* * * Ты грустишь и, косу теребя, Молча смотришь в сумрак за окном… Чем же мне порадовать тебя? Как зажечь глаза твои огнем? Ты романтик. Прямо на звезду Проложу я серебристый след. Для тебя я в летчики пойду. Ну скажи: ты рада или нет? Хочешь, смело в космос полечу? – Не хочу. Ты грустишь и, косу теребя, Молча смотришь в сумрак за окном… Чем же мне порадовать тебя? Как зажечь глаза твои огнем? Здесь дождя холодная стена. А на юге солнечный закат… В берег бьет зеленая волна, Расцветают персик и гранат. Хочешь, на Кавказ тебя умчу? – Не хочу! Ты грустишь и, косу теребя, Молча смотришь в сумрак за окном… Чем же мне порадовать тебя? Как зажечь глаза твои огнем? Не сердись, додумаюсь, пойму. Может, и отыщется струна. Может, в космос мчаться ни к чему И волна морская не нужна? Хочешь стать моею навсегда? – Да!.. 1962 Девушка Девушка, вспыхнув, читает письмо. Девушка смотрит пытливо в трюмо. Хочет найти и увидеть сама То, что увидел автор письма. Тонкие хвостики выцветших кос, Глаз небольших синева без огней. Где же «червонное пламя волос»? Где «две бездонные глуби морей»? Где же «классический профиль», когда Здесь лишь кокетливо вздернутый нос? «Белая кожа»… Но гляньте сюда: Если он прав, то куда же тогда Спрятать веснушки? Вот в чем вопрос! Девушка снова читает письмо, Снова с надеждою смотрит в трюмо. Смотрит со скидками, смотрит пристрастно, Ищет старательно, но… напрасно! Ясно, он просто над ней подшутил. Милая шутка! Но кто разрешил?! Девушка сдвинула брови. Сейчас Горькие слезы брызнут из глаз… Как объяснить ей, чудачке, что это Вовсе не шутка, что хитрости нету. Просто, где вспыхнул сердечный накал, Разом кончается правда зеркал! Просто весь мир озаряется там Радужным, синим, зеленым… И лгут зеркала. Не верь зеркалам! А верь лишь глазам влюбленным! 1962 Письмо любимой Мы в дальней разлуке. Сейчас между нами Узоры созвездий и посвист ветров, Дороги с бегущими вдаль поездами Да скучная цепь телеграфных столбов. Как будто бы чувствуя нашу разлуку, Раскидистый тополь, вздохнув горячо, К окну потянувшись, зеленую руку По-дружески мне положил на плечо. Душа хоть какой-нибудь весточки просит, Мы ждем, загораемся каждой строкой. Но вести не только в конвертах приносят, Они к нам сквозь стены проходят порой. Представь, что услышишь ты вести о том, Что был я обманут в пути подлецом, Что руку, как другу, врагу протянул, А он меня в спину с откоса толкнул… Все тело в ушибах, разбита губа… Что делать? Превратна порою судьба! И пусть тебе станет обидно, тревожно, Но верить ты можешь. Такое – возможно! А если вдруг весть, как метельная мгла, Ворвется и скажет словами глухими, Что смерть недопетую песнь прервала И черной каймой обвела мое имя. Веселые губы сомкнулись навек… Утрата, ее ни понять, ни измерить! Нелепо! И все-таки можешь поверить: Бессмертны лишь скалы, а я – человек! Но если услышишь, что вешней порой За новым, за призрачным счастьем в погоне Я сердце свое не тебе, а другой Взволнованно вдруг протянул на ладони, — Пусть слезы не брызнут, не дрогнут ресницы, Колючею стужей не стиснет беда! Не верь! Вот такого не может случиться! Ты слышишь? Такому не быть никогда! 1962 Одна
К ней всюду относились с уваженьем, — И труженик, и добрая жена. А жизнь вдруг обошлась без сожаленья: Был рядом муж – и вот она одна… Бежали будни ровной чередою. И те ж друзья, и уваженье то ж, Но что-то вдруг возникло и такое, Чего порой не сразу разберешь. Приятели, сердцами молодые, К ней заходя по дружбе иногда, Уже шутили так, как в дни былые При муже не решались никогда. И, говоря, что жизнь – почти ничто, Коль будет сердце лаской не согрето, Порою намекали ей на то, Порою намекали ей на это… А то при встрече предрекут ей скуку И даже раздражатся сгоряча, Коль чью-то слишком ласковую руку Она стряхнет с колена иль с плеча. Не верили: ломается, играет. Скажи, какую сберегает честь! Одно из двух: иль цену набивает, Или давно уж кто-нибудь да есть… И было непонятно никому, Что и одна – она верна ему! 1962 |
