— Гелт, — прочел он. — Это твое имя?

— Меня зовут Джун. Гелт — корин, которому я принадлежу. Он ведет охоту. — Она бросила на Тревера свирепый и вызывающе гордый взгляд и сказала, как будто выдавала тайну графского дома: — Я рабыня.

— Ты давно в долине, Джун? Мы с тобой одного племени, говорим на одном языке… Как получилось, что никто не слышал о земной колонии такого размера?

— После Приземления прошло почти триста лет, — ответила она. — Мой народ много поколений жил надеждой, что прилетит корабль с Земли и освободит нас от коринов. Но этого так и не случилось.

— Я нашел путь сюда и теперь начинаю об этом жалеть. Но если нет пути, то куда же мы идем?

— Сама не знаю, — сказала Джун, вставая. — Но мой муж пришел этим путем, и другие до него.

Жара была невыносимая, и они старались укрыться в тени скал. Впереди маячил невозможно высокий угол пурпурного базальта, но, казалось, он никогда к ним не приблизится. Наконец все‑таки обогнули угол и вышли в узкий каньон. С обеих сторон поднимались каменные стены с малиновыми и белыми прожилками.

Джун и Тревер упали возле ручья. Пока они ползали по мокрому гравию и по — собачьи лакали воду, из‑за скал неслышно появились люди с каменными топорами в руках.

Тревер медленно поднялся, увидев шестерых вооруженных мужчин. На них, как и на Джун, были белые набедренные повязки, сильно потрепанные, и тела их также загорели чуть ли не дочерна на жестоком солнце. Молодые, крепкие, мускулистые, лица — не по возрасту угрюмы. У всех на телах заметно выделялись шрамы и рубцы от когтей.

Они знали Джун. Она радостно перечислила их имена и спросила:

— А где Хьюго?

— Наверху, в пещере. С ним все в порядке. Кто этот человек, Джун?

— Не знаю. За ним тоже охотились. И он пришел мне на помощь. Без него мне не удалось бы убежать. Но… — Она замялась, осторожно подбирая слова. — Он сказал, что пришел из‑за гор. Он знает о Земле и говорит на нашем языке. Он убил ящеров и взял солнечный камень.

Все шестеро вздрогнули. Самый высокий, с лицом холодным и резким, как окружающие их скалы, шагнул к Треверу.

— Зачем ты взял солнечный камень? Тревер уставился на него.

— А ты как думаешь?..

Человек протянул руку:

— Отдай.

— Какого черта! — Тревер чуть отступил назад.

Молодой человек пошел на него. Лицо его было мрачным и опасным.

— Сол, подожди, — закричала Джун.

Но Сол не стал ждать. Тревер решил подпустить его ближе, а потом размахнулся, вложив в удар всю свою силу.

Кулак угодил Солу в живот, и тот отлетел назад, согнувшись вдвое. Тревер стоял, сгорбившись, тяжело дыша, диким взглядом обводя остальных.

— Кто вы? — зарычал он. — Банда воров? Ну, давай, подходи! Мне нелегко достался этот камень, и я не собираюсь отдавать его!

Камень оттягивал его карман: он был тяжел многолетним потом, голодом и тяжелой работой на скалах Меркурия.

Сол поднялся и шагнул вперед. Одновременно и тоже молча шагнули все остальные. Тревер ждал их, ощущая горький привкус во рту. Наконец‑то он нашел солнечный камень, и теперь бросить его и, вероятно, свою жизнь тоже, этой кучке дикарей?! Это было выше его сил.

— Сол, подожди! — снова закричала Джун. — Он же спас мне жизнь! Ты не можешь…

— Он — корин. Шпион…

— Не может этого быть! У него нет камня во лбу. И даже шрама нет.

Сол произнес ровно и безжалостно:

— Он взял солнечный камень. Только корин может испытывать желание коснуться проклятой вещи.

— Но он же с Земли, Сол, с Земли. А там все может быть по — другому.

Настойчивость Джун временно остановила людей. И Тревер, глядя в лицо Сола, вдруг начал кое‑что понимать.

— Думаешь, солнечные камни — это зло? — спросил он.

Сол хмуро взглянул на него.

— Именно так. И тот, что сейчас у тебя, должен быть немедленно уничтожен.

