Два молота: один настоящий, а другой поддельный — лежали рядышком на платформе.

Флинт взял один из них и вложил в руки юноши. Он нежно сжал пальцы Армана на его рукояти. Молот излучал мягкое сияние, осветившее хилара.

Боль, терзавшая израненное тело, отступила. Маска страдания, искажавшая лицо, разгладилась. Он прижал Молот к груди.

— Я герой, — прошептал он. Его губы едва двигались. — Арман… Карас.

С этими словами он сомкнул веки и испустил дух. Глаза Флинта наполнились слезами. Внезапно он сделался невероятно старым, усталым и больным. Он погладил руки молодого гнома, которые даже после смерти крепко сжимали Молот. И тут ему вспомнились слова седобородого старца, услышанные в гробнице.

— Ты не Арман, меньший Карас, — прошептал Флинт отлетавшей душе. — Ты Пайк, сын Хорнфела, герой, спасший Молот Караса, и так тебя запомнят в веках.

Гном поднял подделку. Некоторое время он держал ее в руках, прося прощения у бога и окончательно расставаясь со своими мечтами. Затем оглянулся вокруг, дабы убедиться, что за ним никто не следит. Гномы и дракониды сошлись в схватке, они яростно рубились, наносили удары, боролись врукопашную, истекали кровью и умирали. Никто не смотрел на него, кроме одного существа. Широко открытыми от изумления глазами на Флинта уставился Тассельхоф.

— Ну и ладно, ему все равно никто не поверит, — буркнул Флинт.

И он закинул молот в яму.

Исходившее от Молота Караса сияние озарило храм, воодушевив гномов и деморализовав их врагов. Но только Хорнфел поверил в близость победы, как внутрь вошли сотни вооруженных до зубов гномов. На их знаменах он узнал герб дэргаров, и тут Хорнфела охватило отчаяние, потому что тайвары приветствовали своих темных союзников.

Но свет Молота не померк, и Хорнфел удивленно наблюдал, как дэргары ополчились на тайваров, яростно отсекая протянутые в приветствии руки и топча распростертые у ног тела.

В пылу сражения Хорнфел оказался далеко от сына, но с гордостью сознавал, что где-то отважно бьется Арман с Молотом Караса в руках.

Даже во время сражения с гномами Грэг продолжал следить за Дрэй-йаном. Обычно ничто не грело бозаку душу так, как хорошая схватка, но сегодняшняя битва не доставила ему удовольствия. Поначалу ему нравилось наблюдать за игрой Дрэй-йана, он широко улыбнулся, видя, как Повелитель Верминаард свалился в яму, и слыша фырканье и шепот своих солдат, не посвященных в тайну и полагавших, будто они стали свидетелями бесславной гибели своего ненавистного командира. Грэг видел, как выполз из ямы Дрэй-йан, но затем ему пришлось полностью переключить внимание на врага. Вот тут-то удовольствие и закончилось.

Все шло вовсе не так, как планировал Грэг. Он надеялся застигнуть гномов врасплох, а вместо этого сюрприз приготовили драконидам. Ему действительно пришлось себя выдать, так что гномы сообразили: в Торбардин пробралась «ящерица». Но одна «ящерица» еще не армия, и гномы не должны были догадаться о готовящемся нападении. Но почему-то они это предвидели. Возможно, их предупредили распроклятые люди, то и дело встающие у него на пути.

На стороне гномов оказался значительный численный перевес. Грэг рассчитывал разделаться с несколькими стражниками, а сражаться пришлось с четырьмя армиями: хиларами, дайварами, кларами и дэргарами. Грэг планировал смести сопротивлявшихся одним быстрым ударом, а не сражаться за каждую пядь этих проклятых подземелий.

Его ненадежные союзники тайвары оказались вовсе никудышными воинами. Вначале из-за неосторожности тайваров клары обнаружили потайные туннели и с помощью своих червей-камнегрызов обрушили большее их число, заблокировав внутри его лучшие силы. Во время сражения тайвары охотнее мародерствовали, чем бились, забыв все на свете. Они обыскивали тела союзников и врагов в надежде обнаружить золото и прочие ценности. Набрав добычи, они мгновенно ретировались с поля битвы, покидали храм и забивались в свои крысиные норы.

