— Но Танака — прекрасный профессионал, — вступилась она за учительницу.

— Профессионал? — Хидэо поджал губы. — Да ведь она разведена!

Он говорил так, словно в связи с этим прискорбным обстоятельством говорить о достоинствах Танаки не приходится. А гримаса презрения на его лице относилась не только к Танаке, но и к тем странным людям, которые бросают попечительство добропорядочных профессорских жён в Шимин-центре, предпочитая учиться Бог знает у кого.

— Ну и что же, что Танака разведена? — возмутилась она. — Какое отношение это имеет к её работе? Разводы давно стали обычным делом.

— Обычным?! — воскликнул Хидэо. — Какие неправильные у Вас мысли! Что тут обычного? Развод — это ужасно! — Хидэо сердился так, словно это она придумала разводы. — Знаете, Танаку вообще держат в университете только потому, что найти хорошего преподавателя японского за небольшое жалование трудно.

Хидэо грустно поник.

— Раньше в Японии разводов не было. А теперь, к сожалению, они появились и у нас. Не понимаю я, как это люди так легко разводятся и женятся вновь, — он растерянно развёл руками. — Ведь требуется столько времени и усилий, чтобы приспособить жену!

Наиболее точный перевод английского глагола, который он употребил, был именно "приспособить". Или "подогнать". Мысль о том, что женой можно пользоваться в таком виде, как она есть, Хидэо отверг, обозвав её легкомысленной. Он был твёрдо уверен: без предварительной подгонки женщина к употреблению не годится. И слов "привыкать друг к другу" он не принял. В его понимании этот процесс был односторонним — приспособиться полагалось жене. А мужу полагалось её приспособить, подогнать. Должно быть, то, что делал теперь Кеничи с Леночкой, и было такой "подгонкой"?

Нудный осенний дождь шёл до самого вечера. Подходя к своему дому она разглядела сквозь пелену дождя полускрытую дешёвым зонтом знакомую фигуру. На сей раз Танака согласилась зайти в гости. Может, потому, что неправильно поняла фразу: "у меня недавно уехал муж". И решила, что перед ней ещё одна оставленная жена, равная ей по положению, подруга по несчастью?

— Я давно живу одна, больше десяти лет, — рассказывала Танака. Отогревшись у неэкономно включённого на полную мощность обогревателя, насытившись щедрой русской закуской, она стала разговорчивее, откровеннее. — Когда мы с мужем обсуждали какие-то новости или фильм, я всегда высказывала ему своё мнение. И не всегда наши мысли совпадали. Ему это не нравилось. У нас в Японии женщина должна молчать. Именно этого ждут от неё японские мужчины. Им не интересно, что мы думаем. — Лучше, если женщина не думает вообще — так получалось из её рассказа, а Танака думала, говорила. И ещё работала. — В университете меня считали хорошим преподавателем, обещали прибавить жалование, — горделиво говорила Танака. — Конечно, муж радовался, когда я приносила деньги, лишние деньги в доме не помешают, но… — Японские мужья плохо переносят что-то лишнее в жизни своих жён, кроме положенного — муж-дом-дети — этого Танака не говорила. Это было ясно и так.

Муж Танаки подал на развод. В связи с несходством характеров. В связи с наличием у жены характера — так было бы правильнее сказать. Он ушёл и оставил жену одну с двумя дочерьми.

— Отец часто видится с ними?

Танака удивлённо подняла глаза — сама мысль о том, что разведённый муж захочет увидеть детей, показалась ей странной.

— У нас в Японии расставшись с женой отец забывает о детях. Впрочем, наши мужчины не очень помнят о них и тогда, когда живут с семьёй — они слишком много работают. И потом, вскоре после развода, мой муж женился, у него появились новые дети. Ему нет нужды навещать старых.

Сама Танака замуж не собиралась.

— Нет, нет! — отчаянно мотала она головой. — У нас в Японии разведённые женщины больше замуж не выходят.

И про романы спрашивать Танаку не стоило — заношенное платье с плохо отстиранными пятнами ясно говорило — эта женщина поставила на себе крест. Хотя она была ещё молода, красива. И очень умна.

