Вытираясь, она услышала телефонный звонок и сонный голос Райана. Этого оказалось достаточно для нового прилива желания. Да что же это такое, в конце концов?!

Обыск ванной выявил прискорбное обстоятельство: у Райана не оказалось ни фена, ни даже щетки для волос, а только одна-единственная расческа с несколькими отсутствующими зубьями. Лорен вытирала голову, когда в ванную без стука ввалился Райан – абсолютно голый!

– Четвертый раунд, – усмехнувшись, объявил он. – Шучу, партнерша. – И направился к раковине.

Оскорбленная, Лорен отвернулась и стала поспешно одеваться. Хорош жених, нарушающий элементарные правила совместного проживания! У них с Оззи были отдельные ванные комнаты, Грант Фрейзер вообще не появлялся перед ней без одежды – видимо, стеснялся своего брюшка… Но дело не в этом. Суть в том, что Райан Уэсткотт – неотесанный мужлан. Такой ей совершенно не подходит.

– Мне придется ненадолго покинуть Лондон, – сообщил Райан, споласкивая руки. Встретившись с ней в зеркале взглядом, он спросил: – В чем дело? Не расстраивайся, я скоро вернусь.

У него была абсолютно безупречная фигура. Лорен ничего не могла с собой поделать: от одного взгляда на Райана ее охватило болезненное вожделение.

Неожиданно он улыбнулся ей – такой теплой, располагающей улыбкой, которой она от него никак не ждала. На ее памяти он улыбался так всего один раз – когда вспоминал мать. Она чуть не расплылась в ответной улыбке, но вовремя спохватилась. Всякая женщина может себе позволить безумную ночь – но только одну.

Лорен провела по волосам его беззубой расческой и сказала с деланной беспечностью:

– Все было прекрасно, но повторения не жди. Я серьезно, – добавила она, заметив, что он ухмыляется. – Эта ночь была ошибкой. Надеюсь, она не повредит нашим профессиональным отношениям.

Лорен шагнула к двери, но он поймал ее за руку и заставил обернуться.

– Что случилось? Не отводи глаза! Я знаю, тебе хотелось этого не меньше, чем мне. И нам было хорошо вместе!

– Послушай, давай вести себя как взрослые люди. Да, нам было хорошо вместе, но это еще ничего не значит.

– Лорен, у меня нет времени на дурацкие разговоры. Я сейчас должен уехать из Англии по делам Ти Джи. Скажи правду: почему тебе расхотелось со мной встречаться?

«Потому что я боюсь в тебя влюбиться!» – чуть было не выпалила Лорен, но вовремя одумалась.

– Из-за твоей грубости. С тобой же невозможно нормально разговаривать! Ты только и делаешь, что бранишься…

– Глупости! Я и раньше бранился, но это не помешало нам вместе провести прекрасную ночь. Выкладывай, в чем дело!

Глядя на его ласковые руки, Лорен тихо сказала:

– Ты слишком похож на Руперта Армстронга.

Солнце еще не выглянуло из-за Атласских гор, над которыми белел заснеженный четырехтысячник Джебель-Тубкаль, когда Райана разбудил звонок будильника. Просыпаться было трудно – он уже три дня инкогнито добирался от Лондона до Марракеша, и ему предстояло провести за рулем еще часов десять, поэтому залеживаться не приходилось. Торопливо одевшись, он прихватил бурнус из верблюжьей шерсти и поспешил к своему «Роверу». Полный бак, запасные канистры по бокам… По пути в Уарзазат было опасно остаться без горючего.

Охранник распахнул высокие ворота, огромные сторожевые псы молча проводили джип свирепыми взглядами. Выехав за ворота, машина покатила по дороге, поднимая клубы рыжей пыли.

Сухой прозрачный воздух уже пронзали первые лучи солнца, стройный минарет древней мечети Кутубия розовел на фоне светло-голубого неба. В зарослях бамбука и в густых ветвях бугенвиллей уже пел утренний птичий хор. Скоро наступление нового дня будет признано официально, и с бесчисленных минаретов заголосят муэдзины, призывая правоверных на первую из пяти ежедневных молитв.

Оставив позади оазис финиковых пальм, шумно шелестящих на утреннем ветру сухими ветвями, Райан помчался на юг по шоссе 31. Этот отрезок трассы был проложен по красной равнине, окружающей Марракеш со всех сторон. Потом начался подъем. Пологие холмы все отчетливее превращались в горы, именуемые Атласом. Перевал находился высоко, к нему вели несчетные виражи.

