— Хорошо, — Фрэнк разжал пальцы и толкнул его ногой в грудь, так что Джошуа отбросило назад. — Вставай, — Джош поднялся, ожидая новых распоряжений.
— Сядь и дай мне руку.
Он спустил с плеча комбинезон. Фрэнк привычно вонзил длинную тонкую иглу глубоко в его тело. Джош, прикрыв глаза, прислушивался к тому, как действует на него раотан, синтетический препарат, поддерживающий его жизнь. Но помимо этого, он ощущал и нечто незнакомое, впервые испытываемое, черно — красное, и не знал, как это назвать. Хотя подходящее слово, имя его чувству было найдено в незапамятные времена. И это имя было — ненависть.
…Фрэнк и сам не понимал, с чего он вдруг так взбесился. Можно подумать, не знал прежде, что Идис постаралась испортить его творение, напичкав его сознание болтовней о высоких материях. Джошуа вообще оказался набит массой ненужной, бесполезной информации, слишком развит, благо, как губка, впитывал любые знания и намертво запоминал все, что ему преподносилось. А многое знание, как известно, рождает многую скорбь. Это Фрэнк испытал на себе. Его неуемная потребность в освоении новых и новых областей науки давно стала притчей во языцех — Рейнольдс никогда не останавливался на достигнутом рубеже.
С Тревером он познакомился в экспедиции на один из спутников Юпитера. Фрэнк нанялся простым рабочим, чтобы раздобыть денег на третье или четвертое по счету образование. «Хороший, в общем, парень, — посмеивался тогда над ним Тревер, — только малость сдвинутый на учебе». Собственно, Рейнольдс и до сих пор продолжал учиться, что было столь же естественной и насущной его потребностью, как дышать. Знание не имеет пределов, оно столь же бесконечно, как сама Вселенная, и невыразимо жаль, что жизнь человеческая слишком коротка, чтобы успеть постичь хотя бы сотую долю желаемого. Фрэнк много думал об этом, и особенно после того, как Тревер вернулся с солнечными камнями и рассказал ему о Шеннече. Уникальный мозг Рейнольдса тут же заработал в новом направлении. Как сделать, чтобы самому стать таким, как Шеннеч? Вечным — ну, или очень долго живущим — Властителем, подчинившим себе совокупность множества чужих сознаний? К тому времени он как раз получил научную степень в области генетики и биоинженерии, что позволило Фрэнку не бесплодно мечтать (что для него в принципе было совершенно нехарактерно), а перейти к действиям. Для начала он создал Джошуа — скажем, провел несложную работу, технически доступную даже студенту. А затем постарался устранить или нейтрализовать все побочные эффекты, препятствующие нормальному функционированию искусственно созданного организма, и установил относительно точные пределы его возможностей. Фрэнк сделал то, чего никто до него не совершал — отработал технологию замедления физиологических процессов человеческого организма и сумел синтезировать уникальный препарат, раотан, оказывающий действие на скорость отмирания аксонов. По большому счету, он был готов к новой стадии эксперимента — если все пройдет гладко, он, Фрэнк Рейнольдс, увеличит продолжительность собственного существования до семисот — восьмисот и более лет, став Первым Шеннечем из плоти и крови, а не камня. Но на этом блистательном пути возникало множество досадных, нелепейших препятствий, в частности, отсутствие необходимого количества средств для новой серии экспериментов, которые Фрэнк по вполне понятным причинам держал втайне. Обладая немалыми навыками по части решения такого рода проблем, Рейнольдс отправился в Чашу Богов с благородной миссией спасения вымирающей расы дайонов и получив, соответственно, финансирование Совета для этой программы, предполагал часть средств использовать для собственных исследований в интересующей его области. Кроме того, он уже давно понял, что ему необходимы солнечные камни, приобрести которые Фрэнк был не в состоянии. Зато два — целых два! — таких бесценных сокровища имелись у Тревера и до сих пор, по счастью, не были им проданы. Получить их — еще одна «идеяфикс» Фрэнка. Эти камни давали реальную власть на Меркурии, если использовать их по назначению, так, как делал это Шеннеч. Тревер просто не понимал своего счастья, а Рейнольдс не собирался его просвещать относительно собственных великих замыслов.
