Первым пунктом ее было требование единобожия. Наиболее ярко оно выражено в формуле: «Он — Аллах — един, Аллах, вечный; не родил и не был рожден, и не был Ему равным ни один!» (112, 1–4). Уже здесь проявилась полемическая тенденция в отношении христианского учения о боге-Сыне. Неоднократно в Коране говорится, что у Аллаха «нет товарищей» и что всякий, кто приписывает ему товарищей, даже рожденных им, многобожник. Утверждения этих нечестивцев Коран считает настолько вопиющими, что усматривает в них опасность стихийных бедствий: «Небеса готовы распасться от этого, и земля развергнуться, и горы пасть прахом от того, что они приписали Милосердному сына» (19, 92–93). И дальше следует установка, которая подчеркивает исключительное положение Аллаха во Вселенной в сравнении как с людьми, так и с ангелами и бесами: «Всякий, кто в небесах и на земле, приходит к Милосердному только как раб…» (19, 94). Это положение выглядит вполне монотеистически.
Тем не менее и к исламу относится общий тезис, касающийся монотеизма всех догматических религий: его надо понимать условно, а не абсолютно. Из всех этих религий ислам в наибольшей мере приблизился к монотеизму, хотя и не достиг его полностью.
Как и в других религиях, в исламе наряду с существом, которое именуется богом и представляется как добрый бог, людям предлагается верить в реальное существование противостоящего ему злого бога, именуемого в Коране либо Шейтаном (сравни древнеевр. Сатана), либо Иблисом (сравни греч. Диаболос). И конечно, не обходится без меньших добрых богов (ангелов) и меньших злых богов (демонов, джиннов). Правда, одно место в Коране можно истолковать так, что ангелы и джинны, как и люди, должны будут умереть в день светопреставления, но это весьма натянутое толкование. Сказано: «И протрубят в трубу и поражены будут, как молнией, и те, кто в небесах, и те, кто на земле, кроме тех, кого пожелает Аллах. Потом протрубят вторично, и вот — они стоя смотрят» (39, 68). В дальнейшей процедуре страшного суда ангелам, как и джиннам, предстоит так много работы, что их «поражение» может быть лишь кратковременным.
К тому же из массы сверхъестественных существ ангельского чина Коран выделяет четырех «макрибун» — ангелов высшей категории, соответствующих иудейско-христианским архангелам даже по именам: Джабраил (Гавриил), Микаил (Михаил), Азраил и Исрафил 45. Джабраилу присвоено наименование «рух аль коде» — святой дух, что приближает его, во всяком случае по имени, к третьему лицу христианской Троицы.
Чтобы подчеркнуть принципиальное различие между богом и ангелами, иногда указывают на то место Корана, в котором людям якобы запрещается поклоняться ангелам. Оно выглядит так: «И не прикажет Он (Аллах. — И. К.) вам, чтобы вы взяли ангелов и пророков господами. Разве же Он прикажет вам неверие после того, как вы — предавшиеся?» (3, 74). В старом переводе Корана, сделанном А. Николаевым с французского перевода, эта фраза сформулирована более определенно: «Бог не разрешает вам избирать своими владыками ни ангелов, ни пророков». Больше того, по Корану, после сотворения Адама ангелам было приказано поклоняться ему, и только Иблис отказался сделать это, за что и был проклят. Таким образом, можно считать, что в раннем исламе ангелы занимают принципиально иную позицию, чем Аллах, а это подкрепляет положение о весьма строгом монотеизме данной религии. Тем не менее остаются в силе те характеристики ангелов и джиннов, которые позволяют рассматривать их как сверхъестественные существа, наделенные силой, ставящей их в один ряд с богами. Сохраняет, следовательно, свое значение положение об условном характере монотеизма в исламе, хотя в последнем его следует признать несколько более строгим и более соответствующим своему названию, чем в других «высших» религиях.
Требуя верить в Аллаха, Коран не может не говорить о свойствах и характере этого наивысшего существа. Прежде всего возникает вопрос о его имени. Одного старомекканского Аллаха оказывается мало, богу приписывается большое количество разных имен, но те из них, которые приводятся в Коране, являются лишь эпитетами, характеризующими те или иные его свойства: «…милостивый, милосердный… царь, святой, мирный, верный, охранитель, великий, могучий, превознесенный… творец, создатель, образователь», а в общем «у Него самые прекрасные имена» (59, 22–24).