Сражаясь с гномами, Грэг с нетерпением ждал, когда же Дрэй-йан заполучит в свои лапы проклятый Молот и принудит врагов сдаться. Наконец Молот оказался в руках у Дрэй-йана, во всяком случае, так показалось Грэгу. На какую-то секунду он отвел глаза, перерезая горло врагу, но когда он снова поднял взгляд, то увидел, как Дрэй-йан бьется с гномом, завладевшим Молотом, излучавшим красное сияние. Аураку явно требовалась помощь. Грэг попытался пробиться к своему командиру, однако гномы окружили его со всех сторон, принудив сражаться за свою жизнь. Потом он увидел только, как гном сбросил Дрэй-йана обратно в яму!

Отчаянные крики до смерти перепуганного аурака навели Грэга на мысль о возможности прибрать власть в Пакс Таркасе к рукам. Повелитель Драконов Верминаард, наконец, мертв. Дрэй-йан — тоже. Грэг уже представлял в красках, как возложит вину за поражение на своих погибших командиров.

В отличие от Дрэй-йана, Грэг никогда и не мечтал о титуле Повелителя Драконов. Политика его заботила мало. Он хотел лишь одного — быть хорошим командиром и выигрывать сражения во славу Темной Королевы. Он понял, что битва проиграна. Не было ни позора в необходимости покинуть поле битвы, ни смысла понапрасну терять хороших солдат в безнадежном деле. Грэг издал пронзительный крик. Дракониды поняли команду. Они начали медленно и организованно отступать.

Сгруппировав свои силы, Грэг отвел их к южному туннелю, по которому они и вошли в Торбардин. Несколько отважных гномов во главе с двумя людьми пустились в погоню, но дракониды передвигались намного быстрее гномов и даже людей. Грэг спрятал свое войско в одном из потайных туннелей, не обнаруженном кларами, а сам вернулся закончить дельце с Реалгаром. По завершении Грэг по подземному ходу вывел уцелевших в сражении драконидов обратно в Пакс Таркас.

Когда-нибудь Грэг вернется в Торбардин.

Когда-нибудь его Королева одержит победу.

Сражение в храме закончилось почти так же внезапно, как и началось. Видя отступление драконидов, тайвары, не способные сражаться самостоятельно, либо разбежались, либо сдались. Как оказалось, Реалгара среди них не было. Он руководил сражением с тыла, и, едва заподозрив возможность поражения, тан предусмотрительно скрылся.

Когда храм освободили, битва закончилась и пленных увели, Хорнфел послал своих солдат с приказом обыскать каждую щель, трещину или нору в Торбардине, пока они не найдут Реалгара. Хилар велел привести тайвара живым, желая призвать к ответу за его преступления. Все время, пока приходилось отдавать различные приказания, Хорнфел расспрашивал всех и каждого о своем сыне. Никто не видел Армана Караса и не знал о его судьбе. Только одно было достоверно известно: Молот сиял все время, пока продолжалась битва, согревая сердца и вселяя надежду в души защитников Торбардина.

Хорнфел уже представлял, какой закатит пир в честь победы и как отпразднует ее вместе с сыном, как вдруг заметил нейдара, почтительно ожидавшего в стороне. От одного взгляда на печальное лицо старого гнома сердце Хорнфела сжалось.

На несколько секунд он спрятал лицо в ладонях, но затем самоотверженно поднял голову и тихо попросил:

— Отведи меня к сыну.

Друзья стояли поодаль. У Таниса на руке алела рана. Стурма украшала рассеченная бровь, он еще не до конца оправился от последствий волшебного взрыва. Карамон сломал руку, ударив драконида в челюсть. Рейстлин, вероятнее всего, не пострадал, но сказать наверняка никто не мог, ведь лицо мага по обыкновению скрывал капюшон, а в ответ на расспросы он упорно молчал. У Тассельхофа была разорвана рубаха, а по лицу размазаны слезы и кровь.

— Как это случилось? — произнес убитый горем Хорнфел. — В пылу сражения я ничего не видел.

— Твой сын жил и умер как герой, — ответил Флинт. — Спрятавшийся в яме драконид набросился на него, пытаясь отнять Молот. Драконид ударил Армана отравленным ножом, но, даже чувствуя приближение смерти, твой сын не сдавался, он убил драконида и сбросил тело в яму.