– В последний раз развлечение оказалось малость подпорчено…
– Вот именно. Ты чуть не поплатился жизнью за то, что мне было скучно после войны и я научился воспроизводить удовольствия, которые получал, когда служил летчиком. Я присвоил себе право втягивать в свои дела тебя, подвергать твою жизнь риску…
– Я уже взрослый, – заметил Райан. – Я прекрасно знал, чем мы занимаемся.
– Как бы то ни было, хватит дешевых трюков! Отныне «Гриффит интернэшнл» будет действовать исключительно в безопасных сферах.
– У меня уже есть идея, – подхватил Райан. – Только не смейтесь. Мы могли бы делать алмазы из метана!
Ти Джи долго смотрел на него молча, а потом расхохотался до слез. В этот момент в дверь постучали. Райан, нахмурившись, впустил в номер официанта с тележкой. Ти Джи дал официанту щедрые чаевые.
– Прости, что я засмеялся, – сказал он, когда за официантом закрылась дверь. – Просто на свете есть всего один человек, кроме тебя, способный додуматься превращать дерьмо в алмазы. – Он указал на себя.
Райан хмыкнул, а Ти Джи хлопнул его по спине и внезапно крепко обнял.
– До чего же здорово, что ты вернулся!
Райан не знал, что ответить: впервые Ти Джи продемонстрировал какие-то родственные чувства – раньше он обращался с ним просто как с приятелем. Райан тоже обнял Ти Джи, но тут же и уронил руки.
– Я хочу отдать тебе вот это. – Ти Джи снял с пальца золотое кольцо с головой леопарда и надел его Райану на мизинец. Кольцо пришлось впору.
– Зачем?..
– Слушай внимательно. Это все, что у меня оставалось, когда мать сдала меня в сиротский приют «Болингфорд». Кольцо определенно мужское. Может быть, отцовское? – Ти Джи пожал плечами и грустно улыбнулся. – Остается только гадать. Подрастая, я пристально вглядывался во всех мужчин и женщин, которых встречал, надеясь уловить какое-то сходство с собой. Ночами я не спал – все мечтал, что меня сдали в детский дом по ошибке, что родители вот-вот выяснят, где я нахожусь, и заберут меня…
Райан молча кивал. Слава богу, что у него всегда была мать!
– После «Болингфорда» я пытался пройти по следу кольца. Удалось выяснить одно: оно единственное в своем роде и сделано в Индии. Может быть, отец был военным и служил в колониальных войсках? Может быть, я обязан своей отвагой ему? Мне так и не удалось это выяснить, но, летая в британских ВВС, я не снимал кольцо. Перед каждым вылетом я несколько раз поворачивал его на пальце, и оно неизменно приносило мне удачу.
Райан сочувственно улыбнулся, хотя не был суеверным. «Человек – кузнец своего счастья» – таким был его девиз.
– Когда ты попал в тюрьму, я решил было, что удача мне изменила. Но оказалось, что это не так. Теперь я хочу передать кольцо тебе. Потом ты унаследуешь все остальное мое состояние.
– Лучше оставьте его себе. Я…
– Ты – мой сын, – нахмурился Гриффит. – От наследства, полученного по праву рождения, не отказываются. К тому же я уже попросил юристов перекроить всю мою собственность. Теперь мы партнеры. Правда, тебе придется отработать свою долю.
Райан уставился на кольцо с загадочным прошлым. Томясь в тюрьме, он лучше понял, какой необыкновенный человек Ти Джи и как он горд тем, что приходится ему сыном. Жаль только, что Ти Джи не любил его мать…
– Твоя мать была чудесной женщиной, – сказал Ти Джи, словно Райан высказал свои мысли вслух. – Она правильно поступила, что родила тебя. Без тебя моя жизнь была бы пустой. Ты – мой единственный сын и в то же время лучший друг.
– Мать любила вас до самой смерти. Ради вас она бы всем пожертвовала.
– Ты знаешь, пытаясь тебя освободить, я впервые понял, что означают эти слова. Я тоже готов был пожертвовать всем, но оказалось чрезвычайно трудно найти нужного человека. Сколько я истратил денег, и все без толку! Можно было бы с тем же успехом стоять на Трафальгарской площади и кормить купюрами голубей… Я понимал, что не добьюсь успеха, пока не выйду на того, кто действительно сумеет помочь. Иначе у меня и дальше будут брать деньги, ничего не делая. Короче говоря, я обратился к Каролине: я знал, что у Руперта многолетние контакты с Заиром.
