Оттолкнувшись от палубы ногами, он повернулся так, чтобы видеть прислонившуюся к грот-мачте Анну. Глядя на него сверху вниз, она слегка улыбалась сдержанной гордой улыбкой — как мать, подумалось Гаю, что выходила своего тяжелобольного ребенка. Улыбнувшись в ответ, Гай подивился тому, что так верит в ее непогрешимость и правоту, тогда как она всего лишь обыкновенная смертная. Но больше всего он дивился тому, что она может принадлежать ему. Он опустил взгляд на сцепленные пальцы рук и подумал, что завтра займется больницей, подумал о всей работе, что ему предстоит, об ожидающих впереди поворотах судьбы.

Бруно позвонил вечером через несколько дней. Сообщил, что находится неподалеку и хочет зайти. Голос у него был совершенно трезвый и немного расстроенный.

Гай сказал: «Нет». Он заявил решительно и твердо, что ни он, ни Анна больше не хотят его видеть, но, произнося это, чувствовал, как быстро, быстрей, чем песок в часах, тает его терпение, а здравомыслие последних недель рушится под ударами того безумного факта, что они вообще разговаривают.

Бруно знал, что Джерард еще не беседовал с Гаем. Он считал, что тот едва ли станет расспрашивать Гая дольше нескольких минут. Но Гай обошелся с ним очень холодно, и теперь Бруно не мог заставить себя рассказать ему, что Джерард знает о его существовании, что с ним, возможно, будет беседа и что он, Бруно, отныне намерен встречаться с Гаем в глубокой тайне — конец вечеринкам и даже ленчам, — если Гай захочет его видеть.

— Хорошо, — глухо ответил Бруно и повесил трубку.

Телефон сразу же зазвонил снова. Нахмурившись, Гай отложил сигарету, которую только что с облегчением закурил, и поднял трубку.

— Алло! Говорит Артур Джерард из «Конфиденциального сыскного бюро»…

Джерард спросил, не может ли он зайти.

Гай обвел гостиную усталым взглядом и попытался убедить себя, что Джерард никоим образом не мог подслушать их разговор с Бруно, подключившись к проводу, что Джерард не поймал Бруно. Он отправился наверх сообщить Анне.

— Частный сыщик? — удивилась она. — По какому делу?

Он замялся. Существовало множество вопросов, на которые он бы замялся с ответом и долго, слишком долго при этом раздумывал. Будь проклят Бруно! Будь он проклят за то, что его преследует!

— Не представляю.

Джерард был тут как тут. Он умело подошел Анне к ручке и, попросив прощения за вечернее вторжение, вежливо поговорил о доме и о садике перед домом. Гай разглядывал его не без удивления. Джерард выглядел тупым, усталым и не совсем опрятным. Возможно, Бруно был в отношении его не так уж не прав. Даже его рассеянная манера, усугубленная медленной речью, мало походила на рассеянность гениального сыщика. Но когда Джерард устроился в кресле с сигарой и хайболом, Гай заметил проницательность в его светло-карих глазах и силу в коротких толстоватых руках, и ему стало тревожно. От Джерарда можно было всего ожидать.

— Вы ведь приятель Чарлза Бруно, мистер Хайнс?

— Да. Мы знакомы.

— Возможно, вы знаете, что в марте убили его отца, а преступника не нашли до сих пор?

— Я этого не знала! — воскликнула Анна.

Джерард медленно перевел взгляд на Гая.

— Я тоже не знал, — ответил тот.

— Не настолько вы с ним близки?

— Мы едва знакомы.

— Где и когда вы познакомились?

— В… — Гай бросил взгляд на Анну, — в Паркеровском художественном училище, в декабре прошлого года.

Гай почувствовал, что попал в западню. Он повторил то, что Бруно легкомысленно сболтнул на свадьбе, просто потому, что Анна слышала это из собственных уст Бруно, хотя, скорее всего, успела забыть. Джерард посмотрел на него так, словно не поверил ни единому слову. Почему Бруно не предупредил его о Джерарде? Почему они не договорились держаться предложенной как-то Бруно версии, будто познакомились за стойкой одного из баров в центре города?

— А когда встретились после этого? — спросил в заключение Джерард.