— Я не смогу пригласить Вас в гости, — смущённо говорила Танака, прощаясь. — Я снимаю маленькую квартиру. Теперь я работаю только на половину ставки…

Дождь шёл всю ночь. Утром серый осенний город выглядел убогим, сирым… Она решила пойти к женщинам в Шимин-центр, посоветоваться — чем помочь Леночке? Мидори, выслушав историю, грустно усмехнулась.

— Да, наша страна — больше не исключение. Мы становимся как все, у нас теперь разводятся всё чаще, — Мидори знала, что говорит, она работала в суде, занималась разводами. — Но одна японская особенность у нас всё-таки осталась — на развод подают исключительно мужчины. Чуть не угодит жена — тут же вон. Хотя и это теперь меняется. В последний год у меня появились дела, где освободиться хотят женщины. Если мужчина пьёт и не приносит денег. Но это — редкость. Хотя…

Мидори взяла со стола газету, перевела маленькую заметку. Молодые японки стали бросать разочаровавших их мужей сразу после возвращения из свадебного путешествия, прямо в международном аэропорту Нарита. Этому даже придумали название — развод "а-ля Нарита".

— Молодые девчонки стали теперь совсем другими, не такими, как мы, — вздохнула Мидори. — Они больше не хотят браков по сговору, сами ищут себе женихов, сами бросают… — И вдруг сказала с тревогой: — Мои сыновья не женаты, хотя им под тридцать. Теперь нелегко найти хорошую девушку, которая уважала бы наши традиции…

Современная дама Мидори для своих сыновей хотела невест в старом японском стиле. А попади ей в невестки Леночка, она тоже, наверное, попыталась бы заставить её вставать чуть свет. И варить мисо-суп…

Порывистый листобой

Спрятался в рощу бамбука

И понемногу утих.

Басё

Задумал муравей Фудзияму сдвинуть.

Японская пословица

То ли город, где она жила, был слишком маленьким, то ли маршруты университетских людей похожими, но свои встречались на улицах удивительно часто. И не всегда эти встречи были желанными. Как раз в том месте, где она решила перейти проспект, затормозила у светофора Тойота Хидэо. А из окна замахала ручкой Намико. Пришлось сесть в машину и соврать, что направляется в университет, хотя шла она в город прогуляться. Супруги Кобаяси возвращались с вокзала — провожали невестку и сына. Молодые заезжали всего на один день, чтобы привезти на хранение кое-какие вещи, ведь они переезжали в другой город. Новость была неожиданная — полугода не прошло с тех пор, как Митиё и Нацумэ устроились после свадьбы в новой квартире. И теперь вдруг решили переезжать?

— Решение принимали не они, а руководство компании, где работает Нацумэ, — строго сказал Хидэо. — Сына посылают на курсы в Токио на два года.

— А как относится к переезду сам Нацумэ? Эти курсы полезны для него?

Хидэо пожал плечами. А Намико сказала несмело:

— С переездом Митиё потеряет работу…

Компания, где работала Митиё, имела отделение в Токио, и начальник Митиё обещал поговорить с токийским управляющим, чтобы женщину устроили на работу. Но пока места не было.

— Молодым придётся жить только на жалованье Нацумэ, — вздохнула Намико.

— Это даже неплохо, что Митиё не будет работать! — перебил жену Хидэо. — Устройство дома на новом месте потребует от неё много усилий.

— Но в Токио масса возможностей, Митиё может поискать работу сама и не ждать, пока ей что-то предложит бывший шеф! — предположила она.

— Мы, японцы, не делаем так! — строго пресёк её рассуждения Хидэо. — Митиё поступит так, как велит начальник! И Нацумэ тоже.

Послушные, однако, ребята эти Нацумэ и Митиё — переезжали, куда велит начальник, по его воле женились…

Намико рассказывала, что женитьбу сына устроил его шеф. Этот разговор случился ещё в мае, когда она была в дома Кобаяси в День мальчиков. Тогда Намико показывала свадебные фотографии сына, где его начальник стоял в самом центре, ближе к Нацумэ, чем отец.