Аллаху приписываются те же свойства, которыми наделяют своих богов иудейство, христианство и зороастризм: всеведение, всемогущество, высочайшая творческая активность, абсолютная праведность и т. д. И столь же наивными и антропоморфными выглядят эти коранические характеристики бога. Так, желая подчеркнуть его могущество, Коран сообщает, что после сотворения им Вселенной его не коснулась усталость (50, 37), да и вообще «не овладевает Им ни дремота, ни сон…» (2, 256).
Араб VII в. наделяет своего бога теми характеристиками, которые присущи ему самому. Аллах мстителен, повторяется во многих местах Корана, он — «обладатель мщения» (3, 3). Неприглядные нравственные качества, приписываемые Ветхим заветом Яхве, в не меньшей мере присущи и Аллаху. Его действия по существу не могут быть разумно мотивированы. Он, например, желает, чтобы люди воевали друг с другом: «…если бы Аллах захотел, то не сражались бы… но Аллах делает то, что пожелает» (2, 254). Он мог бы сделать так, чтобы все люди исповедовали истинную веру, но в его намерения входит, чтобы некоторые совращались в неверие: «Если они отвратятся, то знай, что Аллах хочет поразить их за некоторые их грехи» (5, 54). Одних людей он направляет по праведному пути, других — по ложному: «Аллах сводит с пути, кого пожелает, и ведет, кого желает» (14, 4). Трудно представить себе тот принцип, которым руководится всевышний, выделяя людей, получающих от него вместо откровения ложные ориентиры. Это — отверженные, созданные специально для ада: «Мы сотворили для геенны много джиннов и людей…» (7, 178). Бог сводит с истинного пути плохих людей, а хорошим дает свое откровение. Но плохими люди становятся в силу того, что были введены в заблуждение богом, праведными же делаются именно в результате того, что получили откровение. Этот порочный круг в более широком плане фигурирует в учении ислама, связанном с предопределением.
Аллах тщеславен и славолюбив, он создал людей и джиннов только для того, чтобы они ему поклонялись (51, 56). Он хитер: «…Аллах — лучший из хитрецов» (3, 47); «…у Аллаха— вся хитрость» (13, 42). В чем, однако, бог стоит неизмеримо выше всех остальных живых существ, будь то люди или джинны, что обеспечивает ему исключительное положение — это то, что он первотворец, он создал Вселенную. В сравнении с Ветхим заветом здесь сравнительно мало нового: в частности, фигурирует тот же шестидневный «производственный цикл». Подчеркивается, правда, что небеса созданы без каких бы то ни было опор, которые были бы видны людям, сообщается, что он «распростер землю и устроил на ней прочно стоящие (горы) и реки и из всяких плодов устроил там пары по двое» (13, 3). На построение неба и земли богу понадобилось по два дня; с небом дело оказалось довольно сложным, ибо его пришлось делить на семь небес, а ближайшее к земле — разукрасить «светильниками и для охраны» (41, 11).
Аллах не только сотворил мир, но непрестанно управляет им.
Так же как иудаизм и христианство, ислам стоит на той позиции, что все происходящее в мире предопределено волей бога и, как уже говорилось, все направление деятельности людей предумышлено им. Невозможно даже допустить, чтобы предопределение божие было исправлено в лучшую сторону. Но в Коране же можно найти и такие тексты, согласно которым от Аллаха исходят только добрые дела, а злые — от людей. Иногда противоположные решения вопроса о предопределении и свободе воли даны чуть ли не в одном стихе Корана. Вот, например: «…если постигнет их (людей. — И. К.) хорошее, они говорят: «Это — от Аллаха», а когда постигнет их дурное, они говорят: «Это — от тебя». Скажи: «Все — от Аллаха». Почему же эти люди никак не могут понять рассказа? Что постигло тебя из хорошего, то — от Аллаха, а что постигло из дурного, то — от самого себя» (4, 80–81).
