Несколько раз плетущийся позади Осман Загари спотыкался и растягивался во весь рост. Фредерику приходилось возвращаться, чтобы помочь ему подняться.

— Крепитесь, капитан. Скоро мы будем в тени. Еще одно усилие…

Слабость спутника странным образом позволяла ему найти в себе внутренние ресурсы. И все же пришлось собрать последние силы, чтобы добраться до опушки леса. Дойдя до первого дерева, он смог, спотыкаясь, сделать еще несколько шагов. Обессиленный Лемуан свалился на траву. Саванна здесь переходила в лес. Осман Загари рухнул рядом. В течение долгих минут они лежали раскинув руки, отдаваясь усталости, морщась от каждого болезненного ощущения в натруженных членах, задыхаясь, с пересохшим языком и горящим горлом.

Наконец мужчины погрузились в беспокойный сон, мучаясь кошмарами, в которых ледяные напитки исчезали в тот самый момент, когда они протягивали к ним руку.

Они отправились в дорогу часов в пять вечера, сознавая, что отныне жажда станет их главной мукой. Они шли среди деревьев, стараясь, чтобы заходящее солнце светило им в спину, сохраняя курс на восток, по-прежнему взбираясь по бесконечному склону. Деревья сильно напоминали пробковые дубы; путники, вероятно, находились на высоте от семисот до восьмисот метров.

Лес населяли шумные, пестрые тропические птицы. Маленькая дикая свинья бросилась наутек, а Фредерик даже не подумал о том, чтобы подстрелить ее из автомата и запастись едой на вечер.

Жажда стала настоящей пыткой, о голоде даже забыли. Наконец после часа изнурительной ходьбы они добрались до вершины. Лес стал гуще, жара — менее гнетущей. Дышалось гораздо легче. Шедший впереди Фредерик отклонился от курса на восток метров на пятьдесят вправо, чтобы изучить просеку среди деревьев.

Он медленно протер глаза, помассировал лицо, поглаживая щеки и заросший подбородок, щипля себя за уши, чтобы убедиться, что он не спит. Перед ним открылась большая впадина с пологими краями. Там лес кончался, уступая место зеленеющей равнине. Чуть дальше виднелись возделанные поля. На противоположном склоне приютилась деревушка, над которой вился дымок в безмятежном небе. Учитывая разницу высот, Фредерик прикинул, что до деревушки семь-восемь километров.

Почти на полпути послеполуденное солнце отражалось в крохотном голубом озерце.

— Видите? — спросил Лемуан.

Осман Загари догнал товарища по несчастью. Глаза его лихорадочно сияли.

— Хвала Аллаху,— сказал он.— Уже пора было…

Они снова погрузились в сень деревьев, сразу же потеряв озеро из виду. Они торопились, почти бежали, спеша выбраться на опушку, чтобы убедиться, что не стали жертвой оптического обмана. Слезы радости навернулись на глаза, когда они вновь увидели водоем. И все же им понадобился еще час, чтобы до него добраться.

Вблизи озерцо было гораздо менее привлекательным. Топкие, болотистые подступы. Мужчины разделись, прежде чем ступили на песчаный берег, и плюхнулись в не столь чистую воду, как могло показаться с высоты холма.

— Не пейте,— посоветовал Фредерик.— Кто знает.

Но суданец пропустил совет мимо ушей. И сам Лемуан не мог удержаться от желания хорошенько прополоскать рот, увлажнить язык, небо, сделать несколько глотков зловонной жидкости.

Они оделись, обволакиваемые теплым вечерним воздухом. Под бубу — своеобразным маскировочным нарядом — Осман Загари был в форменных брюках и светлой рубашке цвета хаки, разумеется без знаков различия. Фредерик наблюдал, как он вновь застегивает внушительный кожаный пояс с карманчиками и патронташем, на котором болтался кольт в кобуре. Поверх африканец надел бубу, а на голову повязал тюрбаном длинный легкий шарф.

Просто невероятно, они еще не успели утолить жажду, а уже почувствовали голод.

Деревня находилась еще километрах в четырех-пяти, дорога снова уходила вверх. Скоро они нашли тропинку, ведущую от пруда к деревушке. По обеим сторонам от нее раскинулись злаковые поля. Фредерик остановился и огляделся по сторонам.

Так вот она какая — сказочная страна царицы Савской и священника Иоанна, тысячелетнее царство, охватывавшее в древности территорию Нубии, земля, о которой говорят, что порой она так напоминает Францию.

Вы уже бывали в Эфиопии? — спросил Осман Загари.

Фредерик Лемуан отрицательно покачал головой:

— Нет… У меня никогда не было случая. Я только читал о ней книги и репортажи.

— Мы находимся в самой северной провинции,— объяснил суданец.— Это Эритрея — бывшее владение итальянцев. После войны в 1951 году она стала независимым государством и добровольно присоединилась к Эфиопии. Абиссиния — чудесная страна. Это тропическое, почти экваториальное государство, поскольку его южная граница проходит по второй параллели, но вместе с тем Абиссиния счастливо избежала суровости африканского климата, будучи расположена на горном массиве. Впрочем, вы сами заметили, что после вчерашней суданской пустыни, мы очутились в совершенно ином мире. В это время года на эрит-рейском побережье Красного моря царит нестерпимая жара, но здесь, вы видите сами, довольно терпимо, а, направляясь к Ас-мэре, мы поднимемся еще выше.

— Асмэра — это, кажется, столица Эритреи?

— Да. Не знаю, какие у вас планы, но что касается меня, я намереваюсь попросить в Эфиопии политического убежища, а поэтому мне необходимо как можно быстрее попасть в Аддис-Абебу.

— У меня нет выбора,— заявил Фредерик.— Я должен в кратчайшие сроки отыскать пресловутого Равено, и только вы можете мне в этом помочь…

— С нами Аллах,— ответил, кивнув головой, суданец.

В километре от деревни они увидели движущееся прямо на них стадо коров, погоняемых маленьким мальчиком. Тут Фредерик решил расстаться с автоматом. Он просто-напросто оставил его в зарослях колючего кустарника, что не вызвало никаких комментариев со стороны капитана. Когда они поравнялись со стадом, Загари обратился к мальчику с вопросом.

— В Эфиопии говорят по-арабски? — удивился Лемуан.

— Нет,— объяснил капитан.— Здесь говорят на амхарском, или языке народа амхара, то есть абиссинцев. И разумеется, на английском, Хайле Селассие сделал его общим языком для разноязычного населения. Но здесь, в провинции Эритрея, еще живы арабские влияния, поэтому я смог объясниться с мальчуганом. Он заверил меня, что мы найдем в деревне хороший прием и, если я правильно понял, дорога на Асмэру находится в сутках ходьбы.

— Понятно…— вздохнул Фредерик,— значит, мы еще не пришли. Если верить последним репортажам из Эфиопии, телега, запряженная быками, здесь еще самый распространенный вид транспорта.

— Разумеется,— подтвердил суданец,— поскольку крупный рогатый скот является национальным богатством. Но я предлагаю решать наши проблемы в порядке их неотложности. Прежде всего поесть и напиться.

— Согласен. Все остальное оставим на потом. Но как вы собираетесь представиться деревенским жителям?

— Я соединю правду и ложь,— ответил Осман Загари с хитрой усмешкой.— Я скажу, что сопровождал вас в летающей машине и попал в аварию, наши спутники погибли, а нам удалось добраться до деревни. Пусть попробуют проверить…

— В это можно поверить,— одобрил француз.

Деревенские дети вприпрыжку бежали им навстречу в сопровождении шумных псов с рыскающими глазами. Крошечная деревушка состояла из соломенных хижин, а в центре стоял общинный саманный дом с крышей из прочно сплетенных пальмовых ветвей. Женщины в длинных разноцветных платьях готовили ужин каждая у порога своего дома. Вечерний воздух наполнялся причудливыми запахами. Фредерик обратил внимание на телосложение мужчин. Все они были маленького роста, сухие и крепкие, они не принадлежали ни к негроидной, ни к семитской расе: тонкие черты лица, прямые носы. Некоторые были в белых бубу, но большинство, в особенности молодежь, были одеты по-европейски в брюки и полотняные рубашки.

Старейшина деревни — красивый старец с белой вьющейся бородой — прогуливался среди своей паствы с длинным посохом, напоминавшим епископский жезл. Беседовать с ним оказалось сложнее, чем с ребенком. После обмена несколькими фразами перешли на английский, которым старейшина владел весьма неуверенно, но все же мог объясниться.