Эффрон знал, что он долго не продержится.

Чернокнижник выскользнул из дерева и стал материальным, и сразу начал коварную атаку, шепча отдаленному лорду-черепу на языке преисподней, он поставил свою силу воли против сего немертвого чудовища.

Существо повернулось к нему, три черепа зашипели в едином возмущении, и начало махать своим посохом в сторону тифлинга. Но Эффрон, проявив свою волю, остановил его приказом.

— Прореди их ряды! — крикнул он Дзирту, и опытный дроу уже получил большое преимущество от отвлечения лорда-черепа.

Эффрон видел, что испепеляющая стрела прошла через существо-воина, затем вторая, его стрелы пробили в теле твари отверстие с неровными краями, светящиеся со сверкающей молнией.

Упырь отлетел прочь, затем второй, и дроу выстрелил в упор в существо-воина, и оно отшатнулось. От следующей стрелы в упор его голова разорвалась, и дроу оттолкнул его в сторону, упал на одно колено, и сразу приготовился, прицелился из лука в главного врага.

— Черепа! — пояснил Эффрон.

И на молодого тифлинга от костяного посоха покатилась волна некромантического пламени. Эффрон зарычал и приготовился встретить натиск. Негативная энергия глубоко его жалила, но он пытался, стуча зубами, выдавить слова своего следующего заклинания.

Крайний правый череп нежити раскололся при вспышке серебряной стрелы.

Лорд-череп пошатнулся и качнулся к Дзирту, как раз вовремя, дабы поймать следующую стрелу в грудь. Однако, ему удалось испустить еще один сильный взрыв.

Эффрон нашел мистические энергии Фэйвайльда, сплел их в белое пламя, и использовал свою телепатическую связь с лордом-черепом, дабы вставить сей огонь в разум нежити. Четыре оставшихся глазницы, уже двуглавого чудовища, сразу начали пылать белым пламенем, и ручьи серебристого огня потекли из каждого отверстия черепов, поднимаясь в ночной воздух и создавая пламенный ореол вокруг лорда-черепа.

Это только помогло Дзирту целиться.

Стрелы полетели в существо в быстрой последовательности. Второй череп разбился, и корона монстра упала на болотистую землю.

Эффрон изменил свою магическую атаку, сверху опустился луч холодного звездного света, дабы ужалить ошеломленное существо.

— Амбра, сейчас! — сумел выкрикнуть он между атаками. Он услышал, что дворфа в биваке снова воззвала к Думатойну, и теперь, после уничтожения лорда-черепа, с компенсированной силой и еще эффективнее. Воззвание дворфы было таким сильным, что несколько упырей перед ней рассыпались в прах, и даже другие существа не смогли устоять перед лицом ее божественного воззвания.

Лорд-череп перед Эффроном рухнул в грязь.

Многочисленные вспышки заставили его повернуться и увидеть, что Дзирт отбивается от группы голодных упырей. Только тогда Эффрон по-настоящему рассмотрел красоту танца Дзирта, ибо дроу бросил свой лук и достал клинки так быстро, что глаза Эффрона едва поспевали за его движением.

Дзирт прыгнул вперед, дважды пронзил упыря перед собой, затем вырвал свои клинки и совершил ими ножничный удар, дабы обезглавить существо. Едва ли замедлившись, дроу перехватил эфесы и одновременно пронзил еще двух упырей. Он отступал почти с такой же скоростью, как и нанес удар, Дзирт быстро отступал назад, но наклонился вперед, и во внезапном порыве, обрушил на раненых упырей последний град ударов.

Едва ли замедлившись, дроу прыгнул на лежащее существо-воина и пронзил его клинками, дабы убедиться, что оно не восстанет снова.

Видя, что сражение закончилось, чернокнижник поспешил забрать трофеи, он поднял корону дрожащими руками. Он, конечно, не посмел бы пустить ее в ход или носить, сначала не изучив, но он не принимал таких мер предосторожности с посохом, и с нетерпением его схватил. Посох был высотой с его рост, сделанный из трех костей голеней, слитых в одну, и с крошечным черепом гуманоида на конце. Синяя молния теперь погасла, но молодой чернокнижник легко ее возвратил, найдя магический подход к сильному предмету, и к тому времени, когда Дзирт к нему присоединился, синевато-черные вспышки появились снова, мерцая в глазницах черепа на верхушке посоха.

Дзирт смотрел на него подозрительно.

— Магия не добрая и не злая, — пояснил Эффрон в ответ на его взгляд. — Она просто есть.

Выражение Дзирта особо не изменилось, оставаясь крайне скептическим, но он ничего не сказал и последовал за Эффроном к остальным. Сражение там также закончилось, перед четырьмя спутниками валялись тела. Афафренфер, очевидно, пострадал больше всех, и Амбра занималась его раной на плече и кровоточащими руками.

— Хорошее сражение, — промолвил Дзирт.

— Было бы лучше, если бы один из нас не сбежал, — проворчала Далия, глядя на него, — а другой не последовал за ним.

Дзирт засмеялся и покачал головой, не собираясь извиняться, и даже Артемис Энтрери усмехнулся нелепости замечаний Далии.

— Эти враги были направлены против нас? — спросил Энтрери. — Дрейго Проворным?

Эффрон покачал головой. — Такие бродячие стаи весьма распространены в болотах около Глумрота, — пояснил он. — Хотя эта была особенно сильной. — Он смотрел на свое новое оружие, пока говорил и улыбался, чувствуя силы костяного посоха.

Если неупокоенные чудовища нападут на них снова на следующий день, он знал, что большинство из них будут сражаться на его стороне.

Атрогейт положил свои волосатые ноги на большую подушку перед служанкой Бедайн, которая сразу начала давить большими пальцами на точки давления на его широких, плоских ступнях.

— Я, ха! Я думаю, что мог бы привыкнуть к такой жизни, — сказал он в десятый раз за день, а сие означало, что он был почти на полпути к своему среднесуточному использованию сего замечания. Быть гостями нетерезского лорда в Анклаве Шейдов не трудная работа, поняли дворф и Джарлакс. Сто лет назад сия область была огромной и неприветливой пустыней, но она не была совсем бесплодной. Малонаселенной, конечно, но, тем не менее, населенной. Магическая Чума все изменила, большая пустыня Анорох, сама по себе магическая конструкция, была преобразована. И здесь империя Нетерил создала свой главный город на Ториле.

Для коренного населения Анороха, кочевников Бедайн, преобразование не оказалось ни плодотворным, ни благоприятным, поскольку они теперь стали слугами нетерезов, особенно в области непосредственно вокруг Анклава Шейдов. Некоторые племена Бедайн в дальних уголках Анороха крепко держались за свои старые кочевые пустыни пути, но эти люди не процветали. Племена держали несколько альянсов за пределами Анороха, но они не шли ни в какое сравнение с могущественной империей Нетерил, и таким образом, многие теперь служили империи в качестве рабов и гладиаторов.

Для Джарлакса и Атрогейта, их длительное пребывание в Доме Алфбиндер было путешествием в удовольствие и роскошь, для каждой их потребности была орда слуг. Со своей стороны, дворф никогда не выглядел лучше. Его борода была немного подстрижена, а ониксы на ремешках были заменены рядами ярких опалов. Его грязная дорожная одежда и доспехи были тщательно защиты и почищены, но он, так или иначе, предпочитал толстые и мягкие одежды, которые предоставил лорд Паризе Алфбиндер.

— Довольно скоро она станет утомительной, — ответил Джарлакс дворфу, как он обычно делал, когда Атрогейт впадал в беспамятство от роскоши. Джарлаксу, конечно, было не привыкать к прекрасным вещам в жизни. — В мире есть приключения, — добавил он.

— Ба! — ответил Атрогейт и вздрогнул, ибо девочка Бедайн нашла особенно чувствительное место на его ноге. — Чувствуется боль даже в сотый раз, — сказал он, когда отдышался. — Но она никогда не чувствовалась так хорошо! Бухахаха!

Джарлакс лишь рассмеялся и пригубил вино.

— Это великое удовольствие, а еда настолько прекрасна, не торопись, друг, заключать сделку! — наполовину сказал, наполовину пропел Атрогейт, закончив еще одним “Бухахаха!”

Джарлакс улыбнулся и поднял свой бокал для тоста в честь пожелания дворфа, но он не был так уверен, что соглашается с ним. Они были здесь долгое время, месяцы, на торговой миссии, которая не должна была занять больше нескольких десятидневок. Джарлакс и Киммуриэль подробно говорили об этом в текущем разговоре, ибо псионик мог связаться с Джарлаксом с больших расстояний, и его не обнаружил даже нетерезский лорд. Они пришли к выводу, что что-то еще было приведено в действие здесь с нетерезами и с Паризе Алфбиндером и его ближайшими когортами, по крайней мере.