Этим утром Виноградов в одних трусах проделывал свой обязательный комплекс-минимум, дружелюбно поглядывая на экран телевизора. С экрана на него с не меньшим дружелюбием и интересом смотрела популярная ведущая «Информ-ТВ».

Виноградов молчал, ограничиваясь выдохами и сопением, а девушка, наоборот, говорила почти не закрывая рта — это, собственно, и была ее работа. Очень удобно: чтобы убрать рабочее место, надо было просто закрыть рот.

— Завтракать! Де-ти, папа! — донеслось из кухни.

— Угу, — закончил последнюю серию на пресс Владимир Александрович.

В свою очередь на экране сменилась картинка:

— По сообщению пресс-службы Управления Федеральной службы безопасности по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, контрразведчиками вчера при попытке передать дипломатическому работнику иностранного государства ряд сведений технического характера, составляющих государственную и служебную тайну, с поличным задержан руководящий работник коммерческой сети кабельного телевидения «Петровест-студио»…

— Папа, иди! — Дочка опасливо сунула нос в комнату: однажды ей уже чуть не досталось по голове гантелью.

— Сейчас, я сказал! — рявкнул глава семейства, но на экране уже исчезали знакомые бетонные очертания НИИ, где трудился покойный Прохоров. Мелькнула вывеска «Петровеста», и начался новый сюжет, из чего Виноградов сделал вывод о том, что чекисты на этот раз видеоматериалов не предоставили, ограничившись краткой текстовой информацией.

— Мало кому из соотечественников известно, что именно в наступающем году… — Но это уже Владимира Александровича не интересовало, речь пошла о каком-то писателе, даже фамилию которого, кроме узких специалистов, давным-давно все забыли.

…Трубку не брали довольно долго, так что Филимонов уже приготовился набрать номер снова:

— Пьянствуют, наверное, заразы!

— Святое дело… — Оперативник остается оперативником, вне зависимости от того, какого цвета у него просветы на погонах. Сначала отмечают, что остались живы и прокурор дал санкцию, потом — пропивают премию, а когда дело рушится и арестованный отправляется восвояси, в сердцах выгребают последнее из секретной сметы. — Тут, по всей видимости, орденочками пахнет.

— Вряд ли, — усомнился начальник уголовного розыска. За что украшали грудь «старшим братьям», он толком не знал, но на собственной шкуре почувствовал, что даже на плохонькую ведомственную медальку нужно по меньшей мере стать инвалидом от бандитского пистолета. Или, что надежнее, жениться на дочери замминистра.

— Вот увидишь!

В этот момент цепочка гудков, повторяемых с некоторой задержкой и на полтона ниже автоматическим определителем абонента, установленным в районном отделе Федеральной службы безопасности, прервалась неожиданно женским голосом:

— Слушаю вас.

— Э-э-э… здравствуйте! — растерялся почему-то схвативший трубку Владимир Александрович.

— Добрый день.

— Будьте любезны Костолевского.

— Его сейчас нет. Что-нибудь передать?

— Хм-м! — Очевидно, Филимонов был прав, контрразведчики или праздновали удачу, или уже приходили в себя после вчерашнего. — Передайте товарищу Костолевскому, что звонил некто Виноградов, из Краснознаменного уголовного розыска. Он знает! И просил передать, что жаждет повидаться… Ну и поздравления, разумеется.

— Спасибо! — Голос на том конце провода не то чтобы потеплел, но приобрел некоторые неуставные модуляции: — Вы — Владимир Александрович?

— Да, — непроизвольно кивнул Виноградов.

— Костолевский просил передать телефон, если вы позвоните. Он в Управлении, на Литейном.

— Пытает? — Оперативник даже не удивился предусмотрительности представителя славной плеяды потомков Железного Феликса.

— Записывать будете? — Собеседница проигнорировала попытку ненавязчивого хамства.

— Уже! — Владимир Александрович зафиксировал на листочке продиктованные цифры, поблагодарил: — Спасибо, всего доброго.

— До свидания!

Линию разъединили, и Филимонов, прекрасно слышавший весь разговор, кивнул подчиненному:

— Созвонись. И поезжай… по обстановке. Вернешься, доложишься по всем ОПД — что, как. И сроки: давай по заяве Константинова и насчет той группы, которую со спиртом задержали.