– Еще бы! Отстрел горных горилл и отправка их носов и лап в Гонконг… Из носов там делают снадобья для повышения потенции, а лапы идут на пепельницы.
– Пойми, я был в отчаянии. Я знал, что у него связи в самых высоких правительственных сферах. Я умолял Каролину назвать мне фамилию полезного чиновника, но она отказалась: боялась, как бы об этом не пронюхал Руперт. Пришлось напомнить ей, сколько раз она твердила, что любит меня… Никогда в жизни я не испытывал такого унижения.
– Она так и не согласилась?
– Нет. Мне помогли корреспонденты Би-би-си, которые делали документальный фильм о браконьерстве. – Ти Джи посмотрел на Райана и глухо произнес: – Я никогда не любил Каролину так беззаветно, как любила меня твоя мать. Не знаю, в чем тут дело… – Он помолчал, потом виновато пожал плечами. – Может быть, причина в том, что я вырос в детском доме? Меня никто не любил, и я тоже не научился любви. – Он отвел глаза. – Но тебя я люблю, сынок. Если бы я тебя потерял, то…
У Райана вспыхнули щеки. Он чуть было не признался отцу, что любит его, любил всегда, даже когда не знал о его существовании, но память о матери и ее несчастной жизни заставила его промолчать.
19
Виола стояла в костюме Евы перед трюмо, запустив пальцы в рыжие кудри. Может быть, воспользоваться советом доктора Дигсби и постричься? Бейзил отдавал предпочтение искусственно удлиненным волосам, но Виола вдруг почувствовала, что больше доверяет Дигсби. Только по-настоящему добрый человек способен держать в секретарях такую косоглазую уродину!
Крутясь перед зеркалом, Виола любовалась своими бедрами. Странно, но, расставшись с Клайвом, она не перестала худеть. Видимо, причиной была суета вокруг «Рависсана». А может, это из-за Игоря?..
Она накинула шелковый халат и побрела в спальню, вспоминая русского. Лорен рассказала, что обед с критиками прошел не очень удачно: они еще не видели его работ, но уже изготовились его растерзать. Ничего удивительного, этого Виола и ожидала. Ее поразило, что Лорен решилась пригласить Финли в театр. Это был смелый план. Пройдет несколько часов – и станет ясно, удалось ли перехитрить критиков. Лорен обещала позвонить ей, вернувшись из театра.
Виола упала на кровать с коробкой шоколада «Биарриц» и начала нажимать кнопки на дистанционном пульте телевизора, прыгая с канала на канал. Совершенно нечего смотреть! Она соскучилась по «Беседам перед сном» Эммы Фрейд. Праправнучка великого психоаналитика болтала со своими гостями, уложив их в постели. Считалось, что, облачившись в пижамы, люди общаются свободнее и выбалтывают о себе гораздо больше, чем в других условиях. Когда на экране появилось лицо парламентария – консерватора Терри Дикса, Виола раздраженно выключила телевизор.
Она взяла с ночного столика последний роман Джилли Купер и попыталась вспомнить, где остановилась, но ей помешал телефонный звонок. Обычно на звонки отвечал Чисвик, однако сейчас она надеялась, что ей звонит в перерыве Лорен, чтобы сообщить об успехе, и поэтому сама схватила трубку:
– Хэлло!
– Виола?
Она узнала голос Игоря. Что случилось? Почему он ей звонит? У Игоря не было телефона: он считал, что телефон только отвлекает от работы.
– У тебя все в порядке?
– Да. Я хотел тебе сказать, что все кончено. – То есть как?! Неужели он решил с ними порвать? Неужели его так огорчил визит к Дигсби? После того как Дигсби отправил его на два часа к своим помощникам, преподавшим ему урок общения с беспардонными репортерами, у Игоря могли опуститься руки…
– Я закончил картину!
Слава богу, он говорит о портрете. Наконец-то! Она еще не видела этой его последней работы, на которую он тратил все силы, но Лорен очень высоко о ней отзывалась. Виола даже зарезервировала для портрета в каталоге отдельную страницу, а Лорен выделила для него почетное место в галерее.