Тревер тем временем поднялся в рабочие помещения, рассчитывая застать там Фрэнка — если, конечно, самые худшие опасения не подтвердятся, и с Рейнольдсом все в порядке, то где же еще быть этому трудоголику? Но увы, он не обнаружил ни его, ни Джошуа, вообще ни единой живой души, хотя было похоже на то, что работа велась постоянно и была прервана лишь ненадолго. Это обнадеживало. Тревер мельком взглянул на светящиеся мониторы — Фрэнк с его страстью к порядку отключил бы их, собравшись отлучиться надолго, стало быть, должен был возвратиться с минуты на минуту. Он не ошибся. Рейнольдс не просто вернулся, он ворвался в лабораторию с таким видом, словно за ним гналось полчище вышедших из‑под контроля андроидов. Треверу трудно было припомнить, когда он прежде видел его в похожем состоянии, да и было ли такое вообще. Обычно Фрэнк являл собою классический пример невозмутимой уверенности и никогда не терял самообладания. А сейчас — грязный, с исцарапанным лицом и перевязанной не первой свежести бинтом кистью, он выглядел ужасно. Но главное — его безумные глаза, выражение которых при виде Тревера сделалось вообще неописуемым.

— Что это с тобой? Похож на только что использованный ершик для чистки унитазов.

— Ты? — выдавил Фрэнк, словно лицезрел фантом.

— Да вроде, — Тревер шагнул к Рейнольдсу и крепко обнял его. — Знал бы ты, как я рад видеть твою рожу, старина.

— Мне надо выпить, — сказал Фрэнк, едва он, наконец, отпустил его. — Мне что‑то нехорошо…

— Вижу. Кто это тебя так отделал?.. Ладно, можешь пока не отвечать. Главное, ты жив. Мне ведь тоже досталось будь здоров, вообще чуть не сдох. Потом расскажу, вот вместе и разберемся, — Тревер, поддерживая Рейнольдса, заметно припадавшего на одну ногу, довел его до жилых помещений первого этажа. — У тебя ничего не сломано? По — моему, тебе нужен толковый врач.

— Обойдусь.

Фрэнк стянул с себя изорванную рубашку, продемонстрировав Треверу массу ссадин и синяков, покрывавших его атлетический торс. Тот помог ему обработать «боевые раны», стараясь не задавать вопросов в ожидании, что Фрэнки разговорится сам. Но тот молчал.

— А с рукой что у тебя? — все‑таки не выдержал Тревер.

— Джошуа, — Рейнольдс страдальчески поморщился. — У него произошел психический срыв. Набросился на меня без всякой причины, началась драка, он сбил меня с ног и раздробил кисть каблуком, а потом исчез. Я пытался найти его, но пока безуспешно.

— Когда это случилось? — у Тревера не укладывалось в голове, что такое наивное и миролюбивое создание, как Джошуа, оказалось способным проявить столь чудовищную агрессивность.

— Вчера. У него начался бред, галлюцинации, я хотел помочь ему, но он уже был неадекватен, не понимал, кто перед ним…

— Может, его нужно было просто успокоить, Фрэнки. Джошу всегда было довольно всего нескольких доброжелательных слов, но мне почему‑то кажется, что ты даже не пробовал их найти.

— Доброжелательных?!.. Посмотрел бы я на тебя, окажись ты один на один с буйным сумасшедшим, — возмутился Рейнольдс.

— Вот что я тебе скажу, старина. Джошуа — не буйный сумасшедший. Не знаю, что там у вас произошло, но вероятно, ты его просто достал. Ты и раньше обращался с ним как с умственно отсталым и без конца читал нотации, от которых даже у меня зубы сводило. Извини, конечно, но ты тоже виноват в…

— Заткнись, а? Тебя самого где носило? Два месяца ни слуху ни духу, в конце концов я решил, что ты плюнул на все и ушел, не попрощавшись. На тебя это очень похоже! Ты терпеть не можешь ни за что отвечать…

— Я едва не погиб, Фрэнк! В меня стреляли, я несколько недель мог только пластом лежать, не зная, на каком я свете вообще, и спасся чудом!

— Стреляли? Где и кто, хотел бы я знать?

— Не имею ни малейшего понятия, — развел руками Тревер. — Про себя я называл его Охотником.

— Кого?

— Того, кто напал на меня. Он выпустил в меня стрелу с отравленным наконечником, примерно за сто миль от Олабара. Меня нашли и выходили дайоны из лесной деревни, и как только я смог идти, я тут же вернулся.

