— Если уж быть откровенным, — признался Зильберман, — я не думал, что их окажется четверо. Я был уверен, что среди нас есть агент Терры, но не подозревал, что их столько… К тому же я не мог подумать, что Лануар…

— А я всегда был уверен, что Лануар — шпион, — громко заявил О’Киф. — Результаты эксперимента ничуть не удивили меня. Эти четверо выдали себя, подтасовав полученные результаты.

Зильберман подозвал к себе группу солдат.

— Найдите Тейта и приведите его сюда. Он где-то в болоте, недалеко от границы лагеря.

Солдаты отправились выполнять приказ. Их лица выражали недоумение и полное непонимание происходящего.

Отовсюду доносились раскаты колоколов громкого боя. Люди метались между домами. Лагерь был похож на растревоженный муравейник.

— На других мирах, — устало сказал Даниэльс, — действительно, проводили подобные эксперименты, но они были «чистые». Но наши враги знали, что образец «Б» имеет положительный анализ, а вместо этого умышленно признали положительным анализ образца «А».

— Да, они понимали, что мы оценим как позитивный образец «Б», — сказал О’Киф, — поскольку именно он был взят с места газовой атаки. Им оставалось только сделать свои результаты противоположными нашим. В итоге якобы нашла подтверждение теория Лануара о нашем заболевании паранойей. Именно поэтому Портбейн и предложил этот эксперимент.

— Ну конечно! — воскликнул Даниэльс. — Ведь это Лануар нашел магнитные ленты. Наверняка, Фишер и он спрятали их заранее в разрушенном корабле, а Портбейн уговорил нас согласиться на эксперимент.

— Но зачем им все это понадобилось? — внезапно спросил Зильберман. — Почему им необходимо было убедить нас в том, что мы — параноики?

— А ты еще не понял? — фыркнул О’Киф. — Разве не очевидно, что они пытались заставить всех нас сдаться властям на Фомальгауте IV, где нас тут же заперли бы в психиатрическую больницу. Естественно, обезьянолюди с Терры лезут из кожи вон, чтобы уничтожить расу, которой суждено занять их место. Но мы, конечно, не собираемся сдаваться. А эта четверка вела себя очень хитро — я едва не поверил им. Когда на экране появились результаты эксперимента и стало ясно, что голоса разделились — пять к четырем, — у меня возникли сомнения. Лишь теперь мне стало ясно, как ловко была придумана эта ловушка!

Хорстоковски внимательно осмотрел свой пистолет.

— Нужно найти Тейта и выжать из него все сведения, касающиеся их замыслов. Тогда нам все станет совершенно ясно.

— Тебе что, требуются дополнительные доказательства? — удивился Даниэльс.

— Нет, конечно. Я уверен в их предательстве. И все-таки мне хотелось бы, чтобы Тейт признал это.

— Думаю, мы не сумеем отыскать Тейта, — сказал О’Киф. — Сейчас он по всей видимости уже достиг расположения вражеских войск. Сидит где-нибудь в кают-компании огромного межпланетного крейсера и докладывает о случившемся начальству с Терры. Готов биться об заклад, что пока мы тут теряем время, они перебрасывают к линии фронта тяжелые орудия и ударные войска.

— Нам нужно срочно приступить к делу! — воскликнул Даниэльс. — Мы приведем в порядок корабль и загрузим его термоядерными бомбами. Сначала уничтожим их базы на нашей планете, а затем перенесем боевые действия на их территорию. Несколько рейдов на планеты Солнечной системы научат их не вмешиваться в наши дела.

Хорстоковски ухмыльнулся.

— Это будет нелегко: мы против всей Галактики. Однако я уверен, что победа окажется за нами. Каждый из нас стоит миллиона этих обезьянолюдей.

Тейт, дрожа всем телом, лежал среди зарослей посреди болота. Ослизлые, холодные стебли растений касались его тела. Воздух над поверхностью болота был полон ядовитых насекомых.

Тейт покрылся вонючей болотной слизью с головы до пят. Одежда его была порвана, пистолет — последняя слабая надежда на спасение — потерян во время бегства. Правое плечо нестерпимо болело и не шевелилась рука. Скорее всего, была сломана кость. Но Тейт был настолько потрясен произошедшим и напуган, что это сейчас не занимало его. Он лежал, уткнувшись лицом в жидкий ил и закрыв глаза.