Оперативно-поисковые дела и карточки-накопители нужны были только проверяющим да авторам плохих детективов, но надвигалась очередная комиссия, и Виноградов своего начальника понимал: один задержанный убийца на процент раскрываемости конечно повлияет, но… Выговор объявят все равно за отсутствие какой-нибудь справки.

— Мы не в чека работаем — это там врага народа задержат, а потом пять лет всем Управлением пряники делят!

В первый раз Виноградов услышал эту сентенцию еще зеленым лейтенантом: в милиции контрразведчиков относили к чистоплюям и бездельникам, а те, в свою очередь, считали сотрудников МВД пьяницами и взяточниками… Оба постулата были в равной степени относительны.

— Я пошел?

— Давай! Возьми машину, я договорюсь… Чтоб не позориться, понял? В крайнем случае, пошлешь его на… сам знаешь.

— Посмотрим.

В Большой дом Владимира Александровича, естественно, не пустили. Нет, со стороны Литейного, где свои, — пожалуйста! А вот подъезд на Захарьевской, бывшей Каляева…

— Что, пропуск заказать — рука отсохнет? — не успев толком поздороваться, перешел в наступление Виноградов.

— Извини! Там сейчас такое… Поговорить негде.

— Да, конечно… Прислугу дальше порога не пус-ка-ают!

— Прекрати, — отмахнулся Костолевский. — Вон скамеечка очень приличная. Посидим, воздухом подышим?

Уселись. Костолевский чиркнул зажигалкой, выдерживая паузу. Владимир Александрович тоже молчал.

Наконец не выдержал:

— А если бы я не купился? И пошел бы туда, куда не надо? Что, автомобильную аварию бы организовали? Или в каземат упрятали?

— Ты же не пошел…

— А мог бы! — В действительности Виноградов был уже давно не тот, ребята все правильно рассчитали.

— Времени мало, — затянулся собеседник. — Слушай вкратце. Для оперативного, так сказать, использования…

Если верить контрразведчику, история эта началась достаточно давно, в июле прошлого года. Тогда было с достаточной степенью достоверности установлено, что господин Булкин, заместитель генерального директора акционерного общества «Петровест-студио» по безопасности, завербован разведкой… одной из сопредельных исламских республик. В недавнем прошлом этот самый Булкин трудился в том же, что и Костолевский, ведомстве, поэтому работали с ним исключительно деликатно, как с опытным профессионалом: агентурой потихонечку обложили, техникой, электроникой. Последнее было тем более сложно, что «Петровест» занимался именно самыми новыми технологиями в области телекоммуникаций и радиоэлектроники, идеально прикрывая интерес Булкина к изделиям так называемого двойного, то есть военного и одновременно коммерческого назначения. Задача же разрабатываемого и его связей облегчалась тем, что измученное безденежьем и повальным оттоком кадров руководство секретнейшего НИИ не только сдало в аренду кабельному телевидению целый этаж, но и сквозь пальцы смотрело на безобидные, в сущности, халтуры своих сотрудников, что-то чертивших и паявших на благо отечественного видеодосуга.

Одним из тех, кто разрабатывал и делал массовым, так сказать, тиражом декодеры для сети кабельного телевидения, был ныне покойный Прохоров.

— Ты вообще принцип работы кабельных студий представляешь?

— Нет, — честно признался Виноградов, и Костолевскому пришлось сделать определенные пояснения.

По сети передается кодированный сигнал от определенного источника — допустим, высококлассного видеомагнитофона или спутниковой антенны. Есть декодер — сигнал расшифровывается, на экране телевизора можно увидеть концерт «Эйс оф Бэйс» или кино с Шэрон Стоун. Нет — смотри свою «Мануэлу» или «Один на один» с Любимовым-младшим. Декодеры, такие маленькие коробочки, выдаются добрыми дядями из студии, за деньги, естественно: разовая залоговая стоимость плюс абонентная плата… Периодически код меняют, нужны новые дешифраторы, поэтому цикл может продолжаться достаточно долго.