— Ну, — грубо сказал Сол, глядя на Тревера, — давайте улаживать дело.
— Сам улаживай, — Тревер пожал плечами. — Я землянин. Я вовсе не хотел попасть в вашу проклятую долину, но я здесь уже сутки и еще ни минуты не спал. Я хочу спать.
Сол начал что‑то говорить, но Хьюго встал перед ним.
— Он спас жизнь Джун. Пусть поспит, — и отвел Тревера к тому месту, где были навалены сухие виноградные лозы и горные лианы — пыльные, колючие, но все же более мягкие, чем просто каменный пол. Тревер, произнеся несколько слов благодарности, уснул спустя мгновение.
Через час, неделю, а может, и всего спустя несколько минут его разбудило сильное и настойчивое потряхивание. Над ним склонились лица, но он видел их, как в тумане.
— Зачем тебе солнечный камень?
— Я продал бы его на Земле за большие деньги.
— Что делают на Земле с солнечными камнями?
— Их встраивают в электронные приборы, чтобы изучать разные вещи.
— На Земле носят во лбу солнечные камни?
— Нет… — и голоса или их призраки оставили его.
Был все еще день, когда он проснулся, на этот раз сам. Тревер сел, чувствуя себя скованным и больным, но все же отдохнувшим. К нему подошла улыбающаяся Джун, держа в руках кусок чего‑то, в чем Тревер признал род горных ящеров. Он с жадностью набросился на еду, а Джун между тем сообщила, что он проспал почти сутки.
— Они решили сохранить тебе жизнь.
— Уверен, в этом немалая твоя заслуга. Спасибо, Джун.
Он поймал ее измученный и усталый взгляд — как после тяжелейшего стресса, глаза ее, даже когда она разговаривала с Тревером, непрерывно следили за Хьюго, который что‑то делал.
— Едва ли мне удалось бы помочь тебе, если бы они не поверили твоему рассказу. Ты так устал, что не мог лгать. И еще они осмотрели твою одежду. Такой ткани не делают в долине. И та штука, что соединяет ее, — он догадался, что она имела в виду застежку — молнию, — нам неизвестна. Так что ты, видимо, и вправду, пришел из‑за гор. И они хотят знать точно, как ты пришел и можешь ли ты уйти обратно тем же путем.
— Нет, — Тревер покачал головой. — Я могу ходить здесь, куда хочу?
Она некоторое время смотрела на него, а потом ответила:
— Ты чужой. Ты не наш. Ты можешь выдать нас коринам.
— Зачем? Они же и за мной охотились.
— Из‑за солнечных камней, может быть… Ты чужой, — повторила девушка. — Они хотели взять тебя живым. Во всяком случае, будь осторожен.
Снаружи послышался крик:
— Прячьтесь, ящеры летят!
Все в пещере тут же замолчали и стали следить за местами, где сквозь трещины в скале пробивался солнечный свет. Тревер представил себе, как твари кружат над ущельем в поисках добычи. В этом множестве трещин нелегко найти несколько маленьких скважин, которые ведут в пещеру. Но ощущение смертельной опасности не только не покидало его, а, напротив, стремительно усиливалось с каждым мгновением.
Из ущелья не доносилось ни звука. В полнейшей тишине испуганное хныканье ребенка прозвучало, как громкий крик, но тут же прекратилось. Стрелы солнечных лучей медленно ползли по стенам.
Черная тень стремительно пересекла солнечный луч и исчезла. Сердце Тревера екнуло. Он ждал, что тень вернется, закроет этот луч, пройдет по нему и превратится в жирно — красного демона с солнечным камнем во лбу. Он ждал целую вечность, но тень не вернулась, а затем услышал, как кто‑то сказал:
— Улетели.
Джун опустила голову на колени. Хьюго обнял ее и что‑то говорил, успокаивая, затем через плечо взглянул на Тревера.
— Ей здорово досталось.
— Да, — согласился Тревер, наблюдая за солнечными лучами. — Ящеры часто прилетают?
— Да. Их посылают в надежде захватить нас врасплох. Если бы они нашли пещеру, то заставили бы ее покинуть и отвели нас обратно в долину. Но пока что не нашли.
Джун успокоилась. Хьюго похлопал ее по плечу своей огромной рукой.
