— Господин посол,— вступил он наконец в разговор,— я знаю, что иногда на месте событий все видится иначе, чем в парижских кабинетах. Поэтому прежде всего хотел бы задать вопрос: уверены ли вы, что никто из посольских сотрудников не поддерживал… неосторожных связей с определенными суданскими кругами, что никто из них… по неосмотрительности не вселил надежду в их амбициозных представителей? Надеюсь, вы меня понимаете?

Господин Делобель поморщился. Такое начало явно не доставило ему удовольствия. Однако он решил добровольно смириться с судьбой.

— Я прекрасно вас понимаю, полковник,— сказал он.— Я сам задавал себе этот вопрос и даже провел расследование. Единственное, что можно поставить в упрек сотрудникам посольства, так это как раз недостаток контактов с суданцами. Штат нашего посольства очень невелик. В моем распоряжении только один специалист: Филипп Бера. Остальные более озабочены игрой в гольф с англичанами или в теннис с американцами, нежели вопросами местной политики.

Смею вас заверить, господа,— спокойно отметил Филипп Бера,— что мои отношения с суданцами носят характер чисто культурных связей. Я всегда воздерживался от частных контактов с политическими деятелями и не имею ничего общего с военными. Как и господин посол, я был знаком с генералом Салах Эддин Мурадом и его супругой, поскольку генерал командовал бригадой, базирующейся в Хартуме, и неизменно оказывался среди приглашенных на прием.

— Так, с этим все ясно,— четко произнес Фредерик Лемуан.— В таком случае сам собой напрашивается вывод: кто-то злонамеренно пытается скомпрометировать Францию.

— Это совершенно очевидно,— поддержал посол.

Представляется логичным сформулировать две гипотезы,— продолжал Лемуан.— Либо речь идет о происках третьей державы, намеренно торпедирующей средиземноморскую политику Франции, о которой нам столь блистательно напомнил господин Сен-Арлес…

Заместитель директора африканского департамента вежливо подхватил:

— Эта версия отнюдь не исключается,— сказал он.— Вместо прямых нападок на наши весьма прочные позиции в Западном Средиземноморье осуществлен своеобразный охват нашего восточного крыла с целью нанесения удара в незащищенное место. Но ведь вы говорили о двух гипотезах, не правда ли?

— Видите ли… существует вероятность, что само суданское правительство поставило и разыграло пьесу. Мне кажется, что в данном случае обвинения против Франции были выдвинуты слишком поспешно. Все говорит о том, что суданцы даже не удосужились провести расследование. Путч проваливается рано утром, а шесть часов спустя пресса, радио и лично генерал-президент предъявляют Франции обвинение.

Воцарилось молчание. Три остальных участника совета размышляли, каждый по-своему, об этом неожиданном предположении.

— Мне… все же не очень ясно,— высказался посол.— Наши отношения с суданским правительством ни в коем случае не позволяют подозревать его в подобной махинации. К тому же это и не в его интересах. Соглашения о сотрудничестве…

— Я с вами согласен,— прервал его Фредерик.— Но предположите, что некое государство заинтересовано в том, чтобы изменить мнение генерал-президента, а несчастный генерал Мурад пал жертвой операции…

Новая пауза. Каждый осмысливал очередное предположение. Наконец Норбер де Сен-Арлес, почувствовав, что именно ему надлежит вывести совещание из туника, прочистил горло и сказал:

— Так что же вы предлагаете, полковник?

— Я предлагаю, уважаемый господин директор,— ответил Лемуан,— чтобы каждый из нас выполнил свою миссию. Вы устанавливаете контакты с правительством. Я пытаюсь разобраться в случившемся. Только два человека могут мне в этом помочь: вдова неудачливого генерала и ее брат, капитан Загари. Последний где-то скрывается, и мы не знаем где. Вдова всегда под рукой. Значит, с нее и следует начать…Кстати, господин Делобель… Не могли бы вы выделить мне в помощь господина Бера. Я ничего не знаю об этой стране… Мне просто необходим эксперт.

Лейла в замешательстве задержалась в дверях, оказавшись лицом к лицу с тремя мужчинами. Это напоминало суд присяжных. Светло-бежевое платье открывало ее колени в соответствии с модой. Однако вид у нее был очень строгий, очень… целомудренный. Фредерик Лемуан не мог удержаться от мысли, что горе к лицу вдове генерала Салах Эддин Мурада. Оно придало ее чертам некоторую значительность, подчеркивавшую классический тип красоты.

В ней чувствовалась порода, хорошее происхождение. После короткой заминки она села с необыкновенной элегантностью женщины, не привыкшей ожидать, когда ей предложат место.

Впрочем, Норбер де Сен-Арлес и Фредерик Лемуан встали при ее появлении. Посол же все время был на ногах.

— Уважаемая госпожа,— сказал он голосом, полным вкрадчивого сочувствия,— позвольте представить вам господина де Сен-Арлеса — главу африканского департамента Министерства иностранных дел Франции — и полковника Лемуана, сопровождающего его с поручением к правительству Судана. Я уже имел честь сообщить, что ваше прибытие в посольство явилось для всех нас предметом удивления… и беспокойства. Господа желали бы получить полную информацию до того, как приступят к выполнению своей миссии. Не согласились бы вы ответить на их вопросы?

Она положила одну на другую свои прекрасные ноги, приняла сигарету, предложенную ей дипломатом, и не без высокомерия ответила:

— Охотно. Хотя я и полагала, направляясь сюда, что вопросы предстоит задавать мне.

— Мы с удовольствием на них ответим,— мягко сказал Фредерик Лемуан,— но мне представляется важным прежде всего точно определить наши позиции.

Он приковал к себе ее внимание. Лейла пристально рассматривала его мужественное и умное лицо, склоняясь, как большинство женщин в присутствии полковника, к доверию.

— Я вас слушаю,— просто сказала она.

— В понедельник утром,— начал заместитель директора секретной службы,— ваш муж попытался захватить власть в Хартуме. Вы были в курсе его намерений, не так ли?

— Да,— последовал незамедлительный ответ.— Я знала о конечной цели, поскольку муж обсуждал этот вопрос с братом в моем присутствии. Но я ничего не знала о деталях операции. Вы понимаете, моя семья вполне… современна, как сказали бы на Западе, я сама некоторое время училась в Европе, но мы все же на земле ислама. Женщины не участвуют в предприятиях мужчин. Я знала только, что муж и брат заручились поддержкой, которая должна была обеспечить успех, и что руку помощи им протянула могущественная западная держава, а именно Франция.

— Но ведь это совершеннейшая неправда! — взорвался Сен-Арлес.— Никогда французское правительство не входило ни в какие сношения с вашим супругом. Мы…

Фредерик Лемуан сделал ему знак замолчать.

— Поймите меня, госпожа,— начал он терпеливо объяснять.— Все, что мы знаем о ваших муже и брате, говорит о них как о людях умных, рассудительных, решительных…

Комплимент, казалось, снял возникшее напряжение. Внимание женщины на этот раз с явной симпатией вновь обратилось к Лемуану.

— Итак,— продолжал Фредерик,— чтобы пойти на такое предприятие, следовало заручиться серьезными гарантиями. Знаете ли вы, кто мог им их предоставить?

Лейла отрицательно покачала головой.

— Я не знаю,— сказала она.— Мой брат обеспечивал связь с агентом французского правительства. Я слышала, что этот человек — врач, обладающий широкими связями, ведь ему удалось раздобыть и перевести значительные средства в качестве аванса в счет помощи, которую Франция обязывалась оказать новому режиму. Но это все.

Фредерик задумался на несколько секунд. Трое остальных хранили молчание, понимая, что никто не проведет этот допрос лучше представителя контрразведки. Лемуан продолжал:

— Не могли бы вы точно описать события, происходившие утром в понедельник?

— Накануне вечером я узнала,— сказала Лейла,— что час «Ч» назначен на раннее утро в понедельник. Еще раз повторю, что я не знала никаких подробностей плана. Я полагаю, что бригада, находившаяся в подчинении моего мужа, должна была захватить президентский дворец и обезвредить его охрану, а офицеры, участвующие в заговоре, должны были взять под контроль казармы, расположенные в столице.