Тревер задумался. «Отдай солнечный камень или умри!» Умирать от рук диких варваров не имело смысла. Лучше отдать им камень, а позднее сделать так, чтобы получить его обратно или достать другой. Камней этих, видимо, в долине предостаточно. Отдать… и к дьяволу все!

— Ладно, — сказал он, — возьми…

«Словно сердце вырвал!»

Сол положил камень на плоскую скалу и стал колотить по сияющему кристаллу каменным топором, ранее предназначавшимся для головы Тревера, с таким выражением лица, будто он убивал живое существо, к которому питал ненависть и страх.

Солнечные камни не поддаются ничему, кроме атомной бомбардировки, но больно было видеть, как столь драгоценную вещь бьют каменной дубиной.

— Он не ломается, — сказал он, — ты мог бы и остановиться.

Сол с размаха опустил топор так близко от голой ноги Тревера, что землянин отскочил, а затем взял солнечный камень и швырнул его далеко через ущелье. Камень слабо звякнул, падая в груду обломков скал примерно в футе от противоположного утеса. Надо бы запомнить это место!

— Чем он тебе помешал, этот камень? И имеешь ли ты хоть какое‑то представление, насколько он ценен?

Сол, не обращая на него внимания, повернулся к своим товарищам.

— Ни одному человеку с солнечным камнем доверять нельзя. Я убью его!

— Нет, — Джун упрямо помотала головой, — нет, Сол. Я обязана ему жизнью.

— Но он, может быть, раб, наемник, работающий на коринов…

Посмотри на его одежду, — упорствовала женщина. — И посмотри на его кожу. Утром она была белая, а сейчас красная. Ты видел когда‑нибудь раба такого цвета? Или корина?

— Мы не можем рисковать, — сказал Сол.

— Ты всегда успеешь убить его. Но если он и вправду из‑за гор, а может, даже с Земли, — последнее слово она произнесла с запинкой, будто не была уверена в том, что такое место действительно существует, — мы можем узнать от него некоторые вещи, о которых забыли. К тому же, другие тоже имеют право высказать свое мнение, прежде чем ты его убьешь.

— Мне это не нравится. Но… — Сол помолчал, задумчиво хмурясь. — Ладно. Мы уладим это в пещере. Пошли. — Он повернулся к Треверу. — Пойдешь в середине. И если вздумаешь подать какой‑нибудь сигнал…

— Какому дьяволу я буду сигналить? — огрызнулся Тревер. — Я страшно жалею, что вообще попал в вашу проклятую долину.

Но он не жалел. А все его чувства были напряжены в стремлении заметить каждый поворот пути, чтобы потом иметь возможность вернуться к солнечному камню… Ущелье то сужалось, то расширялось, изгибалось и выпрямлялось, но доступная тропа была только одна и шла рядом с руслом ручья. Через какое‑то время ущелье было разделено чудовищным утесом, отклонившимся назад, словно бы остановленным в падении. Ручей выходил из левого ответвления. Сол пошел вправо.

Через некоторое, время люди спустились в ущелье и стали подниматься по тропе, прорубленной так грубо, что она казалась естественной. Утес заканчивался узкой норой. Сол пошел через нее. Остальные по одному следовали за ним, и Тревер услышал, как Джун зовет Хьюго.

Внутри оказалась пещера, очень большая, с темными закоулками и впадинами по стенам. Солнечные лучи проникали сквозь трещины в утесах, а в конце пещеры, где пол резко опускался, горел огонь. Тревер видел раньше на Меркурии такое пламя, когда вулканические газы пробивались сквозь трещины и воспламенялись от случайных искр. Злобно ревущий голубоватый столбик, изгибавшийся вверх к потолку пещеры, производил сильное впечатление.

В пещере жили люди. «Меньше сотни, — подумал Тревер, — если не считать немногих детей и подростков». Женщины среди них едва ли составляли треть. На всех была одна и та же безошибочно распознавая печать: как ни тяжела нынешняя жизнь в пещере, раньше им было еще труднее.

Ноги Тревера подгибались от слабости, и он тяжело привалился к грубой стене.

Стройный молодой человек с узловатыми мышцами держал в объятиях Джун. Видимо, это и был Хьюго. Остальные возбужденно кричали, задавая друг другу вопросы и отвечая на них. Затем — один за другим стали оглядываться на Тревера, и вскоре в пещере воцарилась тишина.