— Да, пожалуй, только на нашей свадьбе в июне.

Он почувствовал, что играет роль озадаченного человека, которому пока невдомек цель допроса. Как удачно, подумал он, как удачно он успел убедить Анну в том, что утверждения Бруно, будто они старые приятели, — всего лишь проявление свойственного Бруно чувства юмора.

— Мы его не приглашали, — добавил Гай.

— Сам пришел? — спросил Джерард с понимающим видом. — Однако на прием в июле вы ведь его пригласили?

И он перевел взгляд на Анну.

— Он позвонил, — объяснила Анна, — и напросился, а я… я согласилась.

Тогда Джерард спросил, не узнал ли Бруно о приеме от знакомых, которые были приглашены. Гай не исключил такой возможности и сообщил фамилию блондинки, которая в тот вечер улыбалась Бруно жуткой улыбкой. Других фамилий у Гая не было — он ни разу не видел Бруно в компании.

Джерард откинулся на спинку кресла.

— Бруно вам нравится? — улыбнулся он.

— Более или менее, — вежливо заметила Анна, ставя на этом точку.

— Да, вполне, — сказал Гай, поскольку Джерард ждал ответа. — Правда он немного нахрапистый.

Правая сторона его лица оставалась в тени. Уж не высматривает ли Джерард у него на лице шрамы?

— Преклоняется перед знаменитостями. В известном смысле преклоняется перед силой, — произнес Джерард с улыбкой, но улыбка выглядела неискренней, а может, в ней и раньше не было искренности. — Простите, миссис Хайнс, что я пристаю к вам с этими вопросами.

Через пять минут он ушел.

— Что это значит? — спросила Анна. — Он подозревает Чарлза Бруно?

Гай запер дверь и вернулся в гостиную.

— Вероятно, подозревает кого-нибудь из его знакомых. Он, возможно, считает, что Чарлзу кое-что известно: он ведь так ненавидел отца. Мне, по крайней мере, он говорил, что ненавидит.

— По-твоему, Чарлзу действительно что-то известно?

— Этого никто не может знать, верно?

Гай закурил сигарету.

— О, Господи, — сказала Анна. Она стояла, глядя в угол дивана, словно видела Бруно на том самом месте, где он сидел в вечер новоселья.

— Удивительно, чего только не случается в жизни! — добавила она шепотом.

— Слушай, — раздельно произнес Гай, сжимая трубку, — слушай, Бруно! — Таким пьяным он его еще не слышал, но твердо решил достучаться до его помраченного сознания. Тут он вдруг подумал, что рядом с Бруно может быть Джерард, и заговорил еще тише, с трусливой осторожностью. Он выяснил, что Бруно один и звонит из автомата. — Ты сказал Джерарду, что мы познакомились в художественным училище?

Бруно ответил, что да. То есть из его пьяного бормотания получалось, что сказал. Бруно хотел прийти. Гай не мог заставить его понять, что Джерард уже побывал у него и расспрашивал. Он положил трубку и рывком расстегнул воротничок. Звонок Бруно после всего, что произошло! С появлением Джерарда опасность обрела лицо. Гай чувствовал, что сейчас важнее всего даже не разработать с Бруно общую версию, а напрочь с ним порвать. Больше всего его беспокоило, что из пьяной чепухи, которую нес Бруно, невозможно было понять, что с ним случилось и что он задумал.

Гай был в студии с Анной, когда в дверь позвонили.

Он всего только приоткрыл дверь, но Бруно распахнул ее настежь, ввалился в гостиную и рухнул на диван. Гай застыл перед ним, онемев сперва от злости, а после от отвращения. Жирная красная шея Бруно выпячивалась поверх воротничка. Он казался не столько пьяным, сколько раздувшимся, как будто трупный отек пошел у него по всему телу, захватив даже провалы глазниц, так что красно-серые глазные яблоки неестественно выпирали. Бруно смотрел на него немигающим взглядом. Гай пошел к телефону вызвать такси.

— Гай, это кто? — шепотом спросила Анна с верхней площадки.

— Чарлз Бруно. Пьян в стельку.

— Нет, не пьян! — неожиданно возразил Бруно.

Спустившись до середины лестницы, Анна его увидела.

— Может, лучше устроить его наверху?