Тейт знал, что обречен. Никто не смог бы выжить в болоте. Слабым взмахом руки он ударил по насекомому, которое ползло по его шее. Едва он разделался с этой тварью, как почувствовал боль, словно от ожога — это на его руку вползла гигантская болотная улитка.

Тейт застонал и замер. До его слуха донесся грозный шум лагеря. Сначала он не понял, что там происходит, но через несколько мгновений ему все стало ясно — и Тейт зарыдал.

Первый этап наступления на Терру начался.

— Ну и пекло! У вас здесь всегда так? — приторно улыбаясь, спросил полный мужчина средних лет. На нем были изрядно помятый серый костюм, несвежая белая рубашка, промокшая от пота; галстук-бабочка и панама. Судя по виду и манере держаться, он был коммивояжером, и поэтому можно было предположить, что теперь в кафе воцарится более оживленная атмосфера.

Впрочем, пока что никто из посетителей не шелохнулся, лишь спустя некоторое время разомлевшая от жары официантка сонно пробормотала:

— Только летом.

Коммивояжер не спеша закурил и все с той же сладкой улыбкой на рыхлом лице огляделся.

В дальнем углу, наполовину скрытые от посторонних глаз стенами обветшалой кабинки, сидели парень и девушка. Они были настолько поглощены друг другом, что не замечали окружающих.

Двое рабочих, сидя за покосившимся столиком, увлеченно расправлялись с гороховым супом и булочками.

Сухощавый загорелый фермер невозмутимо потягивал виски, прислонясь к буфетной стойке.

Пожилой бизнесмен в голубом костюме и при карманных часах просматривал утренние газеты, и это, видимо, было для него делом весьма серьезным.

Таксист с крысиным выражением на смуглом лице пил кофе.

Дама, зашедшая в кафе дать отдых утомленным ногам, отложила в сторону многочисленные сумки с покупками и блаженно откинулась на спинку стула.

Комивояжер оперся локтем о буфетную стойку и обратился к сидевшему рядом бизнесмену:

— Эй, любезный, интересно было бы узнать, как называется ваш городок?

— Волиат Крик, — не отрывая глаз от газеты, буркнул бизнесмен.

На какое-то время коммивояжер успокоился и тихо потягивал свою кока-колу, небрежно зажав между толстыми белыми пальцами сигарету. Затем он извлек из внутреннего кармана пиджака кожаный бумажник и озабоченно начал перебирать его содержимое: открытки, банкноты, исписанные клочки бумаги, билетные корешки и иной хлам, пока наконец не отыскал понадобившуюся ему фотографию.

На снимке была изображена обнаженная женщина лет тридцати — тридцати пяти с миловидным лицом и восемью небольшими упругими грудями.

Коммивояжер взглянул на снимок, хихикнул и вновь сделал попытку завязать разговор:

— Вот, взгляните-ка, — он бросил карточку на буфетную стойку.

Бизнесмен не отрывался от газеты.

— Да вы только посмотрите сюда, — коммивояжер толкнул соседа локтем.

Тот скользнул глазами по снимку и брезгливо поморщился:

— Да я такое уже видел, и не раз, — бизнесмен вновь уткнулся в газету.

Коммивояжер ничем не выказал досады, тем более, что от его внимания не укрылось, с каким любопытством старик-фермер посматривает в их сторону.

Продолжая добродушно улыбаться, коммивояжер протянул карточку фермеру.

— Что скажешь, папаша? Нравится? Лакомый кусочек, не так ли?

Фермер, не спеша, рассмотрел снимок, зачем-то перевернул, так же внимательно изучил засаленный оборот, вновь взглянул на лицевую сторону и отшвырнул. Скользнув по буфетной стойке, фотография упала на замызганный пол изображением вверх.

Коммивояжер поспешил поднять ее и заботливо, почти нежно, вложил обратно в бумажник.

Официантка, наконец-то пробудившаяся ото сна, теперь не без интереса поглядывала в его сторону.