Тревер, признаться, вообще его изрядно раздражал, постепенно превращаясь в глазах Фрэнка из друга во врага… и тоже с тех пор, когда разом получил все то, к чему Рейнольдс слишком долго и настойчиво продвигался, шаг за шагом поднимаясь по ступеням лестницы, ведущей к известности и власти. Тысячи бессонных ночей, труд до кровавого пота, самое ревностное, строгое отношение к себе, чтобы не испортить репутацию неосторожным поступком… А Тревер никогда не относился к жизни серьезно, но удача, как всякая шлюха, сама вешалась ему на шею. Если Треверу — бродяге и страннику — Фрэнк искренне сочувствовал и от душей симпатизировал, то тот же самый человек в новом статусе любимца, фортуны…
Решение возникло само собой. Тревер должен был исчезнуть, а созданный Фрэнком двойник занять его место, передав своему творцу солнечные камни. Но если первая часть задуманного не вызвала особенных сложностей в ее осуществлении, то вторая натолкнулась на препятствие. Этого Фрэнк никак не ожидал! Дублеру следовало заменить основного игрока, выбывшего из игры, а он вдруг вздумал сопротивляться, отстаивая собственную личность. У Рейнольдса просто не было иного выхода, кроме как самым жестким образом расставить все по местам, что он и сделал без колебаний. Так он поступал всегда, если обстоятельства требовали от него принимать быстрые однозначные решения. Он должен был вернуться на Землю и получить солнечные камни, эти кристаллы слишком много значили для Фрэнка — на них строилось все грандиозное здание его дальнейшей почти тысячелетней судьбы.
«У меня в запасе, в самом худшем случае, двенадцать часов, — Джошуа не мог отвести глаз со все еще остававшегося незапертым сейфа, в котором Фрэнк хранил бесценные ампулы с раотаном. — Не так уж много, совсем немного, но если учесть, что по сравнению с вечностью человеческая жизнь длится не больше мгновения…» Так что с философской точки зрения терять ему было нечего. Впрочем, как и с любой другой. Если придется умереть, по крайней мере, он умрет свободным — от Фрэнка с его ледяными глазами и стальным голосом. И далее от голубоватой субстанции, продлевающей его существование… Он превратился в ее раба после того, как Рейнольдс однажды продемонстрировал ему, что случится, если Джош не получит ее вовремя. Но теперь страх исчез. Реактивная психика Джошуа сослужила добрую службу: пьянящее чувство внутренней свободы овладело им целиком, а остановить человека в таком состоянии непросто.
Один за двоих, за себя и Тревера, вот что он сейчас понимал совершенно точно, ибо был уверен в двух вещах: Фрэнк пытался убить Тревера и считает, что достиг успеха, иначе не требовал бы от Джоша играть чужую роль, выдавая себя за другого. Но Тревер жив. Это подсказывало Джошу сердце, он не осознавал смерть своего двойника. Между ними сразу, с первой встречи, установилась незримая прочная внутренняя связь, глубокая душевная близость, когда один человек ощущает другого, точно себя самого. Джошуа сейчас мог наверняка сказать о Тревере, что он далеко, ему плохо, но главное — он жив! Нужно найти и предупредить Тревера раньше, чем он снова встретится с этим параноиком. Джошуа, осторожно ступая, подошел к Фрэнку сзади. Звериное чувство опасности не подвело Рейнольдса. В последнюю долю секунды он успел обернуться, и нанесенный Джошуа страшный удар не убил его наповал, пройдя по касательной, а только оглушил. Отступать было некуда. Джошуа метнулся к сейфу, в котором лежали драгоценные ампулы, и принялся рассовывать их по карманам.
— Что ты делаешь?! Стой!..
— А пошел ты, — выдохнул Джош, каблуком припечатав к полу потянувшуюся к нему руку Фрэнка и с удовольствием услышав его вопль и хруст раздавленной кости. — Ничего у тебя не выйдет, гадина. Потому что я этого не допущу.
