— Конечно.

— Еще бы! Вот, кефирчику купил, хлебца, сахару, живем! Хотя к сестре все равно придется ехать. А ты картошечки пожарила? Умничка! Обедать будем или Настю подождем?

— Как хочешь.

— Я поем, пожалуй.

Когда он проходил мимо, она уловила легкий запах чего-то спиртного.

Но вопросов не стала задавать.

Разогрела и наложила ему картошки, открыла пакет кефира, налила в стакан, поставила перед ним, нарезала хлеб. Положила и себе немного картошки.

И вдруг заметила его быстрый взгляд, тут же спрятавшийся, а в нем — тайное недоумение. Наверное, что-то не так сделала? Но что?

Ел он так же бодро, как и говорил, но в этой бодрости, в этой демонстрации голода чувствовалось что-то искусственное.

— Не понимаю, — сказал он вдруг.

— Чего?

— А где твои вопросы, где упреки?

— Какие?

— Но ты же заметила, что я выпил, я же видел, что заметила!

— Ну и что?

— Спроси: где и с кем? Ты же не можешь, чтобы не спросить!

— Если тебе так хочется, спрошу: где и с кем?

— С Чукичевым! Пивом угостил, представь себе! Вот и все объяснение.

— Ну и хорошо, — сказала Лиза, не понимая, отчего он так злится.

— А может, я не у Чукичева был? Разве мне можно верить? Мне нельзя верить!

— Почему?

— Потому что ты подозреваешь всегда черт знает в чем!

— Я не буду тебя подозревать, успокойся!

— Неужели? Тогда я вот поем сейчас и пойду гулять. Один. Просто гулять. Можно мне это?

— Почему бы и нет?

Он швырнул вилку.

Помолчав, спросил:

— А почему это у тебя все-таки курсов сегодня не было?

— Отменили, я же сказала.

— Васенька заболел?

— Не знаю.

— То есть?

— Послушай, я ведь не задаю тебе лишних вопросов, не задавай и ты.

— Та-ак! — Он встал и заходил по кухне. Два шага — поворот, два шага — поворот. — Ты то есть предлагаешь взаимную свободу?

— А у нас ее нет?

— Нет. Потому что ты вечно требуешь отчета за каждый мой час! Где был, с кем был, что делал, что говорил! Ты унижаешься до того, что у дочери выспрашиваешь, куда папа вечером уходил, на сколько! Ты даже рада, что не очень занята в театре, лишь бы побольше дома быть!

— Я больше не буду унижаться. Из-за чего? Из-за такого сокровища?

— Ты о ком?

— О тебе.

Он сел с лицом совершенно ошарашенным.

— То есть в каком смысле — сокровище?

— В уничижительном. Ты смотрел на себя в зеркало? Тебе тридцать пять лет, а ты выглядишь на сорок. И даже больше. Ты пощупай, какое ты пузо распустил. Что, лень чуть-чуть физкультурой заняться?

Он молчал.

А потом вдруг сказал чуть ли не с нежностью:

— Лапсик мой!

И посмотрел на нее выжидательно.

В каждой семье, у каждой пары, думала Лиза, есть кодовые слова, словечки, обороты, которые что-то обозначают. Сейчас он явно произнес именно такие кодовые слова. И она должна соответствующим образом реагировать. Но — как?

И она стала мыть тарелки.

— Лапсик мой! — с нажимом повторил Игорь.

Она промолчала.

— Ладно, — сказал он. — Надеюсь, мадам, вы разрешите мне часик вздремнуть в одиночестве?

— На здоровье.

— Слушай, что с тобой сегодня?

— Просто болит голова. Может у человека болеть голова?

— Может, — разрешил Игорь, хотя в ответе его слышалось глубочайшее в этом сомнение.

Потом пришла Настя, Лиза покормила и ее.

— Как дела в школе? — спросила.

— Нормально.

— Отметки за год хорошие будут?

— Нормальные.

— Как тебе картошка?

— Нормально. У Степы день рождения сегодня.

— Это хорошо.

— Ничего хорошего. Мне подарить нечего.

— Что ж. Отец, возможно, вечером достанет денег.

— Мне сейчас нужны.

— Где же я возьму?

— К тете Вале сходи.

(Где эта тетя Валя? Кто она? Соседка?)

— Нет, извини.

— То есть как нет? А что я буду делать?

