Ты хочешь, чтоб звезды посыпались

Со звоном в твои ладони?

Чтоб с шумом из мрака вырвались

Костров гривастые кони?

Чтоб ветви, сомкнув объятья,

Твое повторяли имя?

Чтоб стало парчовым платье,

А туфельки – золотыми?

Ты хочешь, чтоб соболь черный

Дал гордый разлет бровям?

Чтоб сорок ветров покорно

Упали к твоим ногам?

Чтоб в курточках темно-зеленых,

Посыпавшись вдруг с ветвей,

Двести веселых гномов

Стали свитой твоей?

Ты хочешь, чтоб в пестрых красках,

Звездой отразясь в реке,

Вышла из леса сказка

С жар-птицею на руке?

А хочешь, скажи, ты хочешь

Такою красивой стать,

Что даже у южной ночи

Уж нечего будет взять?..

Ты верь мне, я лгать не буду!

Есть сто золотых ключей,

Я все их тебе добуду!

Я сто отыщу дверей!

А чтоб распахнуть их сразу

В волшебную ту страну,

Скажи мне одну лишь фразу,

Одну лишь, всего одну!

Слова в ней совсем простые,

Но жар их сильней огня.

Скажи мне слова такие —

Скажи, что любишь меня!

Ты веришь, ты ищешь любви большой,

Сверкающей, как родник.

Любви настоящей, любви такой,

Как в строчках любимых книг.

Когда повисает вокруг тишина

И в комнате полутемно,

Ты часто любишь сидеть одна,

Молчать и смотреть в окно.

Молчать и видеть, как в синей дали,

За звездами, за морями,

Плывут навстречу тебе корабли

Под алыми парусами…

То рыцарь Айвенго, врагов рубя,

Мчится под топот конский.

А то приглашает на вальс тебя

Печальный Андрей Болконский.

Вот шпагой клянется д’Артаньян,

Влюбленный в тебя навеки.

А вот преподносит тебе тюльпан

Пылкий Ромео Монтекки.

Проносится множество глаз и лиц,

Улыбки, одежды, краски…

Вот видишь: красивый и добрый принц

Выходит к тебе из сказки.

Сейчас он с улыбкой наденет тебе

Волшебный браслет на запястье.

И с этой минуты в его судьбе

Ты станешь судьбой и счастьем!

Когда повисает вокруг тишина

И в комнате полутемно,

Ты часто любишь сидеть одна,

Молчать и смотреть в окно…

Слышны далекие голоса,

Плывут корабли во мгле…

А все-таки алые паруса

Бывают и на земле!

И, может быть, возле судьбы твоей

Где-нибудь рядом, здесь,

Есть гордый, хотя неприметный Грэй

И принц настоящий есть!

И хоть он не с книжных сойдет страниц,

Взгляни! Обернись вокруг:

Пусть скромный, но очень хороший друг,

Самый простой, но надежный друг —

Может, и есть тот принц?!

Ночь нарядно звездами расцвечена,

Ровно дышит спящий Ереван…

Возле глаз, собрав морщинки-трещины,

Смотрит в синий мрак седая женщина —

Шаганэ Нерсесовна Тальян.

Где-то в небе мечутся зарницы,

Словно золотые петухи.

В лунном свете тополь серебрится,

Шаганэ Нерсесовне не спится,

В памяти рождаются стихи:

«В Хороссане есть такие двери,

Где обсыпан розами порог.

Там живет задумчивая пери.

В Хороссане есть такие двери,

Но открыть те двери я не мог».

Что же это: правда или небыль?

Где-то в давних, призрачных годах

Пальмы, рыба, сулугуни с хлебом,

Грохот волн в упругий бубен неба

И Батуми в солнечных лучах…

И вот здесь-то в утренней тиши

Встретились Армения с Россией —

Черные глаза и голубые,

Две весенне-трепетных души.

Черные, как ласточки, смущенно

Спрятались за крыльями ресниц.

Голубые, вспыхнув восхищенно,

Загипнотизировали птиц.

Закружили жарко и влюбленно,

Оторвав от будничных оков,

И смотрела ты завороженно

В «голубой пожар» его стихов.

И не для тумана иль обмана

В той восточной лирике своей

Он Батуми сделал Хороссаном —

Так красивей было и звучней.

И беда ли, что тебя, армянку,

Школьную учительницу, вдруг

Он, одев в наряды персиянки,

Перенес на хороссанский юг!

Ты на все фантазии смеялась,

Взмыв на поэтической волне,

Как на звездно-сказочном коне,

Все равно! Ведь имя же осталось:

– Шаганэ!

«В Хороссане есть такие двери,

Где обсыпан розами порог.

Там живет задумчивая пери.

В Хороссане есть такие двери,

Но открыть те двери я не мог».

Что ж, они и вправду не открылись.

Ну а распахнись они тогда,

То, как знать, быть может, никогда

Строки те на свет бы не явились.

Да, он встретил песню на пути.

Тут вскипеть бы яростно и лихо!

Только был он необычно тихим,

Светлым и торжественным почти…

Шаганэ… «Задумчивая пери»…

Ну, а что бы, если в поздний час

Ты взяла б и распахнула двери

Перед синью восхищенных глаз?!

Можно все домысливать, конечно,

Только вдруг с той полночи хмельной

Все пошло б иначе? И навечно

Две дороги стали бы одной?!

Ведь имей он в свой нелегкий час

И любовь, и дружбу полной мерой,

То, как знать, быть может, «Англетера»…

Эх, да что там умничать сейчас!

Ночь нарядно звездами расцвечена,

Ровно дышит спящий Ереван…

Возле глаз собрав морщинки-трещины,

Смотрит в синий мрак седая женщина —

Шаганэ Нерсесовна Тальян.

И, быть может, полночью бессонной

Мнится ей, что расстояний нет,

Что упали стены и законы

И шагнул светло и восхищенно

К красоте прославленный поэт!

И, хмелея, кружит над землею

Тайна жгучих, смолянистых кос

Вперемежку с песенной волною

Золотых есенинских волос!..