— Отличная история. Браво, Тревер! И как называется этот оазис милосердия?

— А… у него нет названия. Кажется, нет.

— Ты сам‑то себя слышишь? Неизвестно кто, неизвестно где пытался тебя убить, а потом непонятно кто вернул к жизни. Стрела! С наконечником! Ты в курсе, какой век на календаре, или у тебя начались провалы в памяти?

— Вообще‑то начались, то есть это один провал, зато весьма обширный… Не смей подозревать меня во лжи, Фрэнк! Я могу доказать, что говорю о совершенно реальных событиях — смотри, — Тревер отогнул воротник, указывая на шрам под ключицей. — Это след от стрелы, и наконечник я тоже принес с собою. Почему ты мне не веришь? Допускаю, моя история звучит не очень убедительно, но вместе мы сумеем во всем разобраться. Ты только должен перестать сомневаться в моей искренности. Возможно, мы оба в опасности, Фрэнки…

— Тревер, ты обещал, что скоро вернешься…

Они одновременно обернулись на голос Одо.

— А это еще что? — изумился Рейнольдс. — Откуда здесь дайонка?

— Она пришла со мной, — объяснил Тревер. — Из той самой деревни. Она нашла меня в лесу, а потом вместе с дедом — знахарем выхаживала. Ее зовут Одо, познакомься. Одо, это мой друг Фрэнк.

— Очень мило, Тревер. Одо, ты здесь одна, или этот человек привел целую делегацию, чтобы подтвердить свой рассказ? Где он тебя подобрал на самом деле, дорогая?

Земные и меркурианские боги, какой же маленькой и ничтожной она себя ощущала рядом с этим почти семифутовым белокурым гигантом с устрашающими литыми мускулами! Хотя Одо уже видела его в голове Тревера, действительность превзошла все ее ожидания. Он был как ожившая статуя демона, которой что‑то человеческое придавали только глубокие свежие ссадины на светлой коже.

— Тревер сказал правду. А почему ты так странно разговариваешь?

— Странно?..

— Вопросами. Ты все время задаешь вопросы, как будто обвиняешь человека, а ему приходится отвечать, и получается, что он без конца оправдывается. Наверное, это из‑за того, что ты такой высокий и привык разговаривать глядя сверху вниз, а не прямо в глаза.

— Нет, Одо. Фрэнк очень умный парень и постоянно исследует что‑то новое, — вступился за друга Тревер. — А познать мир, не задавая вопросов, невозможно. Это способ постижения законов бытия. Поняла что‑нибудь? Тогда иди пока к себе, а нам еще есть о чем поговорить между собой. Кстати, Фрэнки, ты собирался выпить? В кои‑то веки тебе приходит в голову такая здоровая мысль, а мы едва ее не хороним из‑за споров. Я ведь тоже не брал в рот ничего, крепче воды, почти два месяца. А какую дрянь ел, ты себе не представляешь! Полжизни за кусок пиццы и дюжину баночек пива. На трезвую голову я такую кучу проблем просто не осилю.

То, что Айцуко проделала с Фрэнком, было совершеннейшим пустяком по сравнению с новой опасностью. Ибо, в отличие от Рейнольдса, Чеон был дайоном и неизмеримо сильнее девушки. А чтобы вызволить Джошуа, ей предстояло справиться с магом, который сейчас с холодным любопытством взирал на нее, точно на назойливое насекомое, посмевшее жужжать над его ухом. Однако Айцуко не собиралась отступать.

— Я доверилась тебе, Чеон, а ты меня предал, — сказала она. — Значит, у тебя нет никакой силы. Знаешь, почему? Потому что настоящая сила дайонов — в их совести. А ты поступил бесчестно. Дай мне уйти самой и увести моего друга. Клянусь, больше ты о нас не услышишь.

— Собственно, я уже сказал ему все, что считал нужным, — совершенно спокойно отозвался маг, — и ты напрасно выбивала двери в моем доме. Я не намерен вас более задерживать.

— Значит, я могу уйти? — спросил Джош.

— Ты же слышал. Давай быстрее, пока он не передумал, — Айцуко подтолкнула его к выходу, не понимая, отчего это Чеон так милостив. Ее трясло от немыслимого напряжения.

— Дверь там, внизу — это правда, что ты ее высадила? — недоверчиво спросил Джошуа, когда они оказались на относительно безопасном расстоянии от особняка мага.