И тогда он вспомнил недавнюю ночь, когда она вывела его из состояния изнеможения, оживила его ум и тело, потому что горела страстным желанием. Он снова увидел ее лицо перед самым оргазмом, то, как она, казалось, забыла обо всем на свете, стала обычной женщиной, испытывающей плотские наслаждения. Вот когда она была слабее всего, беззащитной нимфоманкой. Вот когда он нанесет удар, схватит ее руками за шею, сожмет; он закроет глаза, почувствует, как она пытается вырваться, как ее сопротивление все ослабевает. Потом — смерть. Потом — бегство.

Внезапно он почувствовал, что у него произошла эрекция, что его тело сладострастно отозвалось на эту новую и ужасную фантазию, у него возникло непреодолимое желание удовлетворить себя. Нет, я не должен этого делать. И все же мысль эта пришла к нему тогда, когда он занимался любовью, и осуществлена будет тогда же. Сегодня, завтра, когда бы ни было. Сейчас ему надо выбросить эту мысль из головы, но вернуться к ней, когда он будет в возбуждении.

Джоби провел день бессмысленно, только поиграл на гитаре. В этом тоже не было смысла, потому что он никогда больше не станет выступать перед публикой. Когда он убежит отсюда, он оставит гитару здесь, разобьет, разрушит навсегда эту уродливую часть своей жизни. Потом начнет все сначала.

Он стал рыться в вещах Салли Энн; несколько платьев, белье, интересно, нет ли здесь его пропавшего амулета? Он даже откинул потрепанный ковер, но амулета нигде не было. Он и не был нужен Джоби, просто хотелось подтвердить свою догадку. Она украла его. Еще одна улика против нее, еще одна причина убить ее.

Салли Энн вернулась после семи, вид у нее был измученный.

— Кажется, снег пойдет. — Она опустилась на колени и стала греть руки у электрокамина, из которого вылетали искры. — Хотя на улице чертовски холодно, может быть, снега и не будет.

Где ты была, Салли Энн? Если она и почувствовала этот вопрос, она не ответила. Тепло, казалось, оживило ее.

— Нам не помешает пораньше лечь спать, — сказала она.

Джоби напрягся. Нет, я не стану этого делать. Я не могу, я же не убийца. Ты убила Тимми Купера, правда? Нет. Все говорят, что да. Суд присяжных вынес приговор: смерть от несчастного случая. Суд не всегда прав. Многим убийцам удалось уйти, посмеиваясь над законом, показывая нос обществу.

— Я была в агентстве, подписала для тебя контракт. Очень выгодный, — она улыбнулась.

Я больше не хочу выступать, но я не стану спорить, потому что ты уже будешь мертва тогда, Салли Энн.

— А... ладно.

— На одной ферме за городом будет поп-фестиваль на открытом воздухе перед Рождеством.

— Боже, в такую погоду?

— Там поставят большой шатер. После Рождества в город приезжает цирк, и я думаю, организаторы решили нажиться на месте. Только один вечер, но деньги хорошие. Восемьдесят фунтов за концерт. Нет худа без добра, из-за беспорядков в «Сельском ручье» ты попал в газеты, а то бы так и остался певцом в пабах. Концерт в следующее воскресенье. Мне надо завтра снова позвонить в агентство, чтобы все как следует узнать.

Только завтра тебя уже не будет в живых, Салли Энн.

— Надо бы нам что-нибудь пожевать. — Она отодвинула дверцу шкафчика и стала изучать этикетки на банках. — Опять придется есть бобы, Джоби.

Тайная вечеря, Салли Энн. Твоя последняя трапеза. У него уже начиналась эрекция, и это было прекрасно.

Салли Энн была не в настроении, черт бы ее побрал. Джоби смотрел, как она раздевается, как бросает одежду на стул у постели; все ее движения были небрежны, никакого возбуждающего стриптиза. Она скользнула в постель, закрыла глаза и громко вздохнула. Что бы она ни делала, где бы она ни была, она страшно устала.

Он медленно разделся, пытаясь привлечь ее внимание. Проклятье, он должен ее возбудить, это единственный способ. Он подошел к кровати, встал в ногах, выпрямился; свет висячей лампочки освещал его наготу. Посмотри на меня, Салли Энн, вот каким я был те ночи, когда ты являлась дразнить меня в моих фантазиях. Смотри на меня, воспылай ко мне страстью.