— Послушай, — сказал Тревер, — я еще ничего не знаю о том, как твой народ очутился здесь, и вообще ничего о нем не знаю. Когда мы бежали от коринов, Джун что‑то говорила насчет приземления. Триста лет назад. Примерно тогда первые колонисты с Земли стартовали на Меркурий в две или три самые большие долины — шахтерские колонии. Это одна из них?
— Нет, — покачал головой Хьюго. — Рассказывали, что пришел большой корабль с Земли. Это правда, потому что корабль все еще здесь. Так мы и появились. Часть людей на корабле была переселенцами, а часть — каторжниками.
Он произнес последнее слово с ненавистью и презрением, как если бы речь шла о коринах.
Тревер поспешил объяснить:
— Когда‑то осужденных использовали в рудниках. Но произошло так много беспорядков, что от этого решили отказаться. Значит, корины…
— …были каторжниками. Корабль разбился в долине, но большинство людей осталось в живых. Каторжники расправились с командой и заставили переселенцев им повиноваться. Так все началось. Вот почему мы гордимся тем, что нас называют рабами, — потому что рабы потомки астро, переселенцев.
Итак, корабль с эмигрантами направлялся к одной из колоний и был сбит с курса чудовищными магнитными завихрениями, из‑за которых Меркурий до сих пор — кошмар для космолетчиков. Они не могли даже позвать на помощь или дать знать о себе: близость Солнца делает невозможной любую форму дальней радиосвязи…
— А солнечные камни? — спросил Тревер, невольно касаясь лба. — Как насчет них и ящеров? Каторжники ведь не пользовались ими, когда приземлились сюда.
— Нет, это произошло позднее, — Хьюго тревожно огляделся. — Видишь ли, Тревер… Это такая вещь, о которой мы почти не говорим. Даже простое упоминание о них притягивает зло!
— Но как они вставили эти камни в голову? Зачем? Зачем камни ящерам?! — Тревер всегда отличался редкостным упрямством, и если желал что‑то выяснить, шел до конца, невзирая ни на какие предупреждения. Джун сумрачно глянула на него.
— Мы не знаем точно. Но ящеры — глаза и уши коринов.
То, что таилось в подсознании Тревера со времени странного ночного допроса, вдруг всплыло на поверхность и приняло четкую форму.
— Мыслеволны — вот что это такое! Ну, конечно! — Он в возбуждении наклонился вперед, и Джун жестом велела ему понизить голос. — Будь я проклят! С тех пор, как солнечные камни были обнаружены, с ними экспериментировали на Земле, но ученые никогда не подозревали о…
— На Земле тоже есть эти камни?
— Нет. Только те, что привезены с Меркурия. Близость Меркурия к Солнцу, сверхдозы солнечного излучения и перепады температуры и давления создали этот особый вид кристаллов. Наверное, поэтому их и назвали солнечными камнями. — Он кивнул, словно подтверждая собственную мысль. — Хотя по этому поводу существует и немало иных версий. Да… Вот, значит, как они работают — прямая мысленная связь между коринами и ящерами. Вставить их в череп, почти рядом с мозгом, — и не нужно никаких сложных машин, приемников и передатчиков. Но, признаться, — он вздрогнул, — мне эта идея не нравится; в ней есть что‑то отталкивающее. Ненавижу, когда какие‑то чертовы психи, возомнившие себя сверхлюдьми, принимаются кем‑то ловко манипулировать!
Хьюго с горечью произнес:
— Когда они были просто людьми, каторжниками, мы могли справиться с ними, сразиться и победить, наши шансы были примерно равными, хотя все они были вооружены. Но когда они стали коринами… — Он указал на темные альковы пещер, — это вот единственная свобода, которая доступна для нас теперь.
Глядя на Хьюго и Джун, Тревер испытывал глубокую жалость к ним и ко всем так далеко оказавшимся детям Земли, для которых эта каменная нора означала свободу. Всыпать бы коринам — этим зарвавшимся подонкам!
Он резко одернул себя. Излишние эмоции не приведут к добру. Единственное, что его касается, — это получить назад свой солнечный камень. Полжизни ушло на его поиски, и не его дело беспокоиться о незнакомцах, оказавшихся на его пути. Впрочем, зная свою неуемную натуру, Тревер понимал, что едва ли способен вот так запросто пройти мимо чужой беды и ни во что не ввязаться.