Как ни пытался Райан сосредоточиться на смертельно опасных поворотах, перед его мысленным взором упорно появлялась Лорен Уинтроп, а это грозило летальным исходом. Ее поведение во время встречи с Ти Джи Гриффитом убедило даже скептика Питера Стирлинга, что она не сообщница Барзана. Но то, как она поступила с самим Райаном, доказывало, что она – неисправимая стерва! Совсем как ее мамочка…

Неужели он пошел по стопам Ти Джи и не устоял перед дочерью Каролины Армстронг? Райан изо всех сил уверял себя, что здесь нет ни малейшего сходства. Каролина встречалась с Ти Джи целый год, обещала уйти от мужа. Она бы до скончания века водила его за нос, если бы он не поставил ее перед выбором. Лорен – совсем другое дело: она отправила его в отставку, проведя с ним всего одну ночь. При этом ей не пришло в голову подсластить пилюлю – она с ходу заявила, что он напоминает ей Руперта Армстронга.

Надо же было так ловко наступить прямо на любимую мозоль! Армстронг был самым прожженным негодяем из всех, кого пришлось повидать Райану, – а он повидал их немало! Но правду о нем знали считанные единицы. Большинству он представлялся респектабельным владельцем экспортной компании, питающим пристрастие к роскоши, мужем женщины, прославившейся своей красотой…

С чего Лорен взяла, что у него есть сходство с Армстронгом? Загадка, которую он никогда, наверное, не разгадает. А в тот момент, когда Лорен бросила ему в лицо эти жестокие слова, Райан и не пытался ничего разгадывать. Оскорбленный до глубины души, он выбежал вон, поручив Ади отвезти ее домой.

К черту Лорен! В постели она вполне заурядна – слишком неопытна и вообще не в его вкусе. Но почему тогда он никак не может выкинуть ее из головы? Наверное, так же страдал из-за ее мамаши Ти Джи…

Над Сахарой поднимался все выше раскаленный шар, дорога отчаянно петляла, но Райан не видел ни светила, ни дорожного полотна. Ему представлялось другое утро, очень давнее. Утро его возвращения в Лос-Анджелес. Возвращения из Вьетнама.

Выйдя из самолета, Райан оказался в густой толпе демонстрантов. Их плакаты кричали: «Вон из Вьетнама! Прекратить бомбежки! «Нет» напалму!»

– У-бий-цы! – скандировала толпа.

Демобилизованные солдаты шагали плечо к плечу, отгораживаясь от враждебного мира. Один Райан обогнал их, жадно выискивая среди встречающих свою мать. Неужели она не получила его телеграмму? Неужели не знает, как он по ней скучал?

Совсем юная девушка, вся в бисере и колокольчиках, с грязными нечесаными космами до пояса, неожиданно подскочила к нему и плюнула в лицо.

– Убийца!

Райан уже занес руку, чтобы врезать ей как следует, но вовремя опомнился и вытер щеку. «Не дури! – сказал он себе. – Тебя специально провоцируют. Господи, вот до чего дошло!»

Неужели эти тупицы воображают, что солдаты в силах повлиять на происходящее? Дядя Сэм призывает молодых американцев и шлет их во Вьетнам – вот и вся история. Разве им предоставлен выбор? Надо быть богатым сынком, обладателем студенческой отсрочки, чтобы спасти свою задницу, остаться дома и протестовать сколько влезет. Пусть другие идут в ад! А когда выберутся, пусть объясняются с немытыми истеричками.

Не обращая внимания на крики, Райан упорно высматривал среди встречающих маленькую кудрявую женщину с любящими глазами. Не сразу удалось ему смириться с тем, что его мать не пришла.

Он дошел до багажного транспортера и стал дожидаться своего солдатского вещмешка, стараясь не смотреть на счастливчиков, у которых на шеях висли девчонки, а рядом стояли плачущие от радости родители. Потом сел в автобус и поехал в сторону океана.

Закинув за плечо вещмешок, Райан шагал по улицам Венеции – пригорода на берегу океана, где он прожил всю жизнь. Этот пригород был назван в честь адриатической жемчужины, поскольку его тоже прорезали каналы, только водой они заполнялись лишь в случае дождя, а это происходило два, от силы три раза в год. Все остальное время каналы служили жителям свалками.