Она пошевелилась, открыла глаза, увидела, посмотрела равнодушно, заскользила по нему взглядом, задержавшись на секунду-две на нижней части его тела, потом встретила его взгляд. На лице ее было отсутствующее выражение, как будто мысли ее были далеко.

Ради Бога, скажи же что-нибудь, Салли Энн!

Когда она заговорила, в голосе ее послышалось раздражение: — Разве ты не видишь, что я совершенно разбита, Джоби?

Да, он видел это, но это не имело значения. Я хочу (убить) тебя. Он кивнул: — Я тоже устал, но я не смогу заснуть, пока не... Я люблю тебя, Салли Энн.

Она снова закрыла глаза, и тогда он подошел к ней, забрался на четвереньках на постель, откинул одеяло, пожирая глазами ее обнаженное тело, свернувшееся для сна, ощущая аромат ее плоти и легкий запах мускуса; Салли Энн, какая она была раньше, не такая, как теперь. Мягко, но твердо он развел ей ноги, чувствуя ее сопротивление. Разве ты не видишь, что я устала?

Как будто все его тело было в огне, он дрожал точно так же, как во время их первой незабываемой ночи. Ее физическая податливость его превосходящей силе заставила участиться его дыхание, он гладил пальцами ее мягкую плоть, пока она не стала влажной.

Ее глаза все еще были закрыты, она не открыла их даже когда он склонился над ней, прижался губами к ее губам. Он почувствовал, как она слегка задрожала, почти ответила. Сегодня ночью я буду властвовать, Салли Энн, и это будет конец. Его руки гладили ее тело, поднимаясь от груди к шее, лаская нежную кожу; он боролся с желанием схватить ее за шею и с силой сжать.

Зеленые глаза заглянули в его глаза, заставили его виновато убрать пальцы с ее шеи, вернуться к грудям, обнаружив, что соски ее тверды и стоят. Нет, Салли Энн, ты ошибаешься, я ни о чем таком не думал. Клянусь Богом, что не думал. Она улыбнулась, на лице ее было непонятное выражение.

Получилось! Усталая рука ее внезапно ожила и стала искать его, нашла, стала поглаживать и сжимать. Его возбуждение быстро росло, он испугался, что эякуляция может произойти раньше времени, сорвать его планы, он попытался изо всех сил сдержаться, спрятав лицо у нее на груди, чтобы она не смогла прочесть его мысли.

Салли Энн сбросила с себя мантию изнеможения, ее гибкое тело отвечало ему, угрожая взять на себя главную роль. Нет, не сегодня ночью, Салли Энн. Эта ночь, наша последняя ночь, должна быть моей. Почувствовав, что она готова, он вошел в нее, наклонясь над ней на коленях, стараясь не встретиться с ней взглядом, но когда он посмотрел украдкой, глаза ее все еще были закрыты. Он с безжалостной решительностью совершал толчки, чтобы сделать ее своей рабыней, чтобы заставить ее безмолвно просить его; он видел, что время близится.

Она тихо стонала, начиная дрожать, его собственные ощущения набирали силу. Они были почти у обрыва, готовые в любой миг сорваться вниз. Джоби поддержал свое тело, положив руки на ее обнаженные плечи; он медленно перемещал их к ее шее по мере того, как обострялись его чувства. Он неотрывно смотрел на ее стройную шею. Такая красивая, такая хрупкая. Так легко...

С каждой секундой все ближе; пробуждалась его дремлющая ненависть к Салли Энн, смешанная с его любовью к ней — смертельная смесь. Он вспомнил Харриэт Блейк, которая научила его всему этому и которая поплатилась за это жизнью, убитая Салли Энн с помощью какой-то телепатии. Он слышал безумное квохтанье кур; какой-то шум пытался заглушить предупреждение Элли Гуда. Шум, который мог быть пожаром на «Амоко» Тэннинга; пламя ненависти и зла.

Он почувствовал, что у нее наступил оргазм, она извивалась в экстазе, обхватив его дрожащими ногами; пальцы Джоби сгибались, двигаясь к шее. Сейчас!

Он достиг оргазма, когда руки его сомкнулись на ее шее, это был пик наслаждения; он начал сжимать ей горло, сначала не очень сильно. Это тебе за всех тех, кто погибли от твоей руки, Салли Энн, и за меня тоже. Я всегда буду помнить тебя, всегда буду любить.