«Я жизнь люблю безбожно…» Я жизнь люблю безбожно! Хоть знаю наперед, что – рано или поздно – настанет мой черед. Я упаду на камни и, уходя во тьму, усталыми руками землю обниму… Хочу, чтоб не поверили, узнав, друзья мои. Хочу, чтоб на мгновение охрипли соловьи! Чтобы, впадая в ярость, весна по свету шла… Хочу, чтоб ты смеялась! И счастлива была. Крик родившихся завтра Все казалось обычным. Простым… Но внезапно, зовя и звеня, крик родившихся завтра, родившихся завтра, ворвался в меня! Слышу я: по Земле, качаясь, как в зыбке, не боясь ни черта, краснощеко и весело горланят язычники – нам не чета! Я их вижу – мне время тех дней не застит, не прячет во мгле. Я их вижу: широких, красивых, глазастых на мудрой Земле!.. Я их вижу, порою таких же усталых, как в мои времена. Но они даже звездам поклоняться не станут (а не то что чинам!)… Крик родившихся завтра, как сигнал на поверку, сердцем ловлю… Кройте! Кройте, родные мои Человеки. Я вас очень люблю. Матерям не давайте покоя! Кричите! Кричите! Все простится потом… Я вас так люблю, как любят мальчишки босиком бродить под дождем! Я вас так люблю, как влюбленные любят сумрак лесов… Я вас так понимаю, как усталые люди понимают сон… Я мечтаю о вас. Ожидаю вас жадно ночи и дни. Крик родившихся завтра, родившихся завтра, поскорей зазвени! Телеграммы Неужели ты такая же, как эта?.. За окном звенит разбуженное лето. Нас хозяйка дома в гости пригласила. Ничего не скажешь, да, она красива. Да, красива. Мы об этом ей сказали… И она глядит глубокими глазами, чуть раскосыми, зелеными, сухими. Муж ее какой-то физик или химик. И слова ее доносятся как эхо: «Он сейчас в командировке… Он уехал…» Никакой я тайны выдать не рискую – телеграмму он прислал: «Люблю. Тоскую». И еще одну: «Тоскую. Жду ответа». Неужели ты такая же, как эта?.. Вот сидит она – красивая, – не спорю. Вот сидит она, довольная собою. И смеется, и меняется мгновенно. А глаза ее предельно откровенны! А глаза ее играют, завлекая, обещая, предлагая, намекая… Никогда ханжой я не был, – слышишь – не был! Но сейчас поверю я в любую небыль – в наговоры, в сплетни, в выдумку любую. Телеграмму я послал: «Люблю. Тоскую». И еще одну: «Тоскую. Жду ответа». Неужели ты такая же, как эта?.. Мы молчим и курим. Тихо тянем пиво. А хозяйка говорит: «Совсем забыла! Я сейчас…» И щеки тушит о ладони. И подходит к телефону в коридоре. Называет адрес длинный, очень странный, говорит: «Прошу, примите телеграмму…» И с усмешкой, торопливо и привычно говорит: «Любимый! Все идет отлично. Не скучай. Твоя. Целую. Жду ответа». …Неужели ты такая же, как эта?! Из сборника
«Радиус действия» (1965) Радиус действия Мне все труднее пишется. Мне все сложнее видится. Мгновеньями летят года, – хоть смейся, хоть реви… И я из дома убежал, чтоб наконец-то вырваться из радиуса действия обыденной любви. Я был самонадеян. Сел в самолет. Обрадовался. От молчаливой женщины решительно уехал. Но все равно остался в знакомом очень радиусе. Слова ее, глаза ее во мне звучали эхом. Невероятный радиус! Как от него избавиться? Непостижимый радиус! Нет никакого сладу. И я на этом радиусе – как на булавке бабочка… И больно мне, и весело, и тяжело, и сладко… О, радиусы действия! Радиусы действия! Они – во мне, они – в любом, и никакой межи! Есть радиусы действия у гнева и у дерзости. Есть радиусы действия у правды и у лжи. Есть радиусы действия у подлости и злобы – глухие, затаенные, сулящие беду… Есть радиусы действия единственного слова. А я всю жизнь ищу его. И, может быть, найду. А может, мне не суждено… Летят неразделенные года! Но, вопреки всему, я счастлив оттого, что есть на свете женщина, судьбой приговоренная жить в радиусе действия сердца моего!.. |
