него и не требовалось. Варвар также не сомневался, что к закату десять отъявленных головорезов присоединятся к их скромной компании. Теперь оставалось разыскать своего давнего приятеля капитана Феруха, чем Конан и решил заняться.
В одном из переулков Конан явственно почувствовал, что за ним кто-то идёт. Не сбавляя шага, варвар собрался, полностью полагаясь на свои обострённые чувства, но внешне он казался совершенно беспечным. В нужный момент он резко обернулся, перехватив незнакомца за запястье, в руке которого, на удивление, не оказалось ножа. Конан встретился взглядом с высоким худощавым человеком, чье лицо скрывала нелепая маска скомороха, позаимствованная, надо полагать, у каких-нибудь бродячих артистов. Скрипучий голос, который варвар узнал без труда, с насмешкой произнес: