«Может быть, Джек права? – задумалась Джудит. – Наверное, именно это я и чувствую?» Потрясенная, сломленная горем и разочарованием, она проплакала всю ночь, а наутро вышла на палубу с покрасневшими от слез глазами. С тех пор как выяснилось, что Нейтан вор и обманщик, не прошло и суток.

– Я не собираюсь признаваться, но скажи, это когда-нибудь пройдет? – отозвалась Джудит.

– Конечно, пройдет.

– Откуда ты знаешь? С тобой такого никогда не случалось.

– Это подсказывает здравый смысл, сама подумай. В противном случае половина человечества всю жизнь проливала бы слезы.

– Я сильно сомневаюсь, что половина человечества…

– Ну ладно, пусть будет четверть. Возьмем, к примеру, твою сестру. Разве она не воображала, будто влюблена в молодого лорда Гилберта прошлой зимой? Из-за него она безутешно рыдала несколько часов. А два дня спустя Джейме уже превозносила до небес лорда Томаса, веселая и счастливая, как жаворонок.

– Джейме только шестнадцать. Она может влюбляться и легко забывать, пока не узнает, что такое любовь на самом деле… Этого с ней пока не случилось. Она слишком молода.

– Значит, ты уже знаешь, что такое любовь? – спросила Джек.

– Я чувствую себя преданной, обманутой. Он заставил меня поверить, что мы друзья, а потом обокрал. Меня, нас, всех нас.

– Друзья или любовники?

– Джек!

Щеки Джудит загорелись от смущения, краска разлилась по лицу, но Жаклин трудно было смутить. Она и не подумала сменить щекотливую тему.

– Ты не легла бы с ним в постель, не сказав мне, правда? Думаю, я бы не простила, что ты скрыла от меня такой секрет.

– Я бы… не смогла.

«Это не ложь, не ложь!» – твердила про себя Джудит как заклинание. Когда-нибудь она скажет Джек правду, но только не сейчас. Ей становилось нестерпимо больно от одной мысли о минутах близости с Нейтаном. Немое отчаяние туманило голову, а сердце словно сдавливало ледяной рукой.

Слова Джек застали ее врасплох, заставив оцепенеть от неожиданности.

– Но ты не сказала мне, что он и есть наш призрак.

Джудит тихо застонала. Джек никогда не простит ее за скрытность. Слишком многое утаила она от лучшей подруги.

– Ты догадалась?

– Вовсе нет, – с обидой призналась Жаклин. – Светлые, как лен, волосы, хотя и редко, но встречаются. После того как вчера вечером за ужином ты, извинившись, вышла из-за стола, я услышала, как моя мать шепнула отцу: «Слава богу, он не сосед Дерека. Мне думается, худшее из его преступлений, что он выдавал себя за дворянина». Я спросила, о чем идет речь, и она объяснила. Тогда твое внезапное увлечение Нейтаном Тремейном сразу стало понятно.

– Он попросил меня держать это в секрете, и теперь я понимаю почему. Еще одна ложь, которую он заставил меня проглотить. Заброшенный дом ему не принадлежит. Он просто прятал там контрабандный товар. Я говорила тебе о своих подозрениях, когда мы гостили у Дерека.

– Значит, он тот самый контрабандист, которого ты видела ночью накануне нашего отъезда из Гэмпшира?

– На самом деле той ночью я его не видела. Но, встретив Тремейна на корабле, узнала в нем нашего «призрака», а из разговора с ним догадалась, что он и есть тот опасный бродяга из обветшалого дома. Я назвала его контрабандистом, бросив ему в лицо обвинения. Он, разумеется, все отрицал, но обещал объясниться в обмен на мое молчание.

– Контрабанда не такое уж великое преступление, – заметила Джек. – Знаешь, кое-кто даже считает контрабандистов настоящими героями. Я хочу сказать, не слишком приятно, когда не можешь больше позволить себе выпить чашку чаю, хотя пила его всю свою жизнь.

– Знаю. Только поэтому я и согласилась молчать.

Джек насмешливо фыркнула.

– Ну конечно, его красота тут ни при чем. Как и твои мечты о таинственном призраке, и тайная любовь к нему. Не ты ли воображала себя в его объятиях все эти годы?

– Ну, его внешность… может, и сыграла роль.

– Нечего и сомневаться. Ты бредила им еще тогда, да и сейчас не перестала. Конечно, ты можешь заявить, что он тебя соблазнил, причем не важно, правда это или нет, если хочешь заполучить его в мужья. Это, пожалуй, единственный способ спасти его от тюрьмы. Если ты и впрямь задумала выйти за него замуж.

– Ты повторяешься.

– Некоторые моменты стоит повторить. Тюрьма способна сломать любого. А у тебя пока еще есть шанс его спасти.

Страдая от нахлынувшего чувства вины, Джудит внезапно выпалила:

– Мы стали любовниками.

– Я знаю, – кивнула Джек.

– Не может быть! – ахнула Джудит.

– Еще как может, черт побери, – огрызнулась Джек. – Думаешь, вчера утром я не заметила ту глупую мечтательную улыбку, которая точно приклеилась к твоему лицу? Такое выражение я видела несчетное количество раз на лицах женщин в нашей семье. Господь милосердный! Так улыбается даже моя мать, после того как они с моим отцом…

– Я поняла.

– Я подожду, когда время залечит твои сердечные раны, а потом потребую, чтобы ты рассказала мне все в подробностях, ничего не упуская. Не могу поверить, что ты хотела скрыть такое от меня. От меня!

Джудит вздрогнула, как от удара.

– Я знаю. Тремейн хитростью вынудил меня молчать. Я пыталась добраться до правды, мне не оставалось ничего другого, как согласиться на его условия. Теперь я понимаю, что невольно подыграла ему. Он лишь тянул время, выдумывая красивые небылицы и заставляя меня в них верить.

– Скажи лучше, небылицу, в которую тебе хотелось поверить.

– Да, пожалуй. Я дала ему достаточно времени, чтобы убедить меня же, будто ему можно доверять. Это самое ужасное. Как я могла ему поверить?!

– Боже, только не плачь! Забудь все, что я тебе наговорила. Мы не станем спасать этого мерзавца. Тюрьма – слишком легкое наказание для такого, как он!

Жаклин больше ничего не сказала, лишь крепко обняла подругу. Ветер быстро осушил слезы Джудит. Она снова окинула взглядом берег – должно быть, землю одного из штатов к северу от Коннектикута. Зрелище оставило ее равнодушной. Джудит потеряла интерес к путешествию, пропал у нее и аппетит, как верно заметила Джек. Жгучая, нестерпимая боль охватила ее, вытеснив остальные чувства.

Джудит хотела посмотреть в глаза мужчине, который подло ее предал. Утром она спустилась в коридор, ведущий к импровизированному карцеру, но не пошла дальше, потому что снова расплакалась. Джудит не удалось бы удержаться от рыданий и крика в разговоре с Нейтаном – рана была слишком свежа. Да и что сказал бы в свою защиту человек, вероломно ее обманувший? В любом случае она бы ему не поверила. Тремейн лгал ей слишком часто.

И все же Джудит не могла перестать думать о нем. Перед ее глазами все еще стояла подсмотренная в каюте картина: спящий Нейтан с котенком на руках, такой милый, такой невинный. Разумеется, даже убийцы привязываются к своим питомцам. Любовь к котенку не снимает с Нейтана вины. И все же тогда в каюте он выглядел необычайно трогательно. Эта сцена навела Джудит на мысли, которые теперь ей хотелось бы забыть.

Дядя Джеймс уверял, будто Нейтан никак не мог быть одновременно и землевладельцем и вором. «Это так же невероятно, как быть контрабандистом и вором, – твердо заявил он. – Зачем вору заниматься контрабандой, если контрабанда далеко не так прибыльна, как воровство? Нет, тут либо одно, либо другое». Кстати, Нейтану, похоже, в воровстве недоставало опыта. Он действовал неуклюже, оставив после себя улику. Возможно, это была его первая попытка? А может, ему пришлось пойти на кражу из-за племянниц…

Джудит беззвучно застонала, понимая, что ищет ему оправдания. Она не могла без отвращения думать о том, что Нейтан окажется в тюрьме. Что бы он ни совершил, одна мысль о тюремной камере приводила Джудит в ужас, словно это ее ожидало жестокое наказание. Может, поэтому она чувствовала себя такой несчастной? Может, ее терзало не разбитое сердце, а сочувствие и жалость к другу. К мнимому другу. Нет, черт возьми, Тремейн не был ей другом!

– Интересно, что это за город? – проговорила Джек. – Надо отыскать географическую карту дяди Томаса и посмотреть, где мы находимся. Ты ее видела? Томас подарил ее моему отцу. Это карта всего восточного побережья Америки. Она так искусно выполнена, что отец не решился ее выбросить, хоть карту и начертил один из Андерсонов. – Жаклин рассмеялась. – Картография – дядюшкина страсть. Свои карты Томас составляет необычайно точно и подробно.