— Ты скажешь: Степа, у родителей нет ни копейки, поэтому подарок я тебе как-нибудь потом подарю, а пока прими от меня поцелуй. И в щечку его.

— Двоюродного брата?

— Ну и что? Братский поцелуй. То есть сестринский.

— Там его родители будут. Потом уйдут, но сначала будут.

— Ну и что?

— Ты хочешь, чтобы я при них, при папашином братце сказала, что у вас денег нет?

— Да. Что такого?

— Чтобы он обрадовался, что вы совсем на мели?

(Хорош братец, однако, радующийся бедности своего брата!)

— Пусть радуется, мне-то что?

— Слушай, мне это нравится! Давно пора! А то выпендриваемся неизвестно перед кем!

— Вот именно. Мы бедные, нечего это скрывать. И думать об этом — нечего. Лучше разбогатеть.

— А получится?

— Я тебе обещаю.

— Да? Слушай, а ты иногда бываешь совсем нормальная! А можно я приду в одиннадцать?

— Если тебя проводят.

— Обязательно проводят, обязательно!

И Настя, весьма довольная, ушла в свою комнату.

Заглянув туда через несколько минут, Лиза увидела, что она, как и отец, улеглась вздремнуть.

Любят поспать, подумала Лиза.

Итак, у Игоря, кроме сестры, есть еще и брат. Но у него он денег просить не собирается. Видимо, у них сложные отношения.

Но если и брат, и сестра живут в этом городе, следовательно, не один Игорь приехал из Казахстана, а все семейство? И возможно, ей еще предстоит счастье общаться с его родителями.

Ничего. Ничего. Надо вытерпеть. Все придет в норму.

Лиза решила пойти прогуляться. Вдруг увидит что-то, что поможет разбудить ее память?

Оглядела себя. Вполне нормальная повседневная одежда. Для улицы сгодится.

В прихожей на ящике для обуви лежали ключи. От квартиры. Она взяла их на всякий случай.

Вышла из подъезда.

Пошла по дороге вдоль дома.

Навстречу ехал старый «Москвич». Лиза посторонилась, но машина, замедлив ход, направилась прямо на нее. Лиза перешла дорогу, чтобы обойти, машина тоже медленно повернула, следуя за ней.

Какие-то дурацкие шутки.

За рулем сидел светловолосый лысоватый человек в очках. И смеялся. Остановил машину, вышел.

— И чего это мы бегаем?

Лиза поняла, что это ее знакомый.

— И куда мы собрались? — продолжал он весело и запанибратски. — И почему это нас на занятиях не было?

— Обстоятельства, — сказала Лиза.

— В чем дело? Случилось что-нибудь?

— Ничего особенного.

— Я тебя ждал полдня. Могла бы из автомата позвонить.

— Не могла.

— Но сейчас-то — ко мне? Ее не будет до шести, сына я к бабке отвез. У нас полно времени еще. Едем?

Это и есть курсы, про которые говорил Игорь? — подумала Лиза. Что это значит? Еще один любовник помимо неведомого Ефима? Бойкая же бабенка была она в той жизни, которую не помнит!

(Вспышка: ВАСЕНЬКА. Чье имя? Игорь спросил: Васенька заболел? Это, наверное, про этого очкарика. Про его какие-то курсы. То есть, наверное, он якобы ведет какие-то курсы, муж его знает. А на самом деле он ее любовник. Но чем он лучше мужа? Посуше немного, посвежее выглядит, ну и что?)

— Ты пройди дальше, — сказал тем временем деловито Васенька (если это был он), — а я поеду и обогну дом и встречу тебя там, за углом. Игорю, если он сейчас из окна видит, скажешь, что я просто заезжал узнать, здорова ли ты, хотел зайти к нему, но ты попросила подвезти в центр.

— Он спит.

— Тогда садись быстрей.

И она села в машину. Нет, она не собирается делать с ним то, что делала ее предшественница (так мысленно Лиза стала называть самое себя в прошлом), но надо воспользоваться возможностью как можно больше разузнать о себе.

Очкарик развернулся и бесстрашно повел свою машину по ухабистой разбитой улице, беспощадно тряся ее на выбоинах и колдобинах, словно желая добить, чтобы ни она не мучилась больше, ни он.

Выехали на магистраль.

Лиза смотрела вокруг с любопытством, ничего не узнавая.

Потом решила попытаться выяснить